Форум » Архив о Театре » Медея » Ответить
Медея
Архивариус: Премьера спектакля состоялась 29 ноября 2011 г. Художественный руководитель театра Р. Туминас в преддверии юбилейного сезона обратился к коллективу: «Я хочу разбудить в вас потребность в самостоятельном поиске пьес, режиссуры, потребность пробовать, экспериментировать, дерзать, ошибаться, творить, побеждать». Этот призыв был услышан и поддержан труппой. Так появились «Прощальные гастроли» Ю. Эдлиса и начались репетиции «Медеи» Ануя (режиссер — М. Цитриняк, в главной роли — Ю. Рутберг). Что побудило обратиться к трагедии Ануя? — Время, наши дни с глобально надвигающейся некоммуникабельностью, разрушающей личность, общество, культуру, политику — с одной стороны, а с другой — попытка не замечать этой проблемы, отсюда непреодолимая тяга к развлечениям, шоу, бездумному веселью. Тревожно, что современный мир не фиксирует историю своей болезни — поднимают голову ксенофобия, расизм, агрессия. На фоне катастрофического падения морали, цинизма, стремления к благополучию, власти денег идет разрушение человека. Быть непохожим, отстоять независимость, не примкнуть к философии «успеха», отринуть соблазнительный постулат «я, как все», побороть философию мещанства и осознать, что безликое равенство гибельно — это удел сильных. «Медея» Ануя спустилась с котурн Еврипида, она ближе, понятнее нам, ее лексика современна. Диалог героев трагедии как бы движется по спирали, кругами — от прошлого к настоящему и опять к прошлому. Создатели спектакля попытались вычленить смысл из потока слов и событий. Медея Юлии Рутберг живет не сегодня, а вчера, у нее нет завтра. Ее память неистребимо возвращается к истокам, когда она, дочь царя Колхиды, похитила ради любимого золотое руно. Для Медеи предательство Ясона не только попрание любви, это разрушение ее жизненного пространства, гармонии души. В их поединке не может быть победителя. В единоборстве столкнулись разные миры, где долг, честь и «здравый смысл» — антагонисты. Смерть — граница их вражды и выбор ее - высшее проявление свободы личности. Медея уходит в небытие вместе с детьми, ибо не может оставить их такому Ясону, благоденствующему в созданном им мире филистерского равнодушия. Она не позволит им оказаться заложниками пошлой философии сытого равенства. Смерть — не поражение Медеи, а ее нравственная победа. В трагедии Ануя столкнулись два Мира — Медея и Ясон, свобода и мещанский стандарт жизни. Финальная мизансцена — метафора. Фигура Медеи рифмуется с мифической Никой — символом Победы. http://www.vakhtangov.ru/shows/medeya
Ответов - 66, стр:
1 2 3 4 All
Архивариус: http://www.vashdosug.ru/msk/theatre/article/67282/ 26 мая 2011 г. Театр им. Вахтангова В грядущем сезоне Театру Вахтангова исполнится 90 лет. К юбилею Римас Туминас готовит не столько спектакль, сколько грандиозный театральный проект под названием «Пристань». Он будет состоять из отрывков произведений мировой драматургии. На сцену театра выйдет вся труппа, включая самых больших звезд. «Филумену Мартурано» репетирует Ирина Купченко, Евгения Крегжде, Мария Бердинских, Сергей Епишев взялись за Бунина, Сергей Маковецкий и Василиса Суханова — за «Ричарада III». Людмилу Максакову и Дмитрия Соломыкина можно будет увидеть в сценах из «Игрока», Юлию Рутберг — из «Медеи». Также обещают принять участие в грандиозном событии Василий Лановой, Владимир Этуш.
Архивариус: http://dubinsky-photo.livejournal.com/13168.html June 18th, 2011 Юлия Рутберг, "Медея". Театр имени Вахтангова.
Архивариус: июнь 2011 Юлия Рутберг репетирует в спектакле "Медея". Спектакль ставит режиссер Михаил Цитриняк. Вместе с Юлией в спектакле репетируют: Григорий Антипенко, Андрей Зарецкий, Инна Алабина / Наталья Молева, Василий Симонов, Юрий Красков и Артур Иванов. Недавно значительный отрывок из спектакля был показан вахтанговцам и художественному руководителю театра Римасу Туминасу и получил самую высокую оценку. Спектакль будет поставлен на малой сцене театра Вахтангова, войдет в юбилейную афишу и репертуар театра. Предположительно, премьера спектакля состоится 30 ноября 2011 г. информация получена из театра Вахтангова
Архивариус: режиссер Михаил Цитриняк http://www.kino-teatr.ru/kino/director/ros/35183/bio/ Цитриняк Михаил Григорьевич Родился 14 февраля 1956 года. Окончил актёрское отделение ВТУ им. Щукина (курс А.А. Казанской). После чего поступил на третий курс режиссерского отделения (курс Е.Р. Симонова и В.А. Эуфера). Проработав 2, 5 года во МХАТе, ушёл к В.Фокину в театр им. М.Н. Ермоловой. Затем создал свой театр-студию под названием "Наш Театр". Преподавал в Ирландии и Голландии, ставил спектакли в Германии, работал старшим преподавателем в Театральном училище им. Щукина. 10 лет выступает на эстраде в дуэте с Борисом Кинером. Автор инсценировок, спектакли по которым идут в театрах России. Режиссёр телевизионного проекта "Старая квартира" на АТВ и «Большой ремонт», кинокомпания «Версия».
Архивариус: http://mastergrisha.ru/biograf_mc.php Про писателя скажут – почерк, а что сказать про композитора, которого ни с кем не спутаешь? Воспользуемся советом Шостаковича: ”Чтобы полюбить музыку – надо прежде всего ее слушать" Чтобы раз и навсегда полюбить Кинера - послушайте его песни." Ефим Шифрин Михаил Цитриняк родился 14 февраля 1956 года в самом центре Москвы, в коммуналке рядом с Пушкинской площадью, на улице, которая раньше тоже называлась Пушкинской. Семья жила в доме, где находился известный в Москве магазин печатных машинок и Комитет защиты женщин. Там Михаил и прожил первые 15 лет своей жизни. Крохотная комната была перегорожена крашеной фанерой. За "стеной" находилась уже бабушкина "комната". Какого цвета были стены в родительской комнате Михаилу так и не довелось узнать, поскольку вместо стен от пола и до потолка стояли стеллажи с книгами. В семье, где папа и мама были инженеры, домашняя библиотека была невообразимых размеров. Мама - Нинель Давидовна - служила инженером-экономистом в Министерстве приборостроения. Отец - Григорий Маркович Цитриняк - со временем начал писать статьи в газеты и журналы и вскоре стал очень известным журналистом. Большую часть жизни он проработал в "Литературной газете", где создал совершенно новый для того времени журналистский жанр диалогов. Это было время расцвета "Литературки". Тогда в газете образовался небезызвестный "кружок" влиятельных советских журналистов, в который кроме Григория Цитриняка входили: Рубинов, Щекочихин, Черниченко, Рост, Ваксберг, две Ольги - Чайковская и Кучкина. Собственно, они в основном и делали газету, осуществляя и отстаивая её идейную линию. Миша с детства слушал откровенные разговоры выдающихся писателей, артистов деятелей культуры, поскольку Григорий Цитриняк до четырех утра мог стучать на машинке, расшифровывая магнитофонную запись, несмотря на то, что ребенку рано утром надо было вставать в школу. Михаил Цитриняк вспоминает: "Но с другой стороны, слушать живые голоса Ираклия Андроникова и Георгия Товстоногова, Виктора Розова и Алексея Арбузова, Майи Плисецкой и Родиона Щедрина было конечно же по-настоящему здорово". В возрасте 6 лет на Гоголевском бульваре Мишу заметила ассистентка одного начинающего режиссера и пригласила мальчика сняться в эпизоде фильма. Молодой режиссер снимал тогда свой первый дипломный фильм "Каток и скрипка", и звали этого режиссера Андрей Тарковский. Затем Миша снялся еще в одном дипломном фильме у режиссера Леонида Нечаева, позднее снявшего известный телефильм "Красная шапочка". Короче говоря, Михаил Цитриняк "выпустил в свет" не одного классного режиссера. Как он шутит, "молодые режиссеры на мне потренировались, и стали режиссерами выдающимися"! Домой часто звонили с киностудий, приглашая то на фотосъемки, то на пробы. Но бабушка у Миши была строгая. Она требовала, чтобы ребенка возили на киностудию на машине, и не на какой-нибудь, а только на "Волге". И если нет "Волги", а в наличии "Москвич", то на "Москвиче" ребенок никуда не поедет. Учился Миша в известной московской школе № 31, которая располагалась в переулке Станиславского, позади театра МХАТ имени Максима Горького. В этой школе учились дети многих партийных боссов и министров: Хрущевы, Демичевы, Микаяны... После окончания этой специальной английской школы дорог было не так уж много - МИМО, ИНЯЗ или на худой конец в Московский университет. Учился Миша неважно. Но учителя от него многого и не требовали, поскольку относились к нему, как к будущему артисту. Поневоле приходилось много участвовать в различных литературных монтажах. Однако Миша не собирался на актёрский: он мечтал стать историком, если точнее, то учителем истории. После школы Михаил хотел поступать в Педагогический институт на исторический факультет. М. Цитриняк вспоминает: "Прихожу я в Пединститут поступать, посмотрел вокруг - огромная толпа! И все знают, как мне кажется, больше меня. Да ну их на фиг. Я решил, что не буду поступать, просто испугался. Ну, а раз меня артистом в школе считали, и в кино снимался, ничего иного не остается, как податься в актеры, чтобы в армию не идти. Пошел поступать в разные театральные училища и везде срезался, что вполне понятно: читал я на вступительных экзаменах, как полный идиот. Это было летом. А осенью я узнал, что набирается актерский курс в студию при Центральном детском театре, и неожиданно для себя самого туда поступил. Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, но в конце первого курса для студийцев Центрального детского почему-то забыли дать отсрочку, и я ушел в армию, где и прослужил два года. За два года службы у меня сформировалось уже четкое понимание того, что я хочу быть артистом и никем иным. А когда демобилизовался, то мои однокурсники уже закончили учиться, и я снова начал поступать в московские театральные институты, и поступил в Щукинское на курс Народной артистки России Аллы Александровны Казанской, где и познакомился с Борисом Кинером. С нами на курсе учились и некоторые, очень известные сегодня театральные и киноактеры, например, Сергей Маковецкий, Людмила Нильская... Годы в Щукинском были для меня одними из самых счастливых. Уже на первом курсе я начал заниматься режиссурой, а со второго - ставить со своими однокурсниками и с другими студентами отрывки из пьес. Вдруг мне и всем стало ясно: я режиссер по дарованию и все тут. Для многих это было странно: как это второкурсник, который ничего еще не знает, а со старшекурсниками уже ставит отрывки? Но раз дано человеку, то что хочешь тут делай, а дано. И один из дипломных наших спектаклей, "Утиная охота", на своем актерском курсе я поставил как режиссер, будучи еще студентом..." После окончания актерского факультета Михаила Цитриняка приглашают учиться сразу на третий курс режиссерского факультета. Это был единственный случай за всю историю Щукинского училища: поступить на очное отделение, сразу на третий курс института, в советские времена было просто невозможно. Учась режиссуре у Е.Р. Симонова и В.А. Эуфера, Михаил начал работать режиссером-стажером в театре на Малой Бронной. Анатолий Васильевич Эфрос приглашает его вторым режиссером на телевизионный спектакль "Ромео и Джульетта". Поставив дипломный спектакль в Чите Михаил вернулся в Москву и начал работать во МХАТе. Выпустил спектакль "Надежда"(по пьесе А.Червинского "Блондинка за углом". Через 2,5 года ушел из МХАТа в театр им. Ермоловой, когда его возглавил Валерий Фокин, а затем создал уже свой театр-студию, под названием "Наш Театр", в который пришел и Борис Кинер. Михаил Цитриняк был избран президентом ассоциации театров-студий СССР. Но вскоре в Германию эмигрирует ведущая актриса театра, а затем и Борис Кинер уезжает жить во Францию, что для маленького театра-студии явилось невосполнимой потерей - пришлось менять весь репертуар. В начале девяностых театр прекращает своё существование. Михаил много преподавал за границей: в Ирландии и Голландии, ставил спектакли в Германии, работал старшим преподавателем в Щукинском училище, режиссером на известной телевизионной программе "Старая квартира", в сериале "Не родись красивой".
Архивариус: http://www.ria.ru/theatre/20110830/426862772.html 30/08/2011 В новом сезоне театр им. Вахтангова покажет "Медею" и "Предательство" МОСКВА, 30 авг - РИА Новости. Юбилейный сезон Государственного академического театра имени Е. Б. Вахтангова, которому исполняется 90 лет, открывает новый сезон 2 сентября одним из лучших спектаклей репертуара - постановкой "Дядя Ваня", удостоенной премии "Золотая Маска", сообщили в пресс-службе театра. В этот же день, на сборе труппы художественный руководитель Римас Туминас оценит прошедший сезон и расскажет о премьерах и гастролях в нынешнем. "Уже начались репетиции главного спектакля "Пристань", премьера которого состоится 13 ноября, в юбилейный вечер, - рассказал РИА Новости Туминас. - В этой работе заняты не только наши корифеи, но и практически вся труппа. "Пристань" - это спектакль- месса памяти и уважения к нашим мастерам, составившим славу вахтанговцев, памяти и уважения к истории театра. Нам хотелось избежать каких-то юбилейных концертов, капустников; наше дело - играть на сцене, поэтому мы решили создать такой спектакль ко дню рождения театра. "Пристань" - место, где встречаются, куда приезжают и откуда бегут люди. Это вокзал или морской порт, такой угрюмый, огромный, таинственный и пустой. Но он оживает с появлением там каждого нового героя, персонажа, передавая разные истории, рассказывая о разных судьбах - театральных и человеческих". Затем, по словам художественного руководителя, режиссер Адольф Шапиро приступит к репетициям спектакля по пьесе Луиджи Пиранделло "Это так (если вам так кажется)", редко ставящейся на российской сцене. Первой премьерой нового сезона уже в начале сентября на малой сцене станет постановка "Прощальные гастроли" по пьесе Юлия Эдлиса в постановке Олега Форостенко. Пьеса посвящена судьбе актрис, о которых рассказывают вахтанговские дамы, чьи истории оказались созвучны тем, что переживают их персонажам. В октябре зрители увидят работу режиссера Владимира Мирзоева "Предательство", которая шла в театре имени К. С. Станиславского, а с нового сезона перенесена на вахтанговскую сцену по обоюдному согласию двух театров. В главных ролях актеры Максим Суханов и Андрей Мерзликин. В конце ноября в рамках юбилейной афиши - премьера спектакля "Медея" Жана Ануя в режиссуре Михаила Цифриняка с участием артистов - Юлии Рутберг и Григория Антипенко. Туминас также пообещал, что в этом сезоне зрители увидят три пьесы в его постановке, пока не раскрывая подробностей. "Само театральное здание тоже готовится к юбилею, - сказал худрук. - После отпуска артисты нашли свой "дом" обновленным. Отремонтированы все служебные помещения, лестницы, гримерные приобрели достойный вид. Государство много вложило средств на ремонт и обновление театра, и теперь мы должны отработать все честно, верно, и художественные ценности не должны покидать нас".
Архивариус: http://www.tvkultura.ru/news.html?id=777410&cid=178 Новости культуры 02.09.11
Архивариус: Медея. Премьера намечена на 29 ноября 2011 г. Ближайшие даты исполнения: 29 ноября (19:30), 30 ноября (19:30) Режиссер — постановщик Михаил Цитриняк Художник — постановщик Мария Рыбасова Художник по костюмам Виктория Севрюкова Композиторы Борис Кинер Действующие лица и исполнители: Медея - Юлия Рутберг Язон - Григорий Антипенко Креон - Андрей Зарецкий Кормилица - Инна Алабина/ Наталья Молева Мальчик - Василий Симонов/ Федор Воронцов Стражники - Федор Воронцов/ Владислав Гандрабура/ Дмитрий Соломыкин Жрицы - Анастасия Васильева/ Ирина Калистратова,/ Елена Мельникова .
Архивариус: http://www.izvestia.ru/news/501561 2 сентября 2011, 15:03 Алла Шевелёва «У нас в театре строгая демократия: сделай, предъяви, но ответь» Юлия Рутберг — о роли «Медеи», противостоянии Запада и Востока и взаимоотношениях с новым худруком Юлия Рутберг, фото: Игорь Захаркин В конце ноября в Театре им. Евг. Вахтангова состоится премьера спектакля «Медея», заглавную роль в котором сыграет Юлия Рутберг. «Известия» попытались узнать, почему ведущая актриса театра не занята в спектаклях нового художественного руководителя Римаса Туминаса. — Чем было вызвано ваше затянувшееся молчание, ведь после прихода Туминаса вы не сыграли ни одной новой роли в театре? — Эти три года мы с Римасом Владимировичем друг к другу присматривались. Мне нужно было привыкнуть к его мышлению, к его формулировкам. По личным причинам я была вынуждена отказаться от роли баронессы Штраль в «Маскараде», которую он мне предложил. Туминас не только не обиделся, наоборот, поддержал меня. Помню, как после премьеры «Маскарада» поздравила Римаса Владимировича, а он мне в шутку сказал: «Знаешь, глядя на то, как ты ходишь по театру, как сидишь в буфете, я подумал, да сыграла ты эту роль!» (Смеется.) Это он меня так приободрил. — Сейчас вы репетируете новый спектакль с Михаилом Цитриняком, человеком незнакомым театральной публике. — Несмотря на то что Миша работал с Эфросом, Ефремовым, Фокиным, он больше известен в кино и на телевидении. Мы оба — ученики Аллы Казанской, общаемся уже 20 лет, и только после того как Аллы Александровны не стало, вдруг захотели сделать вместе «Медею». — А как Туминас воспринял ваш порыв? — Он отнесся к нашей идее благосклонно, но все-таки с некой опаской. Поэтому попросил подготовить сначала отрывок. Но я такой человек, что коль три года молчала, мне мало сказать «А», хотелось произнести весь алфавит до «Я». В форс-мажорном режиме мы сделали почти весь спектакль и показали ему. После просмотра Римас Владимирович признался, что ажиотаж вокруг «Медеи» его раздражал, потому что театр проявлял к спектаклю повышенный интерес и многие ходили на репетиции. К тому же мы с Мишей пригласили «чужого» актера Григория Антипенко. — Кстати, как он появился в спектакле? — Сначала предложили Володе Вдовиченкову сыграть Ясона, но он не проявил интереса к нашей затее. Тогда появился Гриша. Римас Владимирович был против, хотел, чтобы в «Медее» были задействованы только вахтанговцы. Он возмущался: «Да кто такой вообще этот Антипенко?» (Туминас телевизор не смотрит, рекомендовать ему кого-то по сериалу бесполезно.) — И чем же закончился прогон «Медеи»? — К счастью, для Римаса Владимировича мерилом всего является дело. Спектакль он принял. После показа сказал нам много теплых слов, хотя замечания тоже были. Я рада, что в нашем театре возникла строгая демократия: сделай, предъяви, но ответь. Ведь то, что на «Медею» выделили средства, — большая ответственность. Мы понимаем, что нам оказали доверие. Это означает, что вслед за нами другие актеры смогут осуществить свою мечту. — Чем ваша «Медея» будет отличаться от других постановок? — За основу взят миф в трактовке Жана Ануя, но мы решили рассказать его как современную историю. С приходом постмодерна в искусство режиссеров все больше занимает выворачивание сюжетов наизнанку. Артист в этом тонет — его не видно. Театр свернул с пути эмоционального воздействия, публика сидит в нем как созерцатель. Мы сознательно выбрали малую сцену — чтобы приблизиться к зрителю и рассказать историю Медеи на среднем и крупном планах. На нашем прогоне зрители плакали. — А каким языком сегодня нужно рассказывать миф о женщине, которая убила своих детей? — Я ничего не буду рассказывать заранее, сами увидите на премьере. Скажу только, что в нашем спектакле затронуты темы мужчины и женщины, Востока и Запада. — Ясон и Медея — люди разных менталитетов? — Да, мы пытаемся еще раз объяснить, как важно уметь находить общий язык с человеком другой веры, с другими базовыми ценностями. Я этот урок усвоила давно. Параллельно с нами в Щукинское училище набрали курс из Кабарды. На первом занятии по танцу строгая учительница объясняла им, как нужно приветствовать педагога. Девочки должны сделать препарасьон — присесть, взяв юбочки, а мальчики — сделать шаг влево, шаг вправо и поклониться. И вот в тот момент, когда заиграла музыка и девочки взялись за юбочки, все мальчики покинули аудиторию. Преподаватель была в полном изумлении, на что мальчики ей ответили, что никогда не будут кланяться женщине. Скандала не случилось, потому что нашлись умные люди, которые объяснили ей, что не нужно заставлять людей делать то, что для них недопустимо. — Для вас важно, что вы выпускаете спектакль с человеком, который, как и вы, учился у Аллы Казанской? — Конечно. У нас с Аллой Александровной были особые отношения. Это была уникальная женщина — прекрасная актриса, невероятная красавица, образованная, с блистательным чувством юмора, редкой порядочности. Мы с Мишей, не сговариваясь, посвящаем этот спектакль ей. Потому что когда-то в маленьком театрике Миши она играла в «Медее» кормилицу, потому что она играла Медею Улицкой в телеспектакле Петра Штейна. И, конечно, потому, что она нас очень любила. Так больно, что она не видит, как два ее птенца работают вместе. Ведь именно она еще в институте разглядела во мне зачатки драматического. Она мечтала, чтобы Миша вернулся в театр. Для нас Алла Александровна всегда присутствует в зрительном зале. Может, поэтому мы так строги к себе.
Архивариус: http://www.vashdosug.ru/theatre/performance/484736/ Медея Театр им. Евг. Вахтангова В ролях: Юлия Рутберг, Григорий Антипенко, Василий Симонов, Инна Алабина , Андрей Зарецкий Премьера: 29 ноября 2011 В трагедии Ануя о конфликте между свободой и мещанским стандартом жизни главную роль играет Юлия Рутберг. «Медея» Ануя спустилась с котурн Еврипида, она ближе, понятнее нам, ее лексика современна. Диалог героев трагедии как бы движется по спирали, кругами — от прошлого к настоящему и опять к прошлому. Создатели спектакля попытались вычленить смысл из потока слов и событий. Медея Юлии Рутберг живет не сегодня, а вчера, у нее нет завтра. Ее память неистребимо возвращается к истокам, когда она, дочь царя Колхиды, похитила ради любимого золотое руно. Для Медеи предательство Ясона не только попрание любви, это разрушение ее жизненного пространства, гармонии души. В их поединке не может быть победителя. В единоборстве столкнулись разные миры, где долг, честь и «здравый смысл» — антагонисты. Смерть — граница их вражды и выбор ее - высшее проявление свободы личности. Медея уходит в небытие вместе с детьми, ибо не может оставить их такому Ясону, благоденствующему в созданном им мире филистерского равнодушия. Она не позволит им оказаться заложниками пошлой философии сытого равенства. Смерть — не поражение Медеи, а ее нравственная победа. Финальная мизансцена — метафора. Фигура Медеи рифмуется с мифической Никой — символом Победы.
Архивариус: http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/teatr_i_kino/ANU_ZHAN.html ...В 1940 Ануй, обратившись к греческим мифам, нашел прием, который принес его пьесам мировую славу: авторская интерпретация известных древнегреческих и средневековых сюжетов. Нельзя сказать, что Ануй был первооткрывателем этого приема – им нередко пользовались драматурги и прежде (например, пьесы Б.Шоу Цезарь и Клеопатра и Святая Иоанна – о Жанне Д'Арк). Такой прием представляет собой серьезное испытание для индивидуальности драматурга: зрительский интерес держится не на происходящих событиях, а на круге непривычных идей, возникающих на основе знакомого сюжета. Основная интрига пьесы переходит с уровня фабулы на уровень интеллектуальной игры. В этом случае добиться успеха может только личность крупного масштаба, способная заставить зрителей напряженно следить за ходом своих размышлений. И Ануй сумел выиграть: именно интеллектуальные драмы были признаны лучшими в его литературном наследии. Первыми такими пьесами стали Эвридика (1941) и Антигона (1942, премьера состоялась в оккупированном немцами Париже в 1943, когда главная героиня символизировала непобежденную Францию и готовность продолжать борьбу вопреки разумным доводам). Позже были написаны Ромео и Джульетта (1946), Медея (1948), Жаворонок (1953). Последняя из них – о Жанне Д'Арк – многими критиками считается вершиной творчества Ануя.
Архивариус: http://fictionbook.ru/author/viktor_nikolaevich_eremin/100_velikih_literaturniyh_geroev/read_online.html?page=1 Медея – могущественнейшая среди людей, но бессильная против человеческой неблагодарности, всем существом своим отдавшаяся безграничной любви, но преданная и брошенная любимым, совершившая чуть ли не все самые омерзительные преступления по законам рода человеческого, но не только не осуждаемая, а более того, возвеличиваемая художниками и поэтами… Воистину страшная героиня древних мифов и шедевров мировой драматургии. Предательница Отечества, братоубийца, детоубийца, цареубийца – Медея оказалась вне суда Божьего и человеческого, но по сей день остается жертвой богов, втиснувших в сердце ее яростную страсть любви. Именно из образа Медеи берут свои истоки такие земные героини последующих времен, как Манон Леско, Эмма Бовари, Екатерина Измайлова, Анна Каренина и многие-многие другие. Но при этом ни одна из названных не может возвыситься до дочери Ээта, ибо страсть их низменна и самоубийственна, тогда как страсть волшебницы превысила могущество личного и возросла до возмездия бесстрастного и неумолимого Рока. Не человеческой мести, пусть даже такой симпатичной для читателя, как у графа Монте-Кристо, а высшего возмездия, осуществившегося через человека, но доступного только небесным силам. Согласно мифам, дочь колхидского царя Ээта и самой Гекаты – богини мрака, ночных видений и чародейства, – Медея от рождения была волшебницей. Когда в Колхиду приплыли за золотым руном аргонавты, они оказались в опаснейшем положении, поскольку коварный царь Ээт намеревался погубить чужестранцев. Однако героям помогали богини Афина и Гера. По их просьбе бог Эрот пронзил сердце Медеи стрелой любви к вождю аргонавтов Ясону, который обещал царевне непременно жениться на ней. В литературе всегда акцентируют внимание на том, что клятва любви была дана юношей из расчета и без искреннего чувства. Как бы там ни было, но волшебница помогла аргонавтам похитить руно. После этого Медея, прихватив своего юного брата Апсирта, бежала с греками из Колхиды. Дорогой, чтобы задержать преследователей, Медея убила брата, разрубила его тело на части и разбросала их по морю. Ээт был потрясен злодеянием, прекратил погоню и повелел собрать останки сына, чтобы предать его честному погребению. Погоню продолжил небольшой отряд колхов. Они настигли преступников на острове феаков, где царствовал Алкиной. Согласно древним законам, царь должен был выдать Ээту беглую дочь, но Ясон и Медея спешно сочетались браком, после чего царь потерял все права на чужую жену. Аргонавты торопились в Иолк, где царь Пелий в обмен на золотое руно должен был отказаться от престола. Однако коварный властитель не собирался держать свое слово, более того, за время отсутствия Ясона он убил отца и всех родственников героя. И вновь за дело взялась Медея: она убедила наивных дочерей Пелия, что если те зарежут дряхлого старика, разрубят его труп на части и сварят в котле, то он воскреснет молодым и сильным. Глупые девицы так и поступили, но обещанное воскрешение не состоялось. За цареубийство Ясон и Медея были изгнаны новым царем Акаетом из Иолка и поселились в Коринфе у царя Креонта, где счастливо прожили десять лет. За это время у них родились два сына – Мермер и Ферет. Ясон тяготился обществом Медеи и, в конце концов, решил развестись с ней и жениться на дочери Креонта Главке. В некоторых вариантах мифа Главку зовут Креусой. Медея и ее сыновья должны были отправиться в изгнание. Однако волшебница не пожелала смириться со своей участью. Она прислала в дар новобрачной заколдованное одеяние, и Главка, надев его, сгорела заживо вместе с царем Креонтом и всеми, кто в тот час оказался в пиршественном зале. Ясон спасся, выпрыгнув в окно. Малолетних сыновей своих Медея убила собственными руками на глазах мужа, а потом унеслась на колеснице, запряженной крылатыми конями. Ясон, по одной версии, покончил жизнь самоубийством, по другой, погиб под обломками обветшавшего корабля «Арго». В любом случае последние годы жизни он был бездомным и побирался, бродяжничая из города в город. Медея же улетела в Афины, где вскоре вышла замуж за царя Эгея, которому родила сына Меда. Когда в Афины пришел Тесей, сын Эгея и трезенской царевны Эфры, Медея, опасаясь, что афинский престол унаследует Тесей, а не ее сын, убедила мужа отравить пришельца. Однако Эгей узнал в Тесее родного сына и приветствовал его, а Медее и бедному Меду пришлось бежать из города, спасаясь от мести Тесея. Царица с сыном вернулась в Колхиду, где к тому времени был свергнут с престола ее отец царь Ээт. Мед убил узурпатора и вернул власть деду. Удивителен конец мифа о Медее. По воле богов она живой была перенесена на Острова Блаженных! Там волшебница вышла замуж за великого Ахилла и остается его верной супругой по сей день. Судьба Медеи тем или иным образом вдохновила на творчество трех величайших древнегреческих трагиков – Софокла, Эсхила и Еврипида. Самой прославленной из них стала трагедия Еврипида (485/484 или 480–406 гг. до н. э.) «Медея». Драматург жил в эпоху наивысшего расцвета афинской демократии (прошедшего под знаком победы греков в знаменитых греко-персидских войнах) и ее окончательного загнивания. Творчество Еврипида в значительной мере связано с так называемым «веком Перикла» (444/443—429 гг. до н. э.). Первая драма его была поставлена в 455 г. до н. э., но только четырнадцать лет спустя, в 441 г. до н. э., он одержал наконец победу в состязании трагических поэтов. Самая ранняя из достоверно известных Еврипидовых трагедий «Алькеста» относится к 438 г. до н. э. Остальные шестнадцать дошедших до нас трагедий написаны Еврипидом между 431 и 406 г. до н. э. Трагедия «Медея» обычно датируется 431 г. до н. э. Любопытно, что современники не очень благоволили к великому соотечественнику. Почти за пятьдесят лет своей творческой деятельности Еврипид всего четыре раза удостоился первого места в состязаниях трагических поэтов. В 408 г. до н. э. драматург решил покинуть родные Афины и переехал жить ко двору македонского царя Архелая, который задумал собрать у себя самых выдающихся писателей и поэтов Греции. Однако прожил Еврипид в Македонии недолго: он умер, оставив не вполне завершенной свою последнюю трилогию. В 405 г. до н. э. ее поставил в Афинах сын (или племянник) трагика, и трилогия принесла Еврипиду пятую, уже посмертную победу. Потрясает решение образа Медеи в одноименной трагедии Еврипида. Драмы, основой сюжета которых становилась месть, создавались в Древней Греции и до Еврипида. В Древнем мире вообще была более распространена история о том, что детей волшебницы побили камнями жители Коринфа, впавшие в ярость в связи с убийством Креонта. Наверняка первые зрители «Медеи» ожидали от трагедии чего-нибудь подобного. Начало пьесы обещало именно такую развязку. Медея явно готовилась погубить Ясона и его невесту… И тут Еврипид пришел к немыслимому до него постижению глубин психологии. В страданиях своих Медея вдруг поняла, что беда ее не в разлучнице Главке, случайно вставшей на ее дороге, но в том, что она безоглядно любила и любит Ясона, а она все эти годы была безразлична возлюбленному, который только использовал волшебницу в личных целях. Когда же потребность в услугах Медеи прошла, ее просто выкинули, как ненужную вещь. И тогда Медея восстала, восстала против изменника, а еще больше – против вонзенной богами в ее сердце безоглядной любви. Решение волшебницы стало таким же жестким и суровым, как и вся ее предыдущая жизнь, – Медея задумала истребить плоть изменника на земле, чтобы больше нигде и никогда не возродился он в новом обличии. И это уже должно было стать Возмездием, а не мелкой женской местью, превращалось в суровую форму самоубийства и самоотречения во имя разрушения воли богов. Таков был Рок, а приговор его и приведение в жизнь этого приговора оказались в руках пораженной открытием предательства женщины. Медея казнила собственную Любовь во всех ее ипостасях. Разве после этого кто-то посмеет осуждать такую детоубийцу? На такой оценке Медеи настаивал и сам Еврипид. Вникнем в заключительный диалог трагедии: Ясон: – Ты львица, а не жена! Ты демон, которым боги меня поразили! Медея: – Зови, как хочешь, но я ранила твое сердце. Ясон: – И собственное! Медея: – Легка мне моя боль, когда вижу я твою. Ясон: – Твоя рука их убила! Медея: – А прежде того – твой грех. Ясон: – Так пусть казнят тебя боги! Медея: – Боги не слышат клятвопреступников.[3]3 Еврипид. Трагедии. В 2-х т. Т. 1. М.: Наука—Ладомир, 1999. С этими словами Медея улетела из Коринфа. Трагедия Еврипида оказала сильнейшее влияние на развитие мировой драматургии в последующие века. Драмы Сенеки (I в.), П. Корнеля (1635), трилогия Ф. Грильпарцера «Золотое руно» (1818–1824), Ж. Ануя (1946), каждая со своими оттенками, по следам Еврипида трактует древний миф. Только Ануй попытался осудить Медею, представив ее как злобную всеразрушающую силу, гибелью своей (Медея в пьесе кончает жизнь самосожжением) принесшую безразличному к несчастьям преступницы окружению несказанное облегчение. В медицине определен «комплекс Медеи», который характеризуется стремлением матери убить собственных детей, чтобы отомстить мужу. Бесспорно, это примитивная трактовка мифологического образа, живущего законами неизбежности в мире, где нет и не может быть добра или зла.
Архивариус: https://clck.ru/9LaXg 18.11.2011 Репетиция спектакля "Медея"
Архивариус: https://clck.ru/9LaXg 18.11.2011
Архивариус: http://www.theatre.wingwave.ru/theatre/vahtangova/medea/index_3.html Theater Vahtangova - performance the Medea - 11.18.2011 Photographer Lyulyukin Evgeniy Site photo gallery www.wingwave.ru
Архивариус: NadinBY
Архивариус: http://klauzura.ru/2011/11/anna-rikles-medeya/ 19.11.2011, Анна Риклес. “МЕДЕЯ” «Медея», Жан Ануй Режиссер: Михаил Цитриняк В главных ролях: Юлия Рутберг, Григорий Антипенко, Андрей Зарецкий. Посвящение А.А, Казанской Сегодня, на малой сцене Вахтанговского академического театра, состоялась премьера спектакля «Медея» Жанна Ануя, в постановке Михаила Цитриняка. Ажиотаж вокруг новой Медеи растет, уже после первого прогона цена билетов увеличена в полтора раза. Решение спектакля удивительное, подбор артистов блестящий. Юлия Рутберг (Медея) повернулось к зрителям драматической стороной своего таланта, удивила и приятно обескуражила. Поразил образ Креона, созданный Андреем Зарецким, завораживающий легкостью, обаянием и царственной простотой. С таким великолепным режиссером, как Михаил Цитриняк, и поистине звездным актерским составом постановка обещает стать одним из самых заметных событий нового театрального сезона Москвы. В спектакле нет театральных штампов и нафталиновой пафосности. Он живой, он здесь, на ладони. Это камерно, это сильно, это страстно, умно и красиво. Браво, господа! Браво!
Архивариус: http://www.vakhtangov.ru/ ПРЕМЬЕРА спектакля "МЕДЕЯ" в рамках юбилейной афиши театра! 29 ноября 2011 г. состоится премьера спектакля "Медея" по пьесе Ануя . В главных ролях - Юлия Рутберг и Григорий Антипенко.
Архивариус: http://www.tvkultura.ru/news.html?id=862248&cid=178 29.11.2011 «Медея» Жана Ануя – на сцене театре имени Вахтангова Премьера в театре имения Вахтангова. Худрук Римас Туминас предложил своим подопечным «дерзать и ошибаться», то есть самим искать и пьесы, и постановщиков. Актриса Юлия Рутберг и приглашённый режиссёр Михаил Цитриняк воспользовались свободой творчества, чтобы исследовать границы свободы личности. Для точной постановки вопроса, преследующего человечество с античных времён, пришлось обратиться именно к античному мифу. Правда, в версии, близкой современному зрителю. Премьера спектакля «Медея», по трагедии Жана Ануя – сегодня, на малой сцене театра имени Вахтангова. Рассказывают «Новости культуры». Единственное, о чём просил актёров режиссер Михаил Цитриняк перед началом репетиций – очень любить эту их совместную работу. Без этого спектакль о высочайшей – почти невозможной – концентрации любви между мужчиной и женщиной не мог бы состояться. «Две основных идеи для меня в этой истории, – говорит режиссер. – Одна есть личностная очень, а другая социальная. И личностная это когда расстаются два человека, рушится мир, она разрушает все вокруг. Она не хочет, чтобы что-то оставалось. Это первое. А второе – это социальная идея, которая состоит в том, что такая унификация и есть усредненность, приходит на смену всему». Вахтанговка Юлия Рутберг и приглашенный актер Григорий Антипенко на сцене воплощают два мира: женщина и мужчина, свобода «неустроенности» против философии мещанского успеха. Каждый из них принял и оправдал своего героя. Диалог на сцене – по спирали из прошлого в настоящее и обратно – перерастает в диалог за кулисами. Судьбы персонажей не отпускают и после спектакля. «Эту женщину, наверное, нельзя любить, как я, а я-то ее очень люблю, но ее есть за что уважать и есть чем восхититься, – говорит Юлия Рутберг. – Ведь человек без любви – какое-то засохшее растение. А любовь – это борьба, конечно, это такое чувство, которое дарится, а потом ты за него борешься, как мне кажется, по жизненному опыту». «Я играю такого Ясона, который, несмотря ни на что куда-то стремится, куда-то ввысь, – рассказывает Григорий Антипенко. – Мы немножечко сейчас живем в такое время безгеройское: нет обстоятельств и событий, которые дают возможность взрослому сложившемуся мужчине совершить какой-то поступок. Все немножко где-то там по чуть-чуть – бабушку перевел через дорожку, еще что-то». «Поверьте, я теперь знаю, что Медеи – и тогда, и в мифе, и у Еврипида, и у Ануя, и сегодня – всем Медеям, как бы они ни скрывались, им очень хочется быть слабыми, нежными, и чтобы рядом с ними были какие-то сильные руки», – говорит Юлия Рутберг. Решиться играть такие эмоции – все равно что отважиться любить так, что рушится мир. Стоит ли? Актеры единодушны – стоит. «Однозначно стоит, – добавляет Григорий Антипенко. – Скучно же жить губкой какой-то впитывающей какой-то планктон, который сам к тебе подплывает в рот. И также вот прозябать в этом мире, пока не закончится твой бесславный век. Уж лучше один раз рискнуть – бабахнуть, чтобы стены порушились, но ярко красиво, ярко». Мир, где любовь, долг и здравый смысл непримиримы, обречён. Обречена и Медея. В трагедии Ануя она спустилась с котурн Еврипида, стала понятнее и ближе. И только степень любви, ненависти, отчаяния и жажды свободы – по-прежнему – недосягаема. Сегодня, как во времена Колхиды и Золотого руна.
Архивариус:
Архивариус: http://www.svobodanews.ru/content/article/24405181.html 29.11.2011 Медея Юлии Рутберг На малой сцене Театра имени Вахтангова премьера спектакля "Медея", в заглавной роли которого сыграет Юлия Рутберг. Это уже четвертая "Медея" на московской сцене за последние два года. Сначала ее (по разным литературным текстам) поставил в ТЮЗе Кама Гинкас, с Екатериной Карпушиной в главной роли. Затем – вне стен репертуарного театра – "Медею" Хайнера Мюллера со Степанидой Борисовой выпустил Шамиль Дыйканбаев. Месяц назад в "Школе драматического искусства" Владимир Берзин представил премьеру спектакля "Театр Медеи" по пьесе Клима (Владимира Клименко), главную роль в котором сыграла Оксана Мысина. И вот на малой сцене театра Вахтангова появилась "Медея" в постановке Михаила Цитриняка по пьесе Жана Ануя. На вопрос, знает ли он, сколько "Медей" развелось за последнее время в Москве, режиссер отвечает: – Я в этом не виноват. Каждый режиссер ставит о своем. Здесь есть удобная для постановщика классическая схема: единство места, времени и действия. Здесь есть героиня. Больше ничего общего. Декорация Марии Рыбасовой простая, но выразительная: сначала это разостланный на сцене кавказский ковер, потом – он же, свернутый в огромный тюк. В символическом значении – тяжелая ноша любви и мести, которую пестует в себе героиня. Юлия Рутберг одета в черный (не то военный, не то походный) костюм, и в нем напоминает ту Медею, о которой Ясон говорит, как о единственном солдате его армии. Медея Юлии Рутберг – не царица, не волшебница, это очень сильная женщина, которая действительно утомила Ясона властной любовью и жаждой абсолютной, ни с чем не считающейся, свободы. На вопрос, как может актриса внутренне оправдать героиню-детоубийцу, Юлия Рутберг отвечает: – Для нее существует любовь, а человек без любви – засохшее растение. Если он не знает любви, не испытал этого чувства, не боролся за него (потому что любовь это такое чувство, которое дарится, а потом ты за него борешься), тогда ему не понять Медею. Наверное, мы не можем ее любить, но ее есть за что уважать. В этой пьесе действует выдающийся мужчина и выдающаяся женщина, и это история борьбы титанов. В обоих – высокая концентрация человеческих качеств. Беда сегодняшнего времени в том, что женщины хотят быть самодостаточными. Теперь я знаю, что всем медеям (и в мифе, и у Еврипида, и у Ануя) хочется быть слабыми, нежными, и чтобы рядом с ними были сильные мужчины. Обычно ближе к финалу, чтобы объяснить дикое преступление Медеи, приходится изображать клиническую картину безумия. Но в этом спектакле, кажется, придумано нечто новое. Медея загнана в ловушку: Креонт гонит ее вон, Ясон от нее отрекается. Если она ослушается приказа, ее казнят. Вернуться в Колхиду она (убийца собственного брата и изменница) не может. Там ее тоже ждет страшная кара (текст Ануя допускает такую версию). Вероятно, что гнев правителей падет и на головы ее малолетних детей. Тогда лучше убить их самой, чем отдать на растерзание толпе. Что ж, это психологически убедительная интерпретация классического сюжета.
Архивариус: http://users.livejournal.com/_arlekin_/2152972.html Пишет Слава (_arlekin_) @ 2011-11-30 12:45:00 "Медея" Ж.Ануя в Театре им. Е.Вахтангова, реж. Михаил Цитриняк Режиссер поставил спектакль без оглядки на театральный контекст - но мне трудно было таким же незамутненным взглядом его смотреть, я не могу забыть о том, что только за последние годы, только на московской сцене и только к ануевской "Медее" другие режиссеры обращались дважды, и какие режиссеры - Гинкас и Жолдак! А ведь есть еще, пятнадцать лет уже идет "Медея" Еврипида в постановке Юрия Любимова. Но Цитриняк предлагает действо в формате, который мог показаться свежим четверть века назад, игнорируя особенности пьесы Ануя (а пьеса - не трагедия и не мелодрама, это философская драма, где сталкиваются, конфликтуют не обычные люди и не обычные персонажи, но взгляды на жизнь, способы существования), но и мало что предлагая взамен. Оформление сцены состоит из круглой подстилки, символически обозначающее солнце (что напоминает о генеалогии Медеи), которая в момент, когда героиню пытаются изгнать, сворачивается в дорожный тюк, подвешенный на загодя припасенный художником крючок, и "пульсирующего" временами задника. Костюмы - условно-современные, на Медее - майка и широкие штаны с карманами, на остальных рубашки, пиджаки и брюки, в финале из свертка, с самого начала присутствующего на сцене, героиня извлекает платье с металлическими украшениями. В условно-символическом, условно-ритуальном ключе выстроены и пластический, и интонационный рисунки героини - что, если честно, в упомянутом театральном контексте сегодня кажется несколько наивным, особенно когда Медея, убивая детей, обмакивает тряпочки в красную краску, а потом этими же тряпочками стягивает себе горло. Самой интересной актерской работой оказывается, как ни странно, Язон в исполнении приглашенного со стороны Григория Антипенко. У него нет репутации большого театрального актера (да и откуда ей взяться, не от спектаклей же Павла Сафонова), но есть все предпосылки для этого. Другое дело, что вместо заложенного в пьесе конфликта между человеческим и сверх-человеческим началами, между обычной, будничной жизнью и существованием на грани (который у Ануя, между прочим, разрешается совсем не однозначно, Ануй не спешит осудить стремление к "простому человеческому счастью" как нечто постыдное и пошлое, но и Медее с ее сверх-человеческими запросами оставляет право на ужасный, но единственно возможный для нее выбор) Антипенко играет обобщенный тип мужчины в т.н. "кризисе среднего возраста", уставшего от всего, что "сверх", мечтающего о покое без взлетов и падений, но способного на короткий миг воскресить в себе былой огонь - ведь когда-то Медея смогла его увлечь, поднять до своих "сверхчеловеческих" высот, а в финале, где именно за Язоном остается последнее слово, окончательно погружающегося в серую повседневность. Но эта трансформация - пусть психологического, а не идейно-философского порядка - Антипенко отыграна отлично. Юлия Рутберг в роли Медеи существует от начала до конца на одном градусе и, по большому счету, на одной краске, она тоже представляет, через погружение, через переживание (то есть старым добрым актерским методом) женскую драму, делает это с придыханиями, с заламыванием рук, не выпадая, впрочем, из границ допустимого, но и не расширяя их, чего от подобного уровня актрисы в подобного масштаба драматургии можно было бы ожидать. Рутберг как будто находится между разными вариантами Медеи, не зная, остановиться ли на мифологической, "сказочной", трагической Медее, Медее как обычной женщине ("простой бабе"), обманутой мужчиной ("простым мужиком"), или Медее-символе - так что при отдельных сильных эпизодах роль в целом во что-то последовательное, содержательно развивающееся не выстраивается. Мальчик-вестник Александра Солдаткина - невнятный, простенький, улыбчивый паренек, сначала он неумело пробует обмануть Медею, недосказать ей главного, про свадьбу Язона, потом столь же неумело и безрезультатно предупреждает о грозящей опасности - впрочем, и этот образ, и нянька (Инна Алабина), и тем более стражники (Василий Симонов и другие вчерашние студенты Щуки) можно считать служебными, вспомогательными, а режиссер либо не пробовал их развить во что-то большое, либо не слишком в данном направлении преуспел. Креонт (Андрея Зарецкого) - образ, на контрасте с остальными, абсолютно бытовой, современный, никаких условностей, никакого деланого "трагизма", и это могло быть любопытно, если бы как-то встраивалось в общую постановочную концепцию. Будь его обращение к "Медее" Ануя чем-то уникальным - можно было бы обойтись без лишних вопросов. Но в пресловутом контексте остается непонятным, для чего взяли именно эту пьесу, почему поставили именно такой спектакль - приличный, нестыдный, но ничего не добавляющий к давно и много раз уже сказанному.
Архивариус: http://www.vashdosug.ru/msk/theatre/article/67987/ 30 ноября 2011 «Медея»: причины женской истерики Григорий Антипенко помог Юлии Рутберг вжиться в роль детоубийцы. Очередная премьера в рамках юбилейного года вахтанговцев вернула на сцену Юлию Рутберг. Актриса такого уровня заслуживает главных ролей, но чаще ей достаются второстепенные персонажи. В «Медее» Михаила Цитриняка нет места таким досадным несправедливостям, Рутберг играет практически моноспектакль. Несмотря на качественные актерские работы Григория Антипенко (Язон), Андрея Зарецкого (Креон) и Инны Алабиной (кормилица), положение «примы» бесспорно. За последние 2 года лучше сыгранной Медеи на московской сцене не было. Прежде всего, «вахтанговскую» версию отличает особая, философская многозначность. На малой сцене театра ничто не отвлекает от горьких и страстных диалогов героев. Большой кавказский ковер и тьма вокруг, — вот, собственно, и все декорации. Здесь играют не всепоглощающую любовь царей (как в греческом мифе), но показывают, как страдает душа женщины-титана, женщины-воина, поправшей мещанскую мораль и буржуазные привилегии, на которые сделал ставку остепенившийся муж. Нет, детоубийство никто не оправдывает, но его очень логично объясняют. Медея берет на себя самый страшный грех не по причине ревности к изменнику Язону, она протестует против тех ценностей, ради которых супруг ее оставил и которые хотел навязать их общим детям. Размеренная жизнь? Всеобщее преклонение и заслуженный отдых? А как же недостижимый и манящий абсолют свободы? Геройство духа и красота чувственных удовольствий? Судьба должна быть подобна факелу в высоко поднятой руке победительницы. Иначе она не заслуживает права называться судьбой. Юлия Рутберг хороша в ролях сильных женщин... Андрогинная фигура, злые глаза, сильные руки. Она одета в черные одежды, похожие на военный мундир, и мужские ботинки. В ее образе нет ничего от царственной женщины, которая любит и прощает. Она олицетворение власти (над чувством супруга в том числе), вырваться из-под которой для Язона — желание не только закономерное, оно инстинктивное. Как известно, двум сильным личностям ужиться вместе не суждено. И если один из них слабеет духом, пытается покинуть поле любви-битвы, второй не дает ему это сделать. В финале Рутберг-Медея стоит посреди сцены в красной от кровавой краски белой майке-тунике и в руках у нее болтаются две тряпки того же цвета (этот символ выглядит куда убедительнее пластмассовых пупсов в МТЮЗе). В это мгновение произнесенные ею слова, действительно, страшны: «а теперь попробуй меня забыть». Рутберг-Медея разрушает сама себя и не разрешает жить мужу так, как он хочет. Мир — это пошло, война — это хорошо. Трагедия личности, не нашедшей другого Бога кроме свободы, в постановке очевидна. И вызывает жалость — формула «все или ничего» неприменима к жизни. Наталья Витвицкая
Архивариус: http://www.vesti.ru/videos?vid=380164&cid=7 01.12.2011 В театре Вахтангова поставили "Медею" Спектакль-эксперимент. На Малой сцене театра имени Вахтангова - премьера "Медеи". В основе постановки - трагедия Жана Ануя. Но в древнегреческом мифе режиссёр Михаил Цитриняк увидел историю, близкую современному зрителю.
Архивариус: http://www.novayagazeta.ru/arts/49843.html 05.12.2011 Чужестранка с Кавказа. Вахтанговский театр показал премьеру о любви и войне Марина Токарева. Обозреватель «Новой газеты» «Тот, кто был счастлив в любви, не имеет о ней никакого понятия», — сказал Жан Ануй, и его кипящая страстями драматургия блестяще иллюстрирует этот постулат. На малой сцене театра Вахтангова Михаил Цитриняк поставил «Медею». В главной роли — Юлия Рутберг. Медея в камуфляжных штанах и черной майке на окраине Коринфа, где ей позволено остановиться на ночлег, ждет своего мужа, Ясона. Ее пространство сжалось до круга белой кошмы, расстеленной у костра. Колхидская царевна, ставшая воином и кочевницей, от прошлого сохранила лишь старую няньку и повозку, в которой явилась в Коринф. Она вглядывается в очертания ненавистного города, вслушивается в громкую веселую музыку. До стоянки, где пасется конь, где спят в повозке ее дети, долетает чад жареного мяса, поднимающийся над празднующим Коринфом, и этот запах, и эта музыка душат Медею. Прибегает юноша-вестник: Ясон просит передать, что он скоро придет. Медея хочет узнать, что за праздник так отвлек ее мужа. В ее взгляде раньше ответа возникает догадка: это свадьба, Ясон женится на дочери коринфского царя. И на сцене появляются четыре средиземноморских плейбоя: белые полотняные костюмы, грозная раскованность пластики — царь Креон и его телохранители. Царь (Андрей Зарецкий) похож на бывшего партийного босса: мягкое, оплывшее лицо, как губка, впитало его биографию — войны, набеги, убийства — и почти перестало быть лицом. Однако Креону больше неохота убивать. Он пришел просто прогнать Медею. В Коринфе она чужая, а Ясон — свой. И говорит он об этом просто, с бытовой интонацией многоопытного управленца. Она противится, ее деловито вяжут, давят веревкой горло, скатывают пожитки в большой тюк и подвешивают на крюке. Она просит сроку до утра, и Креон — внезапно сентиментальный вождь — опрометчиво дает ей время. Появляется Ясон. В спектакле, идущем полтора часа, самая напряженная и содержательная сцена — этот диалог-поединок между двумя бывшими супругами. Он — на пороге новой брачной ночи, она стремится удержать его. Они кружат по сцене, словно воины в танце, и их речи строят между ними незримую стену. Они вспоминают всё: разделенное грехопадение, битвы, ночи любви, прорастание друг в друга, свои метаморфозы, первые измены, первые признаки внутреннего побега. Их любовь — колоссальная энергия, пересоздающая тех, кто ей подлежит. Но Юлия Рутберг играет не просто любовь, а любовь Медеи, женщины, чьим именем матери никогда не будут называть детей. Любовь, ломающую хребет всего порядка жизни, сокрушающую границы между добром и злом, испепеляющую, как молния. Предать отца, убить брата, украсть святыню — первые шаги этой любви. Уничтожить соперницу, зарезать своих детей — финальная поступь того же чувства. Медея Рутберг выглядит женщиной, еще сохраняющей признаки пола, но уже больше походящей на стихию, смерч, вселившийся в женское тело с сильными руками и матовыми ключицами. Медея, от которой уходит Ясон, призовет на помощь ночь, мрак, зверей, откроется злу. Пошлет детей с подарком невесте и уже вслед няньке надорвано закричит: дети ни в коем случае не должны открывать ларец. Сила ее неправоты поведет пьесу по спирали, нисходящей к тотальному уничтожению. Эта Медея — существо или дохристианской, или уже постхристианской эры. Для нее нет ничего, кроме страсти, несущей разрушение. Ее жизнь — бегство в глубь инстинктов войны и охоты за подлинным чувством. Веселого Ясона, который приплыл с рисковыми товарищами за золотым руном, поглотила, подмяла ее любовь. Стоило Медее заснуть на его плече под качку «Арго», уносящего похитителей от берегов Колхиды, как она овладела его миром, вытеснив из него товарищей, азарт, легкость. И Григорий Антипенко играет Ясона пилигримом, пустившимся в путь по причине, которую забыл. Но теперь он хочет свободы. Ему нужна не всепоглощающая страсть Медеи, не их сродство, запятнанное кровью, а наивность и чистота Креузы. Юлия Рутберг обладает вполне уникальным актерским диапазоном: от клоунессы до трагической актрисы. Ее голос, низкий, с оттяжкой в хрип, легко становится преступным голосом Медеиного отчаяния. Она играет собранно, мощно. Эпическая речь, на которую не способны большинство современниц-актрис, в ее устах звучит естественно. К ней подойдут парки в кавказской одежде и поднесут два сосуда с красной жидкостью. И тогда две покорные белые тряпочки, которые Медея бережно, нежно держит в обеих руках, она погрузит в сосуды. И когда Ясон крикнет: «Где дети?!» — она резким движением их выдернет, заливая кровью свою белую рубашку. Это — жертвоприношение темным богам обладания. Роковой зависимости, в которой, как в клетке, заперт Ясон. Медея не даст ему проститься с собой. Она останется с ним щедро, насмерть. Рутберг и Антипенко играют то, что сыграть труднее всего: любовь и ее трагическую жизнь во времени. Делают это так, что их дуэт запомнится зрителю. И спектакль, надеюсь, будет расти. Пока Рутберг, кажется, с самого начала стремится играть итог, результат. Всё, что происходит с ней в спектакле, развертывает одно состояние героини, подробно, в нюансах. Конечно, мы встречаем Медею, когда она уже находится за гранью, в некоем инобытии. Но Жан Ануй, чей текст здесь динамики ради сильно сокращен, все же предполагал для своей героини некое развитие. Режиссер Михаил Цитриняк дебютировал этим спектаклем в Вахтанговском театре. Он дал сильной актрисе внятный рисунок роли, выстроил кинематографически крупные планы, решил заново насытить сценический язык Ануя, некогда стащившего Еврипида с котурн, интонациями античной трагедии. Правда, в финале присутствует какая-то постановочная неточность, вносящая в спектакль излишнюю суету. То ли в некстати агонизирующем светом заднике, то ли в короткой белой рубашке Медеи, которая выглядит здесь атрибутом публичной профессии, то ли в белой муке для лица-маски, то ли в искусственной предсмертной позе на коленях, отсылающей вовсе не к Нике Самофракийской, а к Долорес Ибаррури, велевшей, как известно, умирать стоя. Всё это портит финальную коду. К тому же не забудем: в сегодняшнем мире тотального насилия очень трудно — и в этом одна из главных проблем чтения «Медеи» — ей сочувствовать. Театр на этот счет, похоже, находится в заблуждении. Во всем облике Медеи, как его решают актриса и режиссер, читаются современные аллюзии: как убивает Медея детей — так слепо, не задаваясь вопросами, надевают свой пояс фанатички-шахидки. Как ненавидят античную беглянку с Кавказа жители Коринфа — так сегодня ненавидят инородцев жители многих европейских столиц. Ануй написал пьесу в 1948 году, на обломках полуразрушенной послевоенной Европы, а сейчас, в эпоху обострения мировой проблемы мигрантов, засилья «понаехавших», иные ее ноты звучат с новой резкостью. Впрочем, судя по тексту, помещенному на сайте театра, здесь как-то не вполне понимают, о чем пьеса: «Для Медеи предательство Ясона не только попрание любви, это разрушение ее жизненного пространства, гармонии души. …В трагедии Ануя столкнулись два мира — Медея и Ясон, свобода и мещанский стандарт жизни». Читается как бред. О какой гармонии души, о какой свободе речь? Путь Медеи — от убийства брата — к убийству детей, и пьеса вовсе не о выборе стандартов разумной жизни (об этом см. «Антигону»), — а о том, что происходит с человеком, который добровольно движется между злом и еще большим злом. Именно в этом — один из главных ракурсов ее прискорбной актуальности.
Архивариус: http://www.dteatr.ru/pressa_303.html 04/12/11 Поздравляем Григория Антипенко с премьерой «Медеи»! С выборами, как и ожидалось, все в порядке. К утру все, кому положено, наберут столько, сколько им положено... теми, кем положено. А мы – опять про свое, про театральное. Возможно, мы бы и не стали поздравлять Григория Антипенко с очередной премьерой – в конце концов, в наших спектаклях занято много прекрасных артистов, у которых регулярно что-то выходит (спектакль, фильм, сериал), и все отследить и отметить просто невозможно, – но не обратить внимание на одно очень выразительное совпадение было нельзя. Григорий снова сыграл «главную мужскую роль» в пьесе Ануя, на этот раз – в «Медее». И, судя по отзывам, снова удачно. А роль-то непростая, пожалуй, даже сложнее, чем роль Орфея. И тоже в каком-то смысле на сопротивление. Антипенко ведь артист сдержанный и сосредоточенный, ему ближе «погруженность» и «засурдиненность», нюансы и полутона, а тут надо было играть почти античную трагедию, в которой Ануй, в отличие от «Эвридики», осовременил язык, но не сюжет. Насколько ему это удалось, мы не знаем, потому что сами не видели. Но есть косвенное свидетельство, что, похоже, удалось – в нескольких заметках о спектакле упоминается, что худрук Вахтанговского театра Римас Туминас (где и вышел спектакль) был категорически против приглашения на роль Язона артиста со стороны. И его можно понять – в самом театре Вахтангова много хороших актеров, которые, наверняка, с удовольствием сыграли бы эту роль... Однако, посмотрев прогон, Туминас оставил все как есть и «благословил» работу именно в таком составе. И вот еще одно косвенное, но верное свидетельство того же самого: партнеры Антипенко по нашему спектаклю «Орфей и Эвридика» отмечали, что два последних спектакля в ноябре Гриша сыграл как-то особенно хорошо – сильно, глубоко. И теперь понятно почему – видимо, работа над образом Язона углубляла его исполнение уже готовой роли Орфея. Так часто бывает. В общем, мы очень рады, что Григорий Антипенко прямо-таки на глазах становится настоящим специалистом по пьесам Ануя и желаем ему все новых и новых ролей – с условием, что они будут так же помогать ему играть «старые» роли, как Язон помог Орфею. В заключение – несколько заметок о премьере (наверняка их будет намного больше, просто спектакль только что вышел): http://www.vashdosug.ru/msk/theatre/article/67987/ Статья в «Вашем досуге» с чудесным подзаголовком «Григорий Антипенко помог Юлии Рутберг вжиться в роль детоубийцы». http://www.vakhtangov.ru/forum/messages/36 Отзывы на сайте театра им. Евг.Вахтангова http://www.izvestia.ru/news/501561 Большое интервью Юлии Рутберг (где она как раз рассказывает историю про Туминаса) http://www.novayagazeta.ru/arts/49843.html Рецензия в «Новой газете» http://www.vesti.ru/only_video.html?vid=380164 Репортаж с предпремьерных прогонов («Вести») http://www.tvkultura.ru/news.html?id=862248&cid=178 Сюжет на телеканале «Культура» http://www.wingwave.ru/photo/teatr/vachtangova/medea/s01.html Сайт Евгения Люлюкина о фотографии с прекрасными фотографиями спектакля
Архивариус: http://www.izvestia.ru/news/508862 6 декабря 2011, 18:05 | Культура | Алла Шевелёва Юлия Рутберг вернулась на родную сцену в роли Медеи Лучшее в премьерной постановке пьесы Ануя — дуэт Рутберг и Григория Антипенко Фото: Дмитрий Дубинский Не успели отгреметь праздничные фанфары спектакля «Пристань», посвященного 90-летию Вахтанговского театра, как на Малой сцене состоялась очередная премьера. Юлия Рутберг сыграла заглавную роль в спектакле «Медея». За четыре года правления Римаса Туминаса актриса ушла в тень, в ее репертуаре осталась только одна роль — Тайная недоброжелательность в «Пиковой даме» Петра Фоменко. Вынужденное молчание не было вызвано разногласиями с новым худруком театра. Напротив, когда Рутберг «дозрела» до Медеи, Туминас дал ей возможность сыграть бенефис на Малой сцене и одобрил команду чужаков, которую актриса привела с собой. Чужаки — это кинорежиссер Михаил Цитриняк, у которого Рутберг снималась, и ее партнер по сериалу «Не родись красивой» — Григорий Антипенко. По слухам, Антипенко был приглашен в спектакль, потому что вахтанговец Владимир Вдовиченков от роли Язона наотрез отказался, то ли испугавшись сильной партнерши, то ли из-за плотного графика. Никто и не скрывал, что царить на сцене исполнительница роли Медеи будет в гордом одиночестве. Действие пьесы Ануя закольцовано вокруг главной героини, по сюжету она не покидает подмостки до самого финала. Остальные персонажи — муж Язон, царь Креон, кормилица — играют по одной-две сцены, и те в дуэте с Медеей. Там, где у них эффектный выход, у нее очередной этап роли. Выдержать такой марафон может только актриса одаренная, с хорошей техникой, умная. В общем, такая, как Рутберг. На полупустой сцене, в центре круглого ковра ее героиня как на ладони. Вначале — отвергнутая женщина, гневно наблюдающая за свадебным пиром экс-супруга. Чужестранка, предавшая отца и убившая брата из любви к Язону, она больше не может вернуться на родину в Колхиду. Язон отрекся от нее, а Креон требует, чтобы она покинула Коринф. Загнанная в угол героиня изрекает: «Сильнее, чем сейчас, я не буду никогда». И решает последние часы жизни посвятить мести. Рутберг временами играет крупней и громче, чем требует Малая сцена. Кажется, что в процессе репетиций этих эпизодов режиссер всякий раз выходил на перекур. Переломный момент в спектакле наступает, когда на сцене появляется Язон-Антипенко. Оказывается, у подлеца и предателя, чей портрет успела нарисовать зрителю Медея, есть свои правда и боль. Язон любил и продолжает любить Медею. Только совместные преступления, взаимные измены и высочайший градус страсти, раскаляющий их 10-летний союз, окончательно вымотали его. Женитьба на дочери Креона — это попытка бегства и забвения. Антипенко играет Язона просто и точно. Его герой испытывает ненависть и жалость, любовь и ревность, он слаб и в то же время силен. Дуэтная сцена становится ключевой в спектакле. От филигранной негромкой игры партнера Рутберг зажигается каким-то новым огнем, сходит с котурн и находит искреннюю интонацию. Эта ясно сыгранная сцена непостижимым образом оправдывает чудовищные преступления, вводящие в ступор интерпретаторов мифа о Медее. Убийство детей — жертвоприношение, совершенное в тщетном желании вернуть если не мужа, то хотя бы его память. «Это я, Медея! А теперь попробуй забыть меня!» Пока героиня Рутберг продолжает считать Язона частью себя, его попытка освободиться обречена. Как в отсутствие достойного партнера обречен театр одной актрисы. Одаренной, с хорошей техникой, умной. Такой, как Рутберг.
Архивариус: http://7days.ru/article/topnews/593121?link=search 07.12.2011 Юлия Рутберг: пять килограммов долой! На прогонах спектакля «Медея» в Театре имени Вахтангова исполнительницу главной роли Юлию Рутберг в шутку называли мальчиком. За время изнурительных репетиций, когда изо дня в день нужно было вживаться в роль детоубийцы, и без того стройная Юлия похудела еще на пять килограммов и выглядит сейчас как подросток. Партнером Рутберг стал Григорий Антипенко. Актер не состоит в вахтанговской труппе, но с Юлией дружен — они вместе снимались в сериале «Не родись красивой». «На роль Язона приглашали актера из труппы, но он не смог принять участия в спектакле, — призналась после премьеры Рутберг. — И тут меня осенило: лучшего партнера, чем Гриша, для меня не будет!»
Архивариус: http://tvkultura.ru/video/show/brand_id/20902/episode_id/155042 Главная роль. Юлия Рутберг (эфир 7 декабря 2011 года)
Архивариус: http://www.vedomosti.ru/lifestyle/news/1453399/legko_ponyat_medeyu 15.12.2011 Спектакль «Медея» в Театре им. Вахтангова: Юлия Рутберг поняла героиню мифа по-человечески Театр им. Вахтангова выпустил «Медею» Жана Ануя. Спектакль оказался бенефисом Юлии Рутберг Ольга Фукс Vedomosti.ru «Медея» практически не покидает театральную афишу. В ней есть вечные манки (любовь и ревность за границами любых моральных норм, отверженность чужестранки, агония отношений мужчины и женщины). И есть изменчивая актуальность. У Юрия Любимова «Медея» Еврипида с заново переведенными Бродским хорами, баррикадами из мешков с песком (премьера пришлась на начало чеченской кампании) отдавалась эхом мифа Таганки, соединившей гражданственность и высокую поэзию. У Анатолия Васильева и актрисы Валери Древиль «Медея-материал» Хайнера Мюллера рвалась в архаику первобытного мифа, взрывая по пути не только мораль, но и сам язык. «Медея» Ануя и Сенеки в постановке Камы Гинкаса, тоже прошитая Бродским, справляла поминки по жанру чистой трагедии. Совсем недавняя премьера «Театра Медеи» (написанная Климом, поставленная Владимиром Берзиным и сыгранная Оксаной Мысиной история двух актрис — на роль Медеи до и Медеи после убийства детей) превратилась в театральную игру с классическим сюжетом — довольно, впрочем, тесную для дара уникальной актрисы. В вахтанговской постановке Михаила Цитриняка Юлия Рутберг возвращает своей героине человеческое измерение. А ее поступкам — психологическое обоснование: то, в чем брато-, дето- и самоубийце Медее часто отказывают, ставя ее на котурны мифа. Ее Медея — царица-бомжиха в заношенном камуфляже и военных ботинках. Отпущенное ей пространство постоянно сужается: из круглого ковра (полянка на окраине Коринфа) скатают вещевой мешок — непомерную ношу беды и вины. Дальше ступить некуда. Медее нет пути ни назад, в Колхиду, оскверненную ее преступлениями, ни вперед, в светлое будущее победившей цивилизации. Огонь ревности подпитывают и физиологически непереносимые ощущения — однообразные звуки свадьбы (назойливой попсовой развлекухи) и запахи жаркого. Но гораздо страшнее подступающее безумие — разум Медеи силен как раз настолько, что способен его распознать. Приступ безумия Медея — Рутберг переживает как родовые схватки — максимально расслабившись и затихнув, точно еще надеется переждать боль. Юлия Рутберг каждую минуту играет не только победительную женственность, но и цепкий аналитический ум изгойки, привыкший работать максимально, иначе ее Медея давно бы пропала. Недолгое облегчение приносит ей Язон (Григорий Антипенко). Его прикосновения, его голос, его запах сильнее страшных слов, которые он пришел сказать. Слова лгут, но тела лгать не могут — эти двое слишком сильно проросли друг в друге. Сознавая, что другой встречи не будет, Медея пытается предельно насытить все чувства, точно раздвинуть изнутри время. Но, загнанная в угол спецназовцами в белых одеждах, она берет на себя и последнюю ответственность за гибель детей, избавляя их от страха перед убийцами и приласкав их перед смертью, как перед сном. Эта публикация основана на статье «Легко понять Медею» из газеты «Ведомости» от 15.12.2011, №237 (3003)
Архивариус: Репортаж канала "Культура" для арабских стран http://arabic.rt.com/news_all_news/news/573094/
Архивариус: http://www.cultradio.ru/doc.html?id=410212&cid=46 19.12.11 13:05 «Действующие лица»: Юлия РУТБЕРГ Гость: актриса театра и кино Юлия Рутберг. Тема: премьерный спектакля «Медея» в театре Вахтангова. Ведущие - Виктория Луценко, Владислав Борецкий Юлия Рутберг: «Медея – серьезный, культурный спектакль. Медея – это спектакль крупного плана. Спектакль - постановочный, но актерский. Это – то ради чего мы выбрали малую сцену. Многие приходят в зал, зная финал, поэтому они смотрят «как», а не «что». Нам было интересно, сможем ли мы сломать зрителей, заставить их забыть, что они знают финал и погрузить их в эту данную, конкретную историю, которую им рассказывают Юля Рутберг и Гриша Антипенко. Мы – люди сегодняшнего дня. Нам очень хотелось, чтобы этот миф сошел с котурн, и мы смогли бы поговорить со зрителем о тех колоссальных проблемах, которые существуют, а именно: умение разговаривать друг с другом, уважать другую точку зрения, умение слушать и слышать друг друга. Сегодня о любви говорят непочтительно и это – стертый пятак, а мы захотели вернуть какое-то первозданное ощущение того, что если рушится любовь, то рушится мир». Юлия Рутберг: «В нашем спектакле удивительным образом зазвучало слово «предательство». Сегодня человеческое слово ничего не стоит, при этом, отказаться от того, что ты обещал, становится в порядке вещей. Мир обмельчал». радио - интервью
Архивариус: http://www.newizv.ru/culture/2011-12-27/157022-i-ee-deti.html 27 Декабря 2011 г. И ее дети… Юлия Рутберг сыграла Медею, для которой нет ничего выше любви ВИКТОР БОРЗЕНКО, «Новые Известия» Масштабный спектакль «Пристань», поставленный к 90-летию Театра Вахтангова, стал, безусловно, ярким событием текущего сезона. Нечасто на столичных сценах появляются столь значительные, строго выдержанные по форме и по содержанию постановки, в которых замечательная актерская игра сочетается с мощной по степени откровенности, философии и глубины драматургией. Однако на фоне «Пристани», к сожалению, не так заметно прошла премьера «Медеи» Жана Ануя на Малой сцене театра, хотя этот спектакль с Юлией Рутберг в заглавной роли заслуживает не меньшего внимания. Небольшой темный зал для 72 зрителей не рассчитан на эпическую постановку. Хотя к окончанию спектакля (он длится всего полтора часа) возникает ощущение, что перед тобой все это время проплывали картины военных действий, разворачивались сцены братоубийственной войны, и на таком фоне металась несчастная женщина – Медея, которая не в силах разлюбить своего Ясона. В ее душе давно пылает война во имя любви, ведь любовь, по мысли актрисы, это чувство, которое «дарится, а потом ты за него всю жизнь борешься». И Рутберг играет именно такую трагическую, разрушительную любовь. Однажды на благо Ясона она убила родного брата и с детьми бежала из Колхиды. Теперь они не могут вернуться домой, поскольку там их ждет неизбежная расправа. Но Медею, похоже, больше всего на свете тревожит другое – вернется ли к ней Ясон. И уже первые эпизоды спектакля четко расставляют акценты, задают трагедийный тон действию. Вот Медея, расстелив широкую светлую кошму, всматривается в даль – туда, где пылают костры, звучит музыка и откуда едва доносится аромат жареного мяса. Это окраина Коринфа – родного города Ясона. Когда-то Ясон бежал отсюда в Колхиду – к «своей Медее». Теперь он вернулся на родину. А Медея последовала за ним. Она пытается понять, что за праздник там вдали, но во взгляде и в хриплом голосе уже читается боль – словно она предчувствует, что это ее Ясон женится. Режиссер Михаил Цитриняк так выстроил начальную сцену, что кажется, смотришь крупный план в кино: глаза Медеи полны горя и при этом ни единой слезинки (такую сцену можно играть и вовсе без слов – все будет понятно). Она давно выплакала свое горе, похоже, смирилась с тем, что своими руками убила брата и теперь в этих глазах – безграничная надежда и готовность простить Ясону все его грехи и измены. Впрочем, последняя надежда рушится, когда появляется царь Креон (Андрей Зарецкий) со своей охраной. Роль Зарецкого хотя и эпизодическая, но тоже безусловная удача спектакля, потому что между его античным царем и нынешним управленцем нет никакой разницы. Сытый, самодовольный, ехидный правитель города бесцеремонно просит Медею как можно скорее убраться из Коринфа и не пугать своим присутствием местных жителей, поскольку Ясон женится на его дочери. В малейших нюансах, когда все построено на повороте головы, взгляде, паузах, едва уловимой хрипоте, проступает боль Медеи. Возвращаться в Колхиду она не может, но и оставаться тоже нельзя. И там, и здесь ее ждет расправа… Охранники сворачивают широкую белую кошму со всем скарбом, и этот тюк подвешивают над сценой. Скромные пожитки – все что осталось у Медеи, бывшей царевны Колхиды, а теперь воинствующей кочевницы. Впрочем, есть еще кормилица и дети. Но еще немного и судьба детей тоже будет трагически решена – Медея зарежет их собственными руками, поскольку в ней словно поселился смерч, уничтожающий все на своем пути. Режиссер построил ход спектакля как череду сенсаций, не позволяя зрителю хоть на момент отвлечься от трагедии. Казалось бы, частые трагические монологи Медеи способны «усыпить» зрителя. Но в спектакле этого не происходит: массивный текст Ануя не только кропотливо разобран, но и достаточно динамично проиллюстрирован актерской игрой, что в скромных условиях Малой сцены немалый подвиг. Ясон (Григорий Антипенко) приходит проститься с Медеей. На основе их диалога рисуется вся предыстория отношений – усталость от всепоглощающей страсти Медеи он хочет променять на преданность юной и наивной Креузы. Но вдруг Ясон вспомнит о детях. «Где дети?» – закричит он в испуге на всю округу. И Медея, носившая в руках два белых лоскутка, погрузит их в сосуды с вином и резко выдернет, заливая «кровью» свою белую рубашку. В условиях античного сюжета этот жест напоминает скорее жертвоприношение богам чревоугодия и страсти. И эти боги в трактовке постановщика спектакля сейчас живут в Ясоне. Ведь из-за него Медея совершает очередное преступление. О роли случая в жизни артиста написано немало статей. Для Юлии Рутберг Медея, несомненно, стала этапной работой и многое зависит от того, насколько спектакль будет пользоваться успехом у зрителя. Но несомненно одно: этой ролью Рутберг доказала, что в ней скрывается еще и сильная трагическая актриса. И хотя трагический нерв всегда проглядывал в ее персонажах (например, в Тайной недоброжелательности из «Пиковой дамы» или в Скирине из «Принцессы Турандот»), Медея стала первой работой, где все эти крупицы слились в полномасштабную картину. Сегодня на российской сцене жанр трагедии почти исчез. Считается, что и «трагики» сменились «комедиантами», но все же «Медея» Вахтанговского театра возвращает интерес к почти забытому жанру.
Архивариус: ПрожекторПерисхилтон (Юлия Рутберг) 17.12.2011
Архивариус: http://www.vakhtangov.ru/mediabox/performances/press/26367 Дата публикации: 23 декабря 2011 Медея на все времена Автор: Ирина Шведова Издание: Московская правда Так совпало: в Театре им. Евг. Вахтангова шла премьера спектакля по пьесе Жана Ануя "Медея" в постановке Михаила Цитриняка (для известного режиссера это дебют в прославнном театре), а в те же дни СМИ давали информацию о женщине из подмосковной Балашихи, которая отправила двух маленьких детей и мужа на тот свет. По только одной ей известной причине. И как прикажете после этого воспринимать кровавый сюжет великой трагедии? Как ни странно, но довольно внятные и небанальные ответы Медея с Арбата в блистательном исполнении одной из ведущих актрис своего поколения Юлии Рутберг может дать. И это катастрофа, ведь получается - человеческую природу ничто не может ни изменить, ни улучшить. И под давлением обстоятельств из симпатичной домохозяйки может "вылезти" такой монстр - мало не покажется. Кстати, героиня нашумевшего фильма "Елена" из той же когорты. И что думать? Оправдывать, мол "архетипы" виноваты? Медею, по-моему, нельзя оправдать ничем, а посочувствовать можно и нужно. Что в древнегреческом мифе, что у Софокла и Еврипида, что у более близкого к нашему времени Ануя - она остается с клеймом убийцы. И это приговор, и за это она поплатится, ведь нет преступления без наказания. Героиня Юлии Рутберг уже к началу действия одержима стремлением повернуть в другую сторону развитие сюжета. Она мечется, понимая, что теряет мужа по имени Язон (Григорий Антипенко играет его неким плейбоем, стремящимся к благополучию) и не слушает свою кормилицу (Нина Алабина), уговаривающую ее покинуть чужую страну и вернуться на родину. Медея обуреваема страстями, и актрисе удивительным образом удается "подкупить" зрителя, хотя он заранее знает, чем закончится история. Медея прежде всего женщина, но она неженственна, вернее, не такая безмозглая куколка, которая вдруг после всех жизненных перипетий понадобилась ее мужу Язону. Свободолюбивая, страстная, непримиримая. И в то же время все же она слаба и беззащитна и хочет, чтоб ее просто любили, не за что-то. Мужчину она любит на уровне инстинкта, и ничего не может с этим поделать. Не может она смириться с тем, что Язон предпочитает ее любви нечто другое, например, налаженный быт и покой. Уж чего-чего, а покоя эта Медея дать не может. Вот эту тему Юлия Рудберг, одетая как современный подросток в штаны с карманами, бутсы и растянутую майку, подчеркивая тем, свою "инакость" и "отвязность" на фоне "белых одежд" остальных персонажей, играет великолепно. Порывистая, нервная, она вдруг становится совсем другой, когда муж приходит объясниться и оправдаться. Ласковая, нежная, податливая, Медея сперва просто не может поверить в то, что ее герой так низко пал и ради благополучия готов предать их любовь. А то, что она ему се же мила как женщина сомнений нет, хотя он пришел к бывшей жене накануне первой брачной ночи с женой новой, дочерью царя Креона (Андрей Зарецкий). Тела тянутся друг к другу, а души разделяет непробиваемая уже ничем стена. Любовная сцена сыграна так отчаянно, что этим двоим веришь и тем более сочувствуешь Медее - все же отвергнутой и изгнанной. Адекватна ли ее месть (трое убиенных - собственные дети плюс соперница) случившемуся - вот в чем вопрос. Медея отомщена. Язон повержен. И как им дальше жить с этим? Действие спектакля поначалу разворачивается на круглом в виде солнца уютном матрасе - предмет из прошлой более-менее благополучной кочевой семейной жизни (художник - Мария Рыбасова). Изгнанная из Коринфа царем Креоном, она сидит со своей кормилицей у костра и прислушивается звукам празднества, смутно догадываясь, что это свадьба и что ее муж находится именно там. Позже коврик сворачивается в грубый бесформенный тюк и висит как дамоклов меч над головами участников трагедии. В финале прямо под ним - босая, совсем беззащитная Медея в белой рубахе. Две прислужницы принесут ей сосуд и она окунет в него две белые тряпочки, а потом будет стоять с этим окровавленными символами двух своих зарезанных детей. Жалкая, обессиленная, отомстившая. Эта роль в актерской судьбе замечательной актрисы Юлии Рутберг, конечно, станет одной из главных. Видно по всему как давно она ждала подобной роли, ведь в родном театре она работает преступно мало. То, с каким накалом страстей и глубинным проникновением в образ она играет свою Медею, в чем-то оправдывая, в чем-то обвиняя, выводит спектакль на уровень высокой трагедии. Трагедии на все времена.
Архивариус: http://dubinsky-photo.livejournal.com/tag/%D0%A2%D0%95%D0%90%D0%A2%D0%A0 Афиша спектакля "Медея". В главных ролях: Юлия Рутберг и Григорий Антипенко. dubinsky_photo January 19th, 22:20 Фотография, которую я сделал во время прогона спектакля - стала его афишей, что мне очень приятно. Кстати, постановка - замечательная. Актёры - блестящие. Материал о вахтанговцах с моими снимками в еженедельнике "Эхо планеты" dubinsky_photo December 28th, 2011
Архивариус: http://news.day.az/unusual/307321.html 2 января, 2012 Эхо планеты Кавказская Медея и европейский Язон Театр имени Евгения Вахтангова отметил юбилей - девять десятилетий со дня основания. Постановка "Пристани" воспринимается не как традиционная акция к юбилею, а как заслуженная дань актёрам, посвятившим всю свою творческую жизнь одному театру - Вахтанговскому. Его нынешний художественный руководитель Римас Туминас лепит, по существу, мозаику из произведений Брехта, Бунина, Достоевского, Дюрренматта, Миллера, Пушкина, де Филиппо. Разные по теме и стилю сцены Туминас большим мастерством объединяет в единое целое. Каждый эпизод блистательно сыгран актёрами, чьё мастерство стало легендой: это Юлия Борисова, Людмила Максакова, Владимир Этуш, Юрий Яковлев, Василий Лановой, Вячеслав Шалевич, Галина Коновалова, Ирина Купченко. Легендарные вахтанговцы десятилетиями восхищали своим поразительным искусством. И на премьере они удивляли ошеломляющей энергией, проникновенным словом, блестящими сатирическими находками. Они были так же молоды, как прежде, будто и нет всех этих лет. Праздник, да и только. Второй премьерой юбилейного сезона стала "Медея" Жана Ануя. И это была победа Юлии Рутберг, создавшей трагический образ большой силы. Почему этот миф о колхидской царевне, которая помогла Язону и его аргонавтам увезти золотое руно, интересен сегодня? Режиссёр спектакля Михаил Цитриняк, исполнители главных ролей Юлия Рутберг и Григорий Антипенко, представляют героев двух миров - Запада и Востока, противостояние людей разного менталитета. Язон готов отказаться от своего героического прошлого, он ищет покоя. А мятежная душа Медеи никогда на это не согласится. Два мира столкнулись в их поединке - мир мещанского благополучия и мир гордой, независимой личности, для которой честь и долг священны. Зрители легко улавливают прозрачный намёк на нынешнее общество с его необузданной тягой к развлечениям. Предательство Язона, оставляющего Медею ради беспечного существования, для неё немыслимо пережить, невозможно простить. Только смерть, уход из жизни вместе с детьми - единственный выход. Актриса вложила в этот образ весь свой темперамент, энергию, поразительную пластику, силу речи - от шёпота до крика. Её страстный монолог как электрический разряд летит в зал, захватывая зрителя своей энергией. О "Медее", о работе в театре имени Вахтангова мы беседуем после премьеры с Юлией Рутберг: - Римас Туминас, рассказывая в интервью нашему журналу о планах празднования 90-летия, помнится, не упоминал "Медею". Как возникла идея спектакля? - В преддверии юбилейного сезона наш художественный руководитель обратился к коллективу со словами: "Я хочу разбудить в вас потребность в самостоятельном поиске пьес, режиссуры, потребность пробовать, экспериментировать, дерзать, ошибаться, творить, побеждать". Тогда у нас с режиссёром Михаилом Цитриняком возникла идея поставить "Медею". Мы пришли с этим предложением к Туминасу. "Начинайте с отрывка", - сказал он. Но мы для показа подготовили почти всю пьесу - играли час пятнадцать минут, тогда как весь спектакль идёт сегодня час тридцать. Наша работа вызвала интерес. Римас Владимирович после просмотра сказал, что мы можем работать дальше. Он не просто помогал нам, он нас прикрывал, хотя был строг, какие-то вещи ему показались неверными. Но мы работали в абсолютном сотворчестве. Мы чувствуем безмерную благодарность за доверие и за огромное внимание, которое худрук уделял нам в то время, когда сам заканчивал труднейшую постановку "Пристани". Мы в конце концов пришли к общему знаменателю, как ни трудно нам было взять эту высокую планку в трагедии. - "Медею" вы сыграли к 90-летию театра. Что для вас эта дата? - Мы делали свой спектакль не к дате. Что значит дата? Это какой-то советский подход к датам. Празднование юбилея театра, к счастью, не стало традиционным концертом с чтением бесконечных адресов с худшими или лучшими шутками. Вся труппа пахала, работала во всю мощь. Наши старики показали в "Пристани", какие они титаны. То, что было на сцене театра в это 90-летие, это какая-то Третьяковская галерея театральных шедевров, Эрмитаж, если хотите. Потому что этот спектакль - сокровищница не только нашего театра, но всего русского театра, русской культуры. - За 90 лет в театре не раз менялись художественные руководители. Как это сказывается на творческой обстановке? - У театра есть свои циклы развития. Мой педагог в Щукинском училище и блистательная актриса Алла Казанская говорила, что проработала в своей жизни как минимум в трёх театрах Вахтангова. Сейчас прекрасно понимаю, что она имела в виду. Когда приходит новый художественный руководитель, всё меняется, но главное, чтобы не менялись культурные ценности. У каждого большого режиссёра свой взгляд на мир и своя эстетика, свой почерк, и это нормально. Наш театр очень изменился с приходом Туминаса, и слава Богу, что 90-летие пришлось на то время, когда Римас Владимирович окреп на новом поприще, когда труппа вошла с ним полностью в творческий и человеческий контакт. "Пристань" была уже не вторым и не третьим его спектаклем - и вот результат. Мне кажется, что наш юбилейный сезон - это начало мощного четвёртого театра. Радостно сознавать, что мы движемся вверх, растёт наш творческий заряд. Вы видели, как много молодёжи занято в юбилейном спектакле "Пристань". На сцене 68 человек - представители всех поколений актёров. Мы будто связаны одной нитью, такое содружество нельзя получить в разговорах в коридорах и гримёрках, оно нарабатывается только в совместной работе, плечом к плечу, в спектаклях. - За то время, что вы работаете в театре, спектакли ставили разные режиссёры. Каковы ваши впечатления о работе с ними? - Когда наш курс пришёл в театр - а я не одна была принята в труппу, художественным руководителем был Михаил Ульянов. Принимая театр, он сказал, что никогда не будет сам ставить спектакли. Как мудрец, он понял, что театру нужна большая режиссура, и пригласил на постановки Петра Фоменко, Романа Виктюка, Аркадия Каца и Гарри Черняховского. На всю жизнь для меня самым важным, самым значимым останется работа с Гарри Черняховским. Он дал мне старт, благодаря ему я сыграла свою первую роль на вахтанговской сцене, это была "Зойкина квартира" Булгакова. Пётр Фоменко, Роман Виктюк сделали из меня профессиональную артистку. Фоменко, у которого я играла в двух спектаклях, был для меня не только режиссером, но и педагогом. Он научил меня не только существованию на сцене, но существованию в искусстве, взаимоотношениям с драматургией, с литературой, тому свойственному ему вкусу в выборе музыки, изобразительных средств, которые всегда присутствуют в его спектаклях. Благодаря этим людям у нашего поколения, я уверена, есть профессиональный культурный уровень и большой запас прочности. - Почему вы выбрали именно вахтанговскую школу, театральное училище имени Щукина? - Вы так шикарно выразились: "выбрали". Да меня туда еле-еле приняли с третьей попытки. Меня, впрочем, не принимали и в другие театральные вузы по причине того, что "нет во мне ничего актёрского". Так что кроме эстрадного факультета в ГИТИСе нигде ничего во мне не увидели. Но я занималась у бывших выпускниц Щукинского Нателлы Бретаевой и Натальи Нечаевой. Благодаря им та самая бацилла Щукинского училища во мне прорастала. Я хотела учиться только в вахтанговской школе, я интуитивно чувствовала, что это моё. Мне казалось: окончишь Щукинское, и вот оно, счастье. Вахтанговская школа была для меня большим везением, это мой главный лотерейный билет, который мне достался кровью, но я попала туда, где моё место. Мы не только прекрасно были обучены, наши педагоги учили нас и тому, как мы должны вести себя в театре, за что нужно бороться, а где нужно забывать о себе, делиться ролями, потому что нельзя сыграть всего. Я по этим заповедям живу. - Как они вам пригодились, когда вы решили сыграть Медею? - Я приложила очень много сил - и организационных, и актёрских, - чтобы "Медея" состоялась в театре. Нас поздравили с этой работой, которая была нами предложена, сделана, завершена, и мы никому не перебежали дорогу, никого не расталкивали локтями, мы занимались делом, и оно принесло нашей творческой группе большое счастье. - Что вы хотели сказать этим спектаклем сегодня? - Трагедию сейчас почти никто не играет. Мы стараемся всё больше развлечь публику. Но за последние два года в разных театрах вышло четыре "Медеи". Наверное, всех привлекла общая тема: взаимоотношения между западными, русскими людьми с людьми Кавказа. Отношения очень непростые, целый узел проблем, которые не рассасываются, а лишь усугубляются. В пьесе есть восточная женщина и европейский мужчина. Их проблема созвучна сегодняшнему времени. - Почему вы выбрали не классическую "Медею" Еврипида, а пьесу Жана Ануя? - С Еврипидом, с его "Медеей" я бы, наверное, не справилась, а "Медея" Ануя спустилась с котурн Еврипида, этот автор сделал возможным рассказать миф современным языком. Нам важно было напомнить людям, что мы движемся по спирали, от прошлого к настоящему и опять к прошлому. И что и в Греции, и в Колхиде, предположим, также и в Чечне, существуют законы, которые люди усваивают с молоком матери, основополагающие традиции. Когда встречаются люди такого разного менталитета, это может быть взрывоопасно. И второе: этот миф рассказывает о женщине, колдунье, этакой ведьме с Лысой Горы, о её любви и ненависти. Наш спектакль о том, как разрушилась любовь, а когда разрушается любовь, это колоссальная трагедия - весь мир рушится. Медея заплатила за свою любовь огромную цену. Она попыталась стать европейкой, попыталась сделать всё возможное, чтобы соответствовать Язону, чтобы быть таким же аргонавтом, солдатом. А он устал от сильных женщин, он хочет простого человеческого счастья. Для неё же его уход - это грехопадение, отказ от всех идеалов, отказ от прежнего пути, от всех её страшных жертв. На мой взгляд, Медея не детоубийца. Она уходит вместе с детьми из жизни и уносит с собой всё, что было Язону дорого. "Ты останешься один в этом благоразумном мире, - говорит она, - ты будешь страдать - а страдания твои начнутся с этой минуты и будут длиться до самой смерти". Она уготовила ему единственную месть - навсегда лишила его покоя.
Архивариус: http://news.day.az/unusual/307321.html 2 января, 2012 Эхо планеты Кавказская Медея и европейский Язон
Архивариус: http://www.youtube.com/watch?v=F6vSOP9t9DU 31.01.2012 Интервью с Юлией Рутберг в зимней студии канала "Москва24" Парк Горького
Архивариус: http://teatron-journal.ru/archive/_ng12/medeya/ 1.2012 БРАВА, АКТРИСА! А теперь попробуй, забудь меня! Жан Ануй, «Медея» С одной стороны жаль, что спектакль «Медея» Театра им.Вахтангова идет на малой сцене театра – вместить желающих увидеть спектакль зал не в силах. Но с другой стороны – малый зал всегда предполагает крупный актерский план. Вот они, актеры – иногда рукой дотронуться можно. Сложно не пересечься глазами с героями, не почувствовать дуновение от их движений… Не люблю расхожее слово «энергетика», но здесь его применю: если вам повезло, и в камерном зале вы увидите Актера (именно так, с большой буквы!), то энергетика будет зашкаливать, и в идеале между публикой и Актером произойдет обмен энергиями на неуловимом подсознательном уровне. На этом спектакле случилось нечто подобное, но на сцене была Актриса. Медею играет Юлия Рутберг. Актриса служит в Вахтанговском с 1988 года, но в последнее время родной театр не балует ее ролями. Премьеры все больше в антрепризных проектах, съемки в кино – и везде Рутберг прекрасная характерная актриса. Если надо – блестящий комик. И в «Медее» – не просто выход, а просто вылет за рамки привычного амплуа! Спектакль начинается с ее крупного плана. Напряженные, глядящие вдаль глаза… Замершая фигура, опустившаяся на колени на краю белого круглого ковра, который словно парит в темноте сцены, показывая всю хрупкость мира Медеи. Этим испытующим взглядом зритель сразу же включается в действие. Героиня смотрит не просто в зал, а куда-то поверх зрительских голов. За ее спиной копошится с вещами служанка, где-то стоит повозка со спящими детьми, перед ней – люди, веселящиеся на свадьбе. Царица, колдунья, верная спутница героя – сейчас просто брошенная женщина. Прошлое зачеркнуто – там кровь и предательство. Будущее стремительно ускользает – муж там, на своем свадебном пиру, с другой - молодой и невинной. Остается лишь хвататься за крохи настоящего, чтобы попытаться из них создать иное будущее, уже без своего Ясона. Есть мудрое высказывание «Любить – не значит смотреть друг на друга, это значит смотреть в одном направлении». История любви Медеи и Ясона – иллюстрация того, когда друг на друга смотришь слишком долго и пристально. Когда смысл жизни – это другой человек, когда сплетаешься с ним каждым мгновением. Юлия Рутберг играет это прорастание просто и очень по-человечески. Боль измены, зарождающаяся ненависть – Медея в начале спектакля женщина. Пусть сильная, пусть немного иная – чужестранка, но женщина. И постепенно с развитием действия эта человечность уходит, выводя на первый план сначала царицу, а потом и колдунью. Признаюсь честно, давно не было так интересно следить за развитием образа. История Медеи не раз ложилась в основу драматического произведения. И большая удача для артистов то, что они играют в «Медее» Жана Ануя, а не Еврипида, например. Материал Ануя психологичен, подробен в рассказе об отношениях мужчины и женщины. Здесь есть, что играть. Поэтому и Ясон в исполнении Григория Антипенко не становится просто изменившим мужем, а выносит на сцену собственную трагедию. Их диалог с Медеей – поединок двух сильных людей, у каждого своя правда. «У меня был Арго!» - надрывно выкрикнет Ясон. Было море, друзья, и вечное движение за горизонт. И вдруг – весь мир сжался до женщины, доверчиво уснувшей на его плече. Он ведь герой – и не просто взял на себя ответственность за все, что ради него сделал влюбленная колдунья, но и не противился будущим преступлениям. Вот она – уже не такая доверчивая и влюбленная, вот он – уставший от груза, от дикого вихря, уже нисколько не герой. Но несмотря ни на что у них нет ничего, кроме этих отношений. А их союз уже не столь желаем и прекрасен… Если нельзя вернуть прошлое, надо изменить будущее. Ясон, возжелавший покоя и забвения, резко и торопливо отрекается от настоящего. Медея, сжигающая мосты, не пожалевшая своих детей, вызывает если не понимание, то хотя бы сочувствие. Другого исхода у нее нет и быть не может. Дети – это всегда продолжение, развитие. Если же будущего нет – то и детей быть не должно. Все сумрачно логично. Ясона убивать нет смысла – он уже убил себя, когда решил из героя превратиться в обыкновенного, спокойного обывателя. Медея, убив невесту и ее отца, лишает его будущего. Надо заметить, что Медея из греческих мифов не просто улетала на колеснице запряженной драконами, но и продолжила жить долго, и, возможно счастливо. Появился еще и муж, и дети, и царство. Ануй же героиню убивает. Точкой в спектакле становится ее самоубийство. «А теперь, Ясон, попробуй, забудь меня!» - и если не в сердце, то в памяти Медея останется точно. Победа? Возможно. Режиссер спектакля Михаил Цитриняк обошелся без кровавых сцен – все решено метафорически. И сцену убийства детей нет смысла описывать, ее надо видеть. К тому моменту зрители уже полностью сливаются с героиней, и одно резкое движение отзывается тихим вздохом всего зала. Профессионально. Со вкусом. Красиво. Сходите на этот спектакль – вы узнаете, что такое настоящая актерская игра. А я хочу сказать одно – брава, Актриса! «Брава» - потому что в итальянском языке для женщин на сцене похвала звучит с окончанием «а». Именно так – не безликое, а личное «брава» и аплодисменты. Получала удовольствие Наталья Ионова Фото Екатерины Цветковой
Архивариус: http://www.teatral-online.ru/news/5829/ "Театрал", № 2 (91) Февраль 2012 Лицо древней трагедии. Юлия Рутберг исполнила одну из самых сложных античных ролей Ольга Романцова Римас Туминас, художественный руководитель Театра Вахтангова, предложил артистам: «Проявляйте инициативу, показывайте самостоятельные работы. Если у вас получится интересный спектакль, он войдет в репертуар». По инициативе артистов родились спектакли «Прощальные гастроли», «Незаученная комедия» и «Медея» – самый мощный и пронзительный среди них. О том, что это самостоятельная, внебюджетная работа, напоминает лаконичная декорация – широкая, светлая кошма на полу Малой сцены. Но в ее пространстве кипят страсти такого накала, о которых большинству режиссеров остается только мечтать. Юлия Рутберг, сыгравшая Медею, совершила прорыв в пространство древнего мифа. Актриса, известная как мастер сценического гротеска и ироничная интеллектуалка, раскрыла мощный трагический потенциал. Ее героиня не просто теряет любимого. Порой кажется, что у нее на глазах рушится мир… В основе спектакля – пьеса Жана Ануя, где ткань текста выстроена четко и логично, но благодаря мощи Юлии Рутберг его логика рвется, не выдерживая напора чувств героини. Медея с самого начала подозревает недоброе: они с Язоном в чужой стране, кругом враги, а он беспечно ходит по пирам, где его могут арестовать, а то и отравить. Услышав музыку, доносящуюся с пира – привязчивую мелодию, – и уловив запахи жареного мяса, героиня хрипло «выдыхает» одно из первых слов: «Ненавижу!» С тех пор как Медея помогла Язону добыть золотое руно, бежала с ним из своей родной Колхиды и стала его женой, картина мира для нее выглядела предельно четко. Днем они с Язоном сражались спина к спине, по ночам страстно любили друг друга. Они полагались только на себя, думали одинаково и были единым целым. Медея до сих пор носит военные штаны, и ее одежда похожа на униформу. Ради Язона Медея украла святыню Колхиды, убила родного брата. И вдруг узнает, что муж разорвал их связь: он женится на молоденькой Креузе (дочери Креона, царя Коринфа). Объяснения Язона (Григорий Антипенко), появившегося чуть позже, рушат остатки надежд. Оказывается, он пришел проститься со своей Медеей, потому что устал от войны, хочет забыть, как убивал и предавал, и начать жизнь с чистого листа. А для этого рядом должна быть наивная юная женщина, ничего не знающая о его прошлом. Подчас кажется, что страсть Язона к Медее по-прежнему сильна: когда герои, расставаясь навсегда, случайно касаются друг друга, между ними как будто проскакивают электрические искры. Но царь Креон этого не потерпит. Он распоряжается выслать Медею из страны. Кошму с пожитками Медеи сворачивают в тюк и вешают его героине на плечи, усиливая тяжесть обрушившихся на нее бед. Героиня загнана в тупик, и Рутберг мастерски передает стремительный бег мысли человека в таком состоянии. Медея находит самый парадоксальный выход. Она осознает, что потеряла себя – гордую колхидскую царевну. Значит, нужно стать прежней и отомстить так, как делала она раньше. Воздав славу древним богам мести, Медея убивает всех, кто был Язону дорог – Креузу, Креона и, наконец, своих рожденных от Язона детей. Режиссер Михаил Цитриняк избежал в спектакле натуралистических подробностей, и этот момент тоже решен по-театральному условно. «Где дети?!» – отчаянно кричит Язон, а Медея, уже одетая в белую рубашку для жертвоприношений, берет два белых лоскутка, погружает их в сосуды с красной жидкостью, а потом резко вздергивает, запятнав рубашку «кровью». Дети мертвы, и над сценой взлетают прощальные слова героини: «А теперь попробуй меня забыть!».
Архивариус: журнал "Женщины будущей России", №3 2012 О традициях, новаторстве, премьерах и вечных ценностях – разговор с одной из самых ярких актрис театра имени Вахтангова Юлией Рутберг.
Архивариус: http://www.womenofrussia.org/character.aspx?Id=301 №3, 2012 «Театр – не зеркало жизни, а увеличительное стекло» Одному из самых знаменитых театров Москвы – театру имени Евгения Вахтангова – недавно исполнилось 90. Но солидный возраст не предполагает успокоенности и размеренности. За что сегодня публика ценит и любит театр Вахтангова, в чем состоит магия «фирменного вахтанговского стиля» и почему «фантастический реализм» так притягателен для современного зрителя? О традициях, новаторстве, премьерах и вечных ценностях – разговор с одной из самых ярких актрис театра имени Вахтангова Юлией Рутберг. Визитная карточка Юлия Ильинична Рутберг родилась в Москве в потомственной театральной семье. Отец — Илья Григорьевич Рутберг — Заслуженный деятель искусств России, один из основателей студенческого театра «Наш дом». Мама — Ирина Николаевна Суворова, музыкант, педагог. В 1988 году Юлия окончила Театральное училище им. Б. В. Щукина (мастерская А. А. Казанской). В этом же году начала работать в Театре им. Вахтангова. Актриса снялась более чем в 30 фильмах. Заслуженная артистка РФ, Лауреат театральной премии «Чайка». Инъекция от тусклости мира - Юлия Ильинична, театру Вахтангова – 90. А если учитывать время «подполья» - то почти сотня. По воспоминаниям свидетелей, долгие годы в театре сохранялась студийная атмосфера, заложенная самим Вахтанговым. Какая-то преемственность этих традиций ощущается сегодня? - Конечно, время идет, многое изменилось, но многое удалось сохранить. Мне кажется, самое главное - то, что театр сберег ту особую стилистику, которая была заложена в нем изначально. На сцене в театре Вахтангова всегда соседствовали красота, юмор и подлинная глубина, потому, что здесь ценилось и ценится не просто умение развлечь публику – нет, никогда! – а умение произвести впечатление на зрителя и заставить публику думать. При этом театр Вахтангова – это всегда просто пиршество юмора. Им пронизаны спектакли, пронизана сама атмосфера. Здесь, как мне кажется, поймана какая-то собственная интонация, словно театру сделана инъекция от тусклости мира, от обыденности существования. Еще одна черта, ставшая визитной карточкой вахтанговцев – элегантность, причем такая, я бы сказала, изобретательная элегантность. Это проявилось уже в самых первых спектаклях, которые делал Вахтангов - в той же «Принцессе Турандот», в «Эрике XIV», в «Чуде Святого Антония». «Принцесса Турандот» ставилась во времена разрухи и тотального дефицита. Самыми невостребованными и дешевыми костюмами, которые можно было приобрести на рынке, в тот момент были фраки. И все актеры, задействованные в спектакле, были одеты именно в них. К фракам добавлялись какие-то детали, завершавшие создание образов, - получалось безумно элегантно. Элегантность ценилась в нашем театре всегда. В Омске, куда эвакуировали театр во время войны, был страшный голод, нищета, словом, все ужасы того страшного времени. Артисты, как и все, очень тяжело выживали. Но руководитель театра Рубен Николаевич Симонов всегда приходил в театр на репетицию в белой крахмальной рубашке, в черном пиджаке, в отглаженных брюках. Когда я в одном уважаемом театре читаю на программке, что на костюмы для спектакля потрачено два миллиона долларов, я не могу понять – для чего это? Это же не цирк дю Солей, где главное – внешние эффекты, не показ мод, не шоу. Разве в цене, в дороговизне дело? Костюм должен быть частью образа – вот что главное. В последнее время вообще часто идет перекос – акценты делаются на свет, костюмы, декорации, а не на актерскую игру. И ты приходишь, смотришь – ну все отлично, только не очень понятно – а для чего к этому великолепию прилагаются артисты? Артист – это же основа спектакля. Зритель приходит в театр за эмоциями, а не просто за созерцанием красот и вывертов. Жаль, что за редким исключением, в современных театрах этого сейчас не ощущается. Фантастический реализм - Чего, на Ваш взгляд, ждет зритель, приходя на спектакль в театр Вахтангова? И чем гордятся сегодняшние вахтанговцы? - Мне кажется, когда человек идет в театр, ему хочется увидеть то, чего он не видит в обыденности. Ему хочется попасть в сказку, «взрослую сказку», в мир фантазии. И этим, наверное, можно объяснить, почему мне всегда был близок Вахтангов – в отличие от его учителя Станиславского, для которого важнее всего был реализм на сцене. Вахтангов же всегда считал, что на сцене должен быть «фантастический реализм», он полагал, что театр – не зеркало жизни, а увеличительное стекло. И я абсолютно с ним согласна. При гиперболизации открываются удивительные вещи. Это же сцена, это все равно котурны, и то, что кажется в жизни чрезвычайным и надуманным, на сцене, в обрамлении декораций, костюмов, музыки выглядит абсолютно правдивым. Театр – это динамика, это фантазия, которая будит воображение, предполагает рождение каких-то невероятных идей, это удивительная пластика. Театр - это стык искусств, где драма сопровождается музыкой, музыка сменяется танцами, и действие разворачивается дальше. Мне вообще весьма импонирует идея синтетического театра, которая всегда ставилась во главу угла в театре Вахтангова. Он был и остается очень музыкальным театром. Всегда наши актеры хорошо пели, хорошо двигались. Но это не отменяло глубоких, умных спектаклей, таких как «Конармия», «Идиот», «Дион» и многих других. Театр – это храм, здесь есть свои «намоленные места», здесь происходят чудеса. Такое действительно случается – человек приходит в театр, и с ним происходит что-то такое, что полностью меняет его жизнь. Раньше зритель всегда нес сменную обувь, потому что театр был для большинства – из разряда чуда, из разряда праздника. - А сейчас из какого разряда? - А сейчас, к огромному сожалению, для многих – из разряда потребления. Но чудеса все равно случаются. Вот наш спектакль «Пристань», который вышел к юбилею театра – это чудо. Такого еще не было не только в Москве, но и во всей России. Чтобы одновременно на сцену вышли такие личности, такие таланты и кумиры. Когда на сцене появляются эти артисты – зал замирает. Увидеть в одно время, в одном месте Яковлева, Этуша, Коновалову, Борисову, Шалевича, Ланового, Купченко, Максакову – всех, одновременно, в один вечер, в одном спектакле – разве не чудо? И зритель это оценил, и ощутил атмосферу настоящего праздника, настоящего чуда. «Золотое сечение» - Театр переживал разные времена, и зритель по-разному реагировал на перемены…Но сейчас, после некоторого затишья, он снова популярен, о нем говорят, в него идут. В чем, на Ваш взгляд, причина нынешнего успеха? - Некоторый спад был связан с тяжелым для всего театра периодом, когда серьезно болел наш художественный руководитель. Михаила Александровича Ульянова мы все очень любили и бесконечно многим ему обязаны, он был для нас не просто художественный руководитель, сделал столько хорошего для театра, для всех. Но в последние годы он действительно тяжко болел, и хотя мужественно боролся с болезнью, ему было неимоверно сложно держать в узде все театральные процессы. А театр – эта та колесница, которая может развалиться, столкнувшись с препятствием, потому что должна постоянно нестись на огромной скорости. Словом, этот период стал тяжелым временем и для Михаила Александровича, и для всего театра. Но в последние годы вахтанговцы снова на подъеме. Вышло много интересных работ: «Троил и Крессида», спектакль «Дядя Ваня», взявший чуть ли не все возможные театральные премии, «Маскарад», «Ветер шумит в тополях», «Пристань», «Медея». Ближайшие премьеры – Любимовские «Бесы» и танцевальный, пластический спектакль «Анна Каренина». Театр постоянно выезжает на гастроли, в том числе – и зарубежные. И везде зрители ждут, прекрасно принимают, везде аншлаги. Если б мы соглашались на все приглашения и подписывали все предлагаемые контракты, мы бы вообще не работали в Москве. И это говорит о том, что театр интересен. Сейчас мы постоянно в эпицентре событий - спектакли, премьеры, ретроспективы, капустники, балы «Хрустальная Турандот» в честь лучших артистов, колоссальный интерес со стороны прессы и телевидения. И какая-то юбилейная лавина - только что отпраздновали 90-летие театра, на днях исполнилось 60 лет нашему художественному руководителю Римасу Владимировичу Туминасу, а весной будем отмечать 90 лет со дня премьеры «Принцессы Турандот». У нас родилась даже такая шутка, что театр Вахтангова в идеальной форме, поскольку юбилейные 90 – 60 -90 вполне вписывается в модельные стандарты. Если перевести эти параметры на язык муз, то получится, что Мельпомене – 90, Талии – 60, а Терпсихоре – опять 90. Так что нынешние юбилеи стали таким «золотым сечением» для театра. Крупный план - Считается, что удивить зрителя классикой – высший пилотаж. Вы сыграли Медею в спектакле по пьесе Жана Ануя. СМИ писали, что Вы даже сильно похудели – настолько выматывали Вас репетиции… - Да, это правда, где-то килограммов на семь. Но по-другому было просто невозможно, потому что у нас была короткая дистанция выпуска. Спектакль потребовал невероятного напряжения всех сил. Для нас было принципиально важно создать его на малой сцене, где зритель всего в полутора метрах от сцены, и где большей частью публика видит крупный план. Когда все, что происходит на сцене, попадает сразу в душу и в сердце людей. Мы осознанно выбрали пьесу Ануя, потому что с нашей точки зрения, язык Ануя – тот язык, на котором можно разговаривать с сегодняшним зрителем. Не стихотворный, котурный, а человеческий язык с диалогами, монологами. На нашей «Медее» не только слушают и смотрят - наш зритель плачет. И тишина на спектакле стоит такая, что кажется – люди забывают дышать. Иногда даже глохнешь от этой тишины. И хлопать начинают совсем не сразу. Такое ощущение, что вдохнули и выдохнуть не могут. И только потом как будто прорывает – кричат «браво», встают. Это большая редкость, и это очень здорово. «Слишком красиво» - уже перебор - У Набокова, Довлатова, Губермана есть очень интересные рассуждения о пошлости в жизни и в искусстве. Критерии понятия очень размыты. Когда-то газеты и творчество Окуджавы называли пошлым. А как Вы для себя определяете такую категорию как пошлость? - Пошлость – это 22, это всегда перебор. Вот 21 – это то, что называется – в яблочко. И всего один шаг, немного чересчур – и возникает пошлость. Когда человек одет слишком красиво, слишком модно – он выглядит пошло. Там, где есть гармония – это всегда 21, где слишком – уже пошлость. - Часто ли Вам приходится отказываться от предлагаемых ролей? И в каком фильме, спектакле Вы не согласились бы сниматься? - В театре чаще приходится от чего-то отказываться. В кино меньше, но тоже случается. А причина вот в этом и состоит – если увижу, что «перебор», я откажусь. «Медея», кстати, для меня многое расставила по местам. Когда ты репетируешь очень хороший материал с очень хорошим режиссером, когда занимаешься настоящим делом, приходит понимание, на что стоит тратить свои силы и свою жизнь, а на что – нет. Были вещи, которые не совсем меня устраивали, которые не дотягивали до определенного уровня – в режиссуре, в работе с партнерами. Тем не менее, я работала в прекрасных антрепризах, с первоклассным материалом. У меня есть «Пигмалион», есть крепкая французская пьеса «Ваш выход, мадам», есть «Вся эта суета»… Сейчас мне многое предлагают – но… Понимаете, если сегодня я беру пьесу, мне – как женщине, как актрисе, - хочется, чтобы была возможность высказаться. Должен быть смысл. А иначе – для чего все это? Меня невозможно купить какой-то суммой прописью. Я не голодаю, не бедствую. Хотя при этом никогда не осуждаю своих коллег, которые берутся за разную, может быть, не всегда приятную работу. Некоторым приходится просто выживать. Понимаю, что обстоятельства могут сложиться так, что и я буду браться за любое дело. Но если есть возможность заниматься настоящим – а у меня, к счастью, она есть – то для чего браться за халтуру? Что касается кино и телевидения – давно сама сказала себе, что сниматься со звездами шоу-бизнеса не буду. Потому что в большинстве случаев то, что делается сегодня на их территории – это уже не 22, а все 122. Им кажется, что они могут все, - они и фигуристы, и танцоры, и оперные певцы, а на самом деле, я подозреваю, они растеряли умение отделять мух от котлет, и с трудом попадают в собственную фонограмму. - А Вам предлагают участие в подобных программах? - Предлагают. Я отказываюсь. Знаете, каждый должен заниматься своим делом. И не надо такого позора. А то объявят «заслуженный артист», а потом он выходит, еле ковыляя на коньках. Ну, спрашивается, что тебя сюда занесло? Какой такой славы тебе захотелось? Может быть, я не столь тщеславна, но мне сложно понять, что движет артистами, когда они соглашаются на участие в таких проектах. Каждый получает то, к чему стремится. А у меня есть то, что я заслужила. Мое имя и фамилия. Приятно слышать, когда говорят, что на мое имя зритель реагирует как на некий гарант качества. Узнала об этом от прокатчиков, от продюсеров. И искренне счастлива, что это так. Для меня это как Орден Почетного легиона. Всегда есть такие имена, которым зритель безусловно доверяет. Если в антрепризе встречаются фамилии Валерия Гаркалина, Сергея Маковецкого, Марии Ароновой, Инны Чуриковой, Геннадия Хазанова, Алисы Фрейндлих, Олега Басилашвили и других настоящих артистов – люди идут на спектакль с уверенностью, что это будет достойно. Любое из этих имен – гарантия качества. И если, по мнению зрителей, меня можно включить в этот условный рейтинг – это лучшая награда. Поколение мюнхгаузенов и дон кихотов - Юлия Ильинична, какое влияние оказал на Вас отец, актер Илья Рутберг? Критикует ли Вас папа, советуетесь ли Вы с ним? - То, что у меня такой папа – это серьезный оберег в жизни. И сильный стимул. «Мирискусник», бессребренник, для которого театр, искусство – это просто образ жизни. Безупречное папино житие в искусстве привело его в педагогику. Много лет он учит студентов, которые потом получают «Золотые маски», открывают собственные театры. Папино поколение - удивительные люди. Многие пошли в педагогику – помимо актерства, режиссуры. Они считали, что обязаны поделиться тем багажом знаний, который получили от своих великих учителей. Это мыслители, это философы, мюнхгаузены и дон кихоты. Ими создано столько прекрасного! Но не на том поле, где все решают деньги, карьера. Мне кажется, что они дышали каким-то иным воздухом, и имели совершенно иные приоритеты и ценности в жизни. Я весьма похожа на своих родителей. У нас всегда было «бедненько, но чистенько», всегда было множество гостей. Огромное количество книг. Мы любили ходить в музеи, в театры, на концерты. Мама музыкант, папа – пантомима и режиссура, бабушка и дедушка – танцовщики. И вот в этом замесе всех видов искусств я и росла… Среди прекрасных, умных, изумительных людей. Самой большой роскошью считалась роскошь человеческого общения. Мама и папа – это мое счастье, такое вот принципиальное везение в жизни. - Как родители оценили Вашу Медею? - Они, во-первых, были несказанно рады, что такой материал оказался мне подвластен, хотя, конечно, я еще только на пути. И к вершине мне еще идти и идти. Зато пока иду – спектакль будет живым. Да, им понравилось. Они были не раз, потому что спектакль менялся. И каждый раз возникали соображения, замечания, потому что они меня настолько знают, насколько не знает никто. Их мнение на вес золота. - Свойственно ли Вам очаровываться людьми? Какие качества Вы цените в людях, какие слабости готовы простить, а какие терпеть не в силах? - Да, если человек обаятелен – подпадаю под это обаяние. Сейчас, конечно, уже реже, поскольку научилась более трезво смотреть на людей, но обаяние, харизма – это дар, которому трудно противостоять. Мне интересно общаться с умными людьми, обладающими хорошим чувством юмора. Хотелось бы еще добавить – талантом, но его иногда сразу не разглядишь. А ум и юмор можно оценить просто беседуя. С трудом переношу чванство, цинизм, себялюбие, зацикленность на себе – когда человек все время «я, я, мне, меня, мое». Это как-то сразу напоминает монолог Хлестакова и начинаешь думать – «ой, врет, ой, врет». Хвастунов не люблю. - Много ли значит для Вас то, что принято называть «простыми радостями жизни»? - Обожаю вкусно поесть, посидеть-выпить с друзьями, посмотреть хорошее кино, сидеть у камина, жарить мясо. А иногда хочется, чтобы вообще никого не было, залезть под одеяло, поставить рядом с собой горячий чай и залечь с интересной книжкой. Ирина Овечкина
Архивариус: http://www.newizv.ru/culture/2012-03-21/160986-aktrisa-julija-rutberg.html «НИ» за 21 Марта 2012 г.»Культура «Актеры похожи на птиц» Актриса Юлия Рутберг ЕЛЕНА ГУБАЙДУЛИНА Фото: ВЛАДИМИР ГОРЯЧЕВ По воскресеньям в вечернем эфире телеканала «Россия-Культура» – премьера поэтического цикла «Послушайте!», в котором известные актеры исполняют стихи любимых поэтов и рассказывают о них. В рамках этого цикла Юлия Рутберг представит произведения Пушкина, Ахматовой, Бродского, Когана, Коржавина. В интервью «Новым Известиям» Юлия РУТБЕРГ рассказала о том, почему решила принять участие в этом проекте, о спектакле «Медея» – своей новой работе в Театре Вахтангова. – Юлия, почему вы решили принять участие в проекте канала «Культура» и почему выбрали для чтецкой программы именно этих поэтов? – Мне кажется, что это не совсем чтецкая программа. Я согласилась участвовать, потому что, на мой взгляд, стихи – следующее искусство после музыки. В музыке есть совершенство, она воздействует на человека иногда помимо его воли. А стихи – это все-таки немножко работа. Мне хотелось рассказать, как в мою жизнь вошли стихи. Очень часто люди рассказывают о поэтах как мастера. А я в этом жанре не могу сказать, что – мастер. Мне хотелось увести чтецкие программы несколько в другое русло. Стихи – очень важны, когда человек их любит и понимает и когда они ему нужны, но к этому надо как-то прийти. Для меня важнее было не только прочитать стихи, которые остались в моей жизни, но те, которые привели меня к этой мысли, – что стихи нужны и важны. – Ваша новая роль – Медея в Театре имени Вахтангова – из тех, что называют этапными. Она возникла по вашей инициативе? – Образовалась зона молчания в родном театре, мне было важно ее прервать. Работа возникла по моей инициативе, но пьесу предложил режиссер Михаил Цитриняк. По прочтении «Медеи», честно говоря, даже испугалась. Сказала: «А можно я сыграю Язона?» Потому что реально хочу забвения и покоя, так устала сопротивляться обстоятельствам, что-то устраивать, переворачивать, перестраивать, переделывать, вести за собой. А потом я поняла, что каждый человек должен нести свой крест и веровать. В конце спектакля я говорю Язону (его играет Григорий Антипенко): «Ты прав, я должна быть сама собой, я вновь обретаю родину, я вновь остаюсь Медеею и буду ею всегда». – Как зрители восприняли эту постановку? – Мне распечатали форумы из Интернета, зрители обсуждают спектакль, у каждого своя версия, несмотря на то что они смотрели «Медею» в один день. Невероятно, какая же у людей богатая фантазия и как по-разному все воспринимают одно и то же! У Пиранделло есть гениальная пьеса «Это так, если вам так кажется». Каждый человек абсолютно прав в своем восприятии. Кто-то осуждает, кто-то сопереживает, кто-то негодует, кто-то отчаивается, кто-то просветляется, у кого-то текут слезы... Происходит высвобождение эмоций, потому что то, о чем мы говорим в спектакле, вечно. Взаимоотношения мужчины и женщины, любовь, ненависть, преступление, предательство… Эти проблемы существовали и в до христианскую эпоху, когда возник миф о Медее, и в XX веке, когда появилась пьеса Ануя, и сейчас. – Для меня ключ к Медее – ее разговор с лесом, с природой, где она обнаруживает родство с дикими силами… Она – оттуда, и нам ее не понять, как не понять ее жертвоприношения... – Именно жертвоприношения, а не убийства детей. Убийство – это когда человек остается в живых, а его жертвы умирают. Медея уходит из мира вместе с детьми. Она сражалась до последнего и все-таки сделала так, как обещала Язону. Я вспоминала Кундеру, его блистательное произведение «Смешные любови». Вот сейчас у людей происходит много смешных любовей. А на самом деле любовь – такое чувство, когда рушатся города, рушатся миры. Редкий подарок, если это в жизни случается. Но люди как будто обалдели, перестали понимать, что главное, за что стоит ломать копья, а когда нужно просто повернуться и уйти. Один покупает комфорт, другой готов заплатить и за ощущение свободы, и за собственную правоту. Миша Цитриняк сказал точнейшую фразу: «Я долго думал, про что наш спектакль. Это реквием личности. Реквием сильной личности, противостоящей обществу». Сегодня все условия выживания и процветания в нашем мире устроены так, что нивелируют человека, превращают его в болвана, манкурта, отказывающегося за деньги, за власть от того, кем он был, о чем мечтал, куда стремился. – Каких актерских качеств требует роль Медеи? – Выносливости, самообладания и колоссальной воли. Воли в самоконтроле, в умении видеть спектакль со стороны и принимать решения. В «Медее» я и капитан, и лоцман, и штурман, и, если сворачиваю в сторону, все вынуждены сворачивать за мной. В этом смысле спектакль, конечно, очень трудный. – Как восстанавливаете силы? – Стараюсь побыть в тишине, в окружении дорогих моему сердцу людей. Очень устаю от толпы, не хожу ни на какие тусовки, если только это не связано с премьерами моих коллег. – В чем испытываете потребность? – В книгах, в живописи. Хожу в Третьяковку – и в Лаврушинский, и на Крымский Вал, в Пушкинский музей. Потрясающие впечатление произвели выставки Левитана, Ге, Караваджо, Блейка. В живописи нахожу многое для творчества – образы, мизансцены, костюмы, атмосферу, стиль, жанр. Читаю – от Достоевского и Куприна, до журнала «Story», биографии интересных людей меня увлекают. Я слушаю свой внутренний голос. Бывает, открываю книгу и откладываю, а через какое-то время уже не отрываюсь от нее до самого конца. Понравились замечательный «Письмовник» Шилова, «Зеленый шатер» Улицкой. Очень хорошие книги – Александер-Гаррет о Тарковском – подробная хроника съемок «Жертвоприношения» и последних дней мастера, «Коллаж на фоне автопортрета» Параджанова. На юбилей театра нам подарили двухтомник Вахтангова, обращаюсь к нему периодически. Знаете, что интересно, – многое сто раз читано-перечитано, еще во время учебы в Щукинском, и вдруг наталкиваешься на какую-то мысль и понимаешь, что она сейчас для тебя абсолютно свежая. Интересны замечания Вахтангова по поводу студии, отношение к репетициям, к дисциплине, к вежливости. Так толково и так просто. – С тех пор в укладе театра многое поменялось? – Конечно, поменялось, театр давно уже другой. Но уклад – прикладная вещь к смыслу. Пускай меняется уклад, но главное остается незыблемым. Особенно творческая дисциплина. Как люди приходят на спектакли, во сколько начинают готовиться к выходу на сцену? Что такое репетиция? Как относятся к актерам костюмеры, гримеры? Ведь это же звенья одной цепи – артисты выходят к публике, а для того чтобы они вышли с иголочки, необходимо такое количество условий! Каждый должен быть на своем месте и любить то, что он делает. Все настолько тонко и зависит от уровня человеческой культуры, – в этом и есть атмосфера театра, и нарабатывается она годами. Нельзя остановить время, театр живой, как вода. Но уверена, любой театр разрушится, если не останется хранителей его традиций. Слава Богу, что наши старики в прекрасной форме и что они так потрясающи в юбилейном спектакле «Пристань». Но прежнее поколение редеет, не хватает личностей, не хватает масштаба личности. – Как вы думаете, почему сейчас мало личностей? – Сложный вопрос. Возможно, потому, что многим необходимо бороться за выживание на трех–пяти работах, а детям практически не достается родительского внимания. В школах творится непонятно что с новой программой, с этим Единым государственным экзаменом. Дети брошены, и никому до них нет дела. А странные взрослые повторяют – «какие ужасные дети, какое невыносимое поколение». Вы на себя оборотитесь, ужасные взрослые! Это вы воспитали этих детей, а теперь они ставят перед вами зеркало. Какими воспитали, такие мы и есть. Я люблю детей, люблю молодежь и верю в то, что среди них есть много талантливых людей. По-другому нельзя. Если они не будут лучше нас, Земля остановится. – Я заметила, что в последнее время молодые актеры и режиссеры стремятся к высокой, даже несколько пафосной литературе. Для самостоятельных работ выбирают стихи Пастернака, Ахматовой, трагедии Шекспира. – Это прекрасная литература, прорыв в более благородное пространство. Мы несем такое количество чуши, так стремительно падает культура русского языка, что, наверное, срабатывает чувство самосохранения. Сколько всего убогого и жалкого приходится на наш век, что вполне понятно желание оторваться и воспарить, крылья приобрести за счет Ахматовой, Пастернака, Цветаевой, Шекспира, Мольера. Все-таки актеры в чем-то похожи на птиц. Мы не только клюем там, где насыпано, но еще и летаем иногда.
Архивариус: Спектакль театра им.Евг.Вахтангова Видео В. Мясников
Архивариус: http://www.mk.ru/culture/article/2012/09/24/752514-hrustalnaya-turandot-polyubila-valentina-gafta.html 24 сентября 2012 В столице проходит вручение знаменитой театральной премии Наверное, надо очень любить Турандот, чтобы в проливной дождь, да еще поздним вечером направиться в театр имени Вахтангова в надежде получить эту самую китайскую принцессу, только в хрустальном виде. Премию «Хрустальная Турандот» вечером 24 сентября вручали в 21-й раз. На входе вам дают голубой веер из бумаги, чтобы хоть как-то почувствовать себя персоной королевских кровей. Публики в фойе много, но пока известных лиц меньше, чем я ожидала. Весь бомонд сейчас в Пушкинском музее, на открытии выставки Ле Корбюзье, — говорит мне известный сценограф Сергей Бархин. — Но я успел и туда, и сюда. Но время еще есть. Вижу, как навстречу идут Александр Ширвиндт, Юрий Васильев, старейшина отечественного театра Зельдин. Юлия Пересильд уже у входа в зал дает интервью. Навстречу идет Евгений Писарев, молодой худрук Пушкинского театра, а сам хозяин Вахтанговского — Римас Туминас — вместе с коллегой Сергеем Женовачем направляется в собственный кабинет. Мимо в деловом черном прикиде прошла Людмила Максакова. Организатор премии — Борис Беленький — за кулисами дает интервью. Он, как и положено, хранит интригу — кому на этот раз достанется статуэтка из хрусталя. Официально пока объявлена одна номинация — «за честь и достоинство». Ее получат Валентин Гафт и Галина Коновалова, несравненная, потрясающая, 96-летняя актриса Вахтанговского театра. Вообще, как мне удалось узнать, не одна она из Вахтанговского театра получит Хрустальную Турандот. Скорее всего, ее возьмет «Пристань» — самый хитовый спектакль прошлого сезона, и, наверное, кто-то из Вахтанговских актрис. Подробности — читайте в номере от 26 сентября и на сайте mk.ru.
Архивариус: http://kp.ru/online/news/1254914/ 25.9.2012 Церемония вручения театральной премии «Хрустальная Турандот» прошла в Москве Большая часть наград досталась театру имени Вахтангова ХХI-я церемония вручения театральной премии «Хрустальная Турандот» прошла в ночь с понедельника на вторник в Московском академическом театре имени Вахтангова. Статуэтку сказочной китайской принцессы в номинации «За честь и достоинство» получили старейшая актриса театра имени Вахтангова 96-летняя Галина Коновалова, а также Валентин Гафт, которого шутливо окрестили «олигафтом» великого искусства. Кроме того, «Хрустальную Турандот» за лучший дебют получила актриса Ольга Лерман за главную роль в хореографическом спектакле «Анна Каренина». Лучшей актрисой стала Юлия Рутберг, сыгравшая Медею в одноименном спектакле по пьесе Жана Ануя. В номинации «лучший актер» победил Кирилл Пирогов за роль в «Театральном романе» в «Мастерской Петра Фоменка». Более того, этот спектакль получил награду как лучшая режиссерская работа. «Хрустальную Турандот» посмертно присудили Петру Наумовичу Фоменко. Еще одну статуэтку за лучший спектакль, которым была признана «Пристань», получил Вахтанговский театр, передает ИТАР-ТАСС
Архивариус: http://www.parnas-moscow.ru/events/?id=3767 25 сентября 2012 Вахтанговцы впереди театров всех 24 сентября в здании театра им. Евгения Вахтангова состоялась XXI церемония вручения престижной театральной премии «ХРУСТАЛЬНАЯ ТУРАНДОТ». ...Почетную награду в номинации «За честь и достоинство» за многолетнее и доблестное служение театру в этом году получили Валентин Гафт и Галина Коновалова. Зал долго чествовал актеров стоя и под гром аплодисментов. 96-летней Галине Коноваловой, которая по-прежнему играет в пяти спектаклях театра, хрустальную статуэтку вручил 97-летний Владимир Зельдин. «Театр - это волшебство, - зачаровывал зал Зельдин. - Перед вами стоит волшебница, которую я хочу поздравить с премией, кстати, у меня такая тоже есть». «Не сомневаюсь» - в ответ на это тихо буркнула Коновалова, а в чувстве юмора актрисе не откажешь. Зельдин пожелал актрисе творческого долголетия. «Вы знаете, этот пафос меня убивает, и вот это вот долголетие…, вы меня понимаете? - взяла слово лауреат. - Но то, что эту игрушку мне дали на нашей сцене, в этом есть какая-то символика. Я пришла в театр Вахтангова в 17 лет. Я сыграла здесь свою первую роль – молча проползла на заднем плане в темноте из одной портьеры в другую. Гримировалась я полтора часа, но мама, присутствующая в зале, меня так и не заметила, ведь увидеть меня можно было только в полевой бинокль. Потом они думали, что меня так и не вывели на сцену из-за молодости. Здесь же я встретила войну. В то время вот от этой кулисы оторвали кусок красного бархата, чтобы сшить пальтишко моей новорожденной дочери, ничего же не было…». Зал приветствовал речь Коноваловой овацией. После чего объявили награждение Валентина Иосифовича Гафта, которого тут же окрестили «олигафтом» великого искусства. Зрители долго не позволяли продолжиться церемонии и рукоплескали любимому актеру, от которого исходила неимоверная нежность к залу. Премию Гафту вручали писатель Аркадий Арканов и адвокат Генри Резник. «Я никогда не думал, что буду стоять на сцене этого театра, который очень люблю. Да, и живу я здесь недалеко» - поблагодарил Гафт. «Это намек?» - поинтересовалась ведущая церемонии актриса Нонна Гришаева. «Потом решим, но вырвалось, значит, было где-то в подсознании» - парировал Гафт и прочитал стихотворение собственного сочинения, заканчивающееся словами: …Рожденная Вахтанговым, Принцесса бумерангом вернулась в родной театр, Где нет уж больше века, клянусь вам головой, Красивей человека, чем Васька Лановой. Самим Вахтанговцам в этот вечер удача благоволила, ведь 4 из 7 статуэток достались именно актерам этого театра. Так «Лучшим дебютом сезона» признали только ворвавшуюся в театральный мир с ролью Анны Карениной Ольгу Лерман. Сама актриса поблагодарила за доверие к ней и отдельную благодарность выразила Галине Коноваловой, которая по ее словам «нашла в себе силы и желание посещать студенческие спектакли», чем открыла дорогу в театр Вахтангова. «Если вы начали с Анны Карениной, что же будет дальше?» - в шутку ужаснулся актер театра Сатиры Юрий Васильев, передавая статуэтку Ольге Лерман. Награда «За лучшую женскую роль» также досталась актрисе театра им. Евгения Вахтангова – Юлии Рутберг за роль Медеи в одноименном спектакле. Поддержать актрису пришел и партнер Юлии по спектаклю Григорий Антипенко, которого в числе прочих поблагодарила актриса. Так, в своей речи Юлия рассказала, на каком голом энтузиазме начинался спектакль, и как он ожил. «Я могу похвалиться, что видел этот спектакль, что большая редкость в нашей «дружной» среде - сказал Александр Ширвиндт, вручая Турандот Юлии Рутберг. - Юлечка - актриса синтетическая, она может все - от капустника до высоких страстей на малой плохо оплачиваемой сцене». «Это наш с вами приз, Михаил Григорьевич!» - поблагодарила Юлия режиссера спектакля Михаила Цитриняка. А затем, обратившись к худруку Вахтанговского Римасу Туминасу, добавила: «Я хочу, чтобы хотя бы первое время награда постояла у Вас в кабинете, как знак того, что я услышала ваши слова и меняюсь». Правда чуть позже уже и сам Римас Туминас стоял на сцене со статуэткой в руках. Награда досталась режиссеру за спектакль «Пристань», победив в номинации «Лучший спектакль». Худрук театра им. Евгения Вахтангова выйдя на сцену, попросил всех актеров «Пристани» присоединиться к нему. Юрий Яковлев, Юлия Борисова, Владимир Зельдин, Василий Лановой, Галина Коновалова, Владимир Этуш, Людмила Максакова и другие корифеи сцены вышли на сцену за общей наградой, а зал по обыкновению долго и пронзительно приветствовал истинных триумфаторов театральной Москвы. Юлия Борисова призналась, что актеры немного боялись Римаса, а он их. «Но когда мы встретились здесь на площадке, я поняла, что рождается чудо, которое рождается далеко не часто, - продолжила Борисова. - В этом спектакле сошлось все: изумительная работа режиссера, работа актеров, потрясающая музыка, которая наполнила спектакль внутренней силой. Это восторг!» Ведущими церемонии в этом году были Нонна Гришаева в образе принцессы Турандот (то, что актриса вновь появилась на сцене своей альма-матер многие восприняли, как возможный знак ее возращения в стены родного театра) и Алексей Колган в образе коллекционера-хама, мечтающего перекупить «шедевры»- лауреаты премии. А победителей объявлял бессменный вдохновитель и организатор премии, продюсер и режиссер Борис Беленький. Остается добавить, что премия «Хрустальная Турандот», учрежденная в 1991 году, по праву считается первой театральной премией Москвы, и вот уже на протяжении 21 года присуждается по итогам очередного московского театрального сезона. В этом году традиция была изменена, и премию вручили в начале сезона, хоть и по итогам прошедшего, что, по словам организаторов еще больше вдохновляют на новые свершения в сезоне грядущем.
Архивариус: http://www.mk.ru/culture/2012/09/25/752885-v-vahtangovskom-torgovalis-za-turandot.html 25 сентября 2012 В Вахтанговском торговались за Турандот А Гафта назвали Олигафтом Первый премиальный сезон открыла «Хрустальная Турандот», 21-я по счету и впервые проводившаяся на родной сцене. С подробностями — обозреватель «МК». Мне достается 12-е место в 6-м ряду. — Да это же место Щукина, — шепчет мне слева художник Сергей Бархин и тычет на медную табличку на спинке. Ну вот, думаю я, хоть раз почувствую себя Щукиным и посмотрю на сцену его глазами. А Борис Васильевич, как известно, был артист дотошный, придирчивый: когда репетировал роль Ленина, изучал его труды, сжился с его походкой и манерой говорить так, что даже в какой-то момент серьезно заболел. Но не о нем речь, а о принцессе. Однако открывает церемонию не Турандот, а принцесса Алтайская Байтушкина с горловым пением. Ее сменяет Нонна Гришаева в роли Турандот, и в ее появлении на Вахтанговской сцене знающие люди видят позитивный знак — Нонна, покинувшая свою альма-матер несколько лет назад, кажется, возвращается. В роли Турандот, кстати, которую она никогда не играла в легендарном спектакле, хотя и участвовала в нем, она смотрится великолепно: удачно шутит, замечательно поет, снисходительно обращается со своим партнером — Алексеем Колганом, который в свою очередь изображает коллекционера искусства, желающего приобрести то бриллианты старинной огранки, то образцы авангарда. Вот в качестве первых на Турандот представлены Валентин Гафт и Галина Коновалова. Мой «Щукин» придирчиво смотрит на сцену. Что же там видят? Фантастическое легкомыслие 96-летней актрисы Коноваловой, которая моментально снимает пафос на свой счет: — Вот этот пафос и это «ваше долголетие» меня просто убивают, — иронизирует она. — Я с удовольствием со многими из вас поменялась бы местами. Тоненькая, на каблуках, каштановые волосы в завитушках — истинные честь и достоинство. Гафт со стихами и неимоверной нежностью к залу. Вообще первая часть церемонии проходит в поэтическом ключе, у каждого из выходящих на сцену либо экспромт, либо домашняя заготовка. Аркадий Арканов заканчивает свои вирши в честь Гафта тем, что тот не Гафт, а Олигафт. Пианист виртуоз Левон Оганезов сразил не только игрой, но и стихами, посвященными художнице Марии Трегубовой. Восходящая звезда отечественной сценографии больше похожа на балерину, а за ней — группа поддержки театра Димы Крымова. Много интересных фактов выясняется по ходу дела: например, первое платье дочки Галины Коноваловой во время войны сшили из сценического занавеса — никакой другой материи в военной Москве не было, вот и оторвали кусок от занавеса. Гафт — по сообщению адвоката Генри Резника — мог спокойно сделать карьеру волейболиста, а Левон Оганезов в свои 72 года читает без очков. Моего «Щукина», как и весь зал, до сердца трогает мастерская Фоменко, которая в большом составе выстраивается на сцене в честь мастера, который не успел получить «Турандот» за «Театральный роман». Вообще, эта церемония, организованная Борисом Беленьким, отличается элегантностью, юмором, стихотворными вердиктами от принцессы (авторы: Плотов, Гусев, Евтушенко). Даже актерские штампы в виде дрожащего голоса актрисы со слезой, обращенные к худруку Вахтанговского, присутствовали в минимальных дозах. Кстати, сам худрук заслуженно получил «Турандот» за свою замечательную «Пристань», которую он выстроил в Вахтанговском в честь 90-летия театра. Марина Райкина
Архивариус: Админ http://antipenko.forum24.ru/?1-2-0-00000036-000-240-0#083 Послушать фрагмент интервью Юлии Рутберг о спектакле "Медея", передача "Главная тема" на радио Шансон, ведущая Татьяна Устинова от 10.10.2012г
Архивариус: http://trubnikova.com/mezhdunarodnyiy-teatralnyiy-festival-vasara-v-litve/ http://aspmedia24.ru/index.php/press-relizy/item/2759-vse-teatralu-edut-v-litvu Международный театральный фестиваль VASARA в Литве VASARA г. Друскининкай, Литва 13.07.2013 — 10.08.2013 президент фестиваля — РИМАС ТУМИНАС Фестиваль пройдет при поддержке Мэрии г. Друскининкай (Литовская Республика) и Министерства культуры Московской области. Исторически сложилось так, что «на воды» в небольшой курортный город съезжались люди просвещенные, интеллектуалы: в позапрошлом веке российские и балтийские аристократы, в прошлом веке — советская интеллигенция. Традиции сохраняются, курорт получил новый импульс развития. В силу сложившихся причин и исторических обстоятельств в Друскининкае было решено создать свой международный театральный фестиваль. И на этот международный фестиваль приглашены театры, играющие только на РУССКОМ языке. Президентом фестиваля стал Римас Туминас — художественный руководитель театра им. Вахтангова, литовский режиссер, чей вклад в популяризацию русского театра неоднократно был отмечен самыми высокими наградами. Участие в фестивале подтвердили как ведущие театры России, так и молодые русскоязычные коллективы из разных стран. Для театральной молодежи фестиваль VASARA будет конкурсным, публика вместе с представительным жюри будет оценивать работы. В этом году фестиваль пройдет практически на всех театральных и музыкальных площадках города, но основной станет, конечно же, концертный зал санатория «Эгле» —руководство санаториев "Эгле" и "SPA VILNIUS" являются одними из главных организаторов фестиваля. В качестве почетных гостей мы приглашаем театральных продюсеров и директоров международных театральных фестивалей всего мира. Тема фестиваля VASARA-2013 — «КЛАССИКА и XXI век» ...ВНЕКОНКУРСНАЯ ПРОГРАММА ФЕСТИВАЛЯ Государственный академический театр им. Евг. Вахтангова. «Медея», Ж. Ануй Режиссер-постановщик — Михаил Цитриняк В трагедии Ануя столкнулись два Мира — Медея и Ясон, свобода и мещанский стандарт жизни. Медея Юлии Рутберг живет не сегодня, а вчера, у нее нет завтра. Ее память неистребимо возвращается к истокам, когда она, дочь царя Колхиды, похитила ради любимого золотое руно. Для Медеи предательство Ясона не только попрание любви, это разрушение ее жизненного пространства, гармонии души. В их поединке не может быть победителя. В единоборстве столкнулись разные миры, где долг, честь и «здравый смысл» — антагонисты. Смерть — граница их вражды и выбор ее - высшее проявление свободы личности. Медея уходит в небытие вместе с детьми, ибо не может оставить их такому Ясону, благоденствующему в созданном им мире филистерского равнодушия. Она не позволит им оказаться заложниками пошлой философии сытого равенства. Смерть — не поражение Медеи, а ее нравственная победа. в роли МЕДЕИ — Заслуженная артистка России Юлия Рутберг
Архивариус: propeller http://uvarovanelly.ru/forum/viewtopic.php?f=51&t=23882&start=320 http://rosvesty.ru/2113/kulitura/8837-litva-priglashaet-russkiy-teatr/ 28 февраля - 06 марта 2013 № 6 (2113) Литва приглашает русский театр В Друскининкае пройдет международный театральный фестиваль Мэрия Друскининкая и Министерство культуры московской области объединились в стремлении создать свой международный театральный фестиваль. При их поддержке в этот небольшой курортный городок Литвы в конце лета съедутся театры, играющие исключительно на русском языке. Надо признать, в Друскининкае он звучал с давних времен с той или иной интенсивностью в силу сложившихся причин и исторических обстоятельств. Сюда «на воды» в позапрошлом веке любили приезжать люди просвещенные, интеллектуалы: российские и прибалтийские аристократы, в прошлом веке — советская интеллигенция. Традиции сохраняются, а курорт обеспечил себе новый импульс развития. Президентом международного фестиваля «VASARA-2013» стал художественный руководитель театра им. Вахтангова, Римас Туминас, литовский режиссер, вклад которого в популяризацию русского театрального искусства неоднократно отмечался высокими наградами. Он лауреат Государственной премии РФ, лауреат премии «Золотая маска». Участие в фестивале примут как ведущие театры России, так и молодые русскоязычные коллективы из разных стран мира. Для второй категории театральный фестиваль «VASARA-2013» окажется конкурсным испытанием. Вместе с представительным жюри, в составе которого театральные деятели из России, Литвы, Словении, работы молодежных коллективов будет оценивать публика. В конкурсной программе примут участие театры Москвы, Петербурга, Оренбурга, Литвы, Азербайджана, Молдовы и Беларуси. Литовские зрители смогут увидеть дипломные спектакли студентов театральных ВУЗов России. Помимо того, в рамках фестиваля пройдут открытые обсуждения спектаклей, в которых слово получат как участники театральных коллективов, так и ведущие критики и журналисты Литвы, России, других стран. Запланировано проведение мастер-классов от ведущих представителей сценического искусства России, Балтии и Европы; а также конференций и семинаров по театральному маркетингу. Заметной частью программы фестиваля станут выставки и презентации театральной литературы. В перспективе планируется организация летней театральной школы. На фестиваль в качестве почетных гостей приглашены театральные продюсеры и первые лица известных международных театральных фестивалей. Для первого театрального фестиваля «VASARA-2013» в Друскининкае была выбрана тема «Классика и XXI век». Она очень ярко представлена во внеконкурсной программе, где собраны такие постановки, как «Медея» Ануя, «Материнское поле» Айтматова, «Элинор и ее мужчины» по пьесе Голдмена «Лев зимой» и «Три высокие женщины» Олби. В Литву приедут примы ведущих московских театров, исполнительницы главных ролей Юлия Рутберг, Людмила Чурсина, Евгения Симонова. В этом году фестиваль пройдет практически на всех театральных и музыкальных площадках города, но основной станет, конечно же, концертный зал санатория «Эгле». Здесь будет эпицентр возвращения добрососедских отношений. Фестиваль делает серьезную заявку на дальнейшую интеграцию культур и взаимопонимание народов и стран. сцены из спектакля "Медея"
Архивариус: http://www.tribuna.ru/other_sections/family_album/yuliya_rutberg_ya_begovaya_loshad/ 30.05.13 Семейный альбом Юлия Рутберг: «Я – беговая лошадь» Ведущая прима Вахтанговского театра, героиня многих телесериалов Юлия Рутберг воспитывалась в театральной семье, и ее путь в актрисы был предназначен изначально. Ведь она – как никак дочь легендарного артиста, мастера пантомимы, одного из основателей бунтарского театра МГУ – Ильи Рутберга. А мама – Ирина Суворова, музыкант, педагог, поэтому «медведь не мог наступить на ухо» ее дочери. Ну и, естественно, внук Ильи Рутберга – Григорий – должен был выбрать актерский факультет в Щукинском училище. В беседе с нашим корреспондентом Юлия Ильинична рассказывает о том, как она бережет и сохраняет традиции своей семьи, и старается жить, как ее научили родители. – Юлия Ильинична, в доме ваших родителей множество стеллажей с книгами, поэтому кажется, что книги заполняют все пространство. Интересуетесь ли вы современной литературой? Если «да», то какие произведения вы бы отметили? – Слава Богу, есть Улицкая, Липскеров, Рубина, Петрушевская. Это говорит о том, что современная литература существует, и она серьезная, разнообразная. Но проблема в том, что наша страна превратилась в телевизионную державу. Недавно я снялась в очень хорошем кино по повести Михаила Сеславинского «Частное пионерское», но вряд ли эта картина выйдет в российский прокат. Признаюсь, я совершенно не понимаю ту реальность, которая происходит в российском прокате. Как читатель и актриса я тяготею к классике. Объясню почему: только время расставляет акценты. Человек может быть безумно популярен при жизни, но проходит время, и все, что этот человек делал, уходит «в песок». Скорее всего, это происходит не из-за плохого качества продукта, который сделал тот или иной художник, будучи в свое время знаменитым и востребованным, а потому, что этот продукт оказался слишком актуальным, слишком модным. Тогда как большая литература остается в веках. Видимо, Шекспир, Чехов, Островский зацепили в своих пьесах нечто вечное, то, в чем всегда будут нуждаться люди?! Например, произносить текст Бернарда Шоу (я второй раз играю в спектакле «Пигмалион») – это такое наслаждение, передать словами невозможно. К сожалению, многие современные произведения, которые я прочитала, напоминали мне некую «уголовщину». Про сценарии я вообще молчу. – Согласны ли вы с утверждением, что при плохом сценарии хорошее кино невозможно? – Абсолютно. Во время первой встречи с режиссером я спрашиваю: «Могу ли я быть сотворцом и соучастником процесса?». Попросту говоря, будет ли у меня шанс принять оборонительную позу при том сценарии, который написан (а чаще всего «накалякан»). Как мне кажется, сегодня только уровень культуры артистов, наша хорошая театральная школа – могут быть опорой и залогом успеха как в кино, так и в театре. – Вы учились в ГИТИСе, а потом перешли в Щукинское училище, которое успешно окончили. Ваш папа – воспитанник ГИТИСа. Никогда не пожалели, что выбрали Вахтанговскую школу представления? – Я университетов не оканчивала. Это сейчас все институты и академии, а раньше были театральные училища, которые обучали актерскому ремеслу. Мои университеты начались после окончания Щуки, когда я работала с Петром Наумовичем Фоменко, с Романом Григорьевичем Виктюком... Это были настоящие университеты... Смею утверждать, что поколения ремесленников, к которым принадлежу и я, умеют что-то делать. Правда, все зависит от человека. Так было, есть и будет. Но я всегда повторяю, я – ремесленник, я – беговая лошадь. – Вы произнесли эпохальное слово «поколения»... У вас взрослый сын, поэтому вы имеете какое-то представление о нынешнем молодом поколении? – Я всегда поражаюсь тем взрослым, которые говорят, что среди молодежи – одни выродки и что-то подобное в этом же духе. Мне всегда очень хочется спросить: «А кто воспитывал этих детей? Кто вводил их в эту жизнь? И кто создал тот социум, в котором они пребывают?» Как бы мы ни воспитывали своих детей дома, в маленьком уютном мире, но они выходят из подъездов и тут же сталкиваются со взрослыми дядями, которые изъясняются только матом. Известно, что подростки все впитывают так называемым «25 кадром»... Сын мне говорит: «Мама, ну что ты мне морали читаешь о хорошем тоне?! Я прохожу мимо витрин магазинов, а там голые тетки, в лучшем случае в нижнем белье, и каким языком мне говорить на этих улицах?» С сыном мы договорились, что дома, где я, бабушка, дедушка, он не имеет права ругаться матом и делать неприличные вещи, потому что есть и должно быть уважение к родителям, к старшим... Наверняка вне дома мой сын тоже матерится, но я это не слышу, и, к счастью, бабушка с дедушкой не слышат. Взрослые совершают огромное преступление, выкладывая все свои грязные мысли, обиды, пакости в социальных сетях, этих «фейсбуках», «контактах»... Читать эту дрянь невозможно. Хотя я не умею включать компьютер, но научилась бы, если бы однажды мне не прочитали толику безобразия из социальных сетей. Я все читаю на бумаге. Когда у детей отобрали возможность думать с первоисточником – книгой, тут же увидели совсем другое поколение, которое мало кого радует. – Молодежь рассуждает так: «Столько всего интересного, важного накопилось за века, что все не прочитать. Зато можно посмотреть экранизации, постановки». И в этом есть резон, не так ли? – За свою жизнь я видела 11 спектаклей «Вишневых садов», причем лучших режиссеров мира. Казалось бы, буквы одни и те же, и слова, а спектакли разные?! Спектакль – это размышление художника над тем, что написано автором. Мне очень жалко детей, потому что они могут скачать диплом, выдав его за свой, скачать реферат, который кто-то до них выкинул в Сеть. То есть они пользуются жвачкой. Считаю большой потерей, что люди перестали писать друг другу письма своей рукой. Когда пишешь, ты – думаешь, и происходит дополнительный духовный рост. Язык перестал быть основой культуры. Русский язык, к сожалению, не развивается, не обогащается, а коверкается. Сегодня очень много мальчиков и девочек, чей словарный запас очень скудный, – эдаких эллочек-людоедочек. – Юлия, вы принимали участие в юбилейном концерте Людмилы Петрушевской под названием «Кабаре-Вуар». Людмила Стефановна – внучка известного лингвиста Николая Яковлева. Людмила Петрушевская использует все жанры и художественные средства, чтобы русский язык наполнился новыми красками и смыслами? – Я боготворю Людмилу Стефановну. Великая женщина! В ней столько талантов! Людмила Стефановна создает свои жанры. А у меня тоже есть свое кабаре, точнее, спектакль-кабаре «Вся эта суета», где я пою, читаю стихи, прибегаю к гротеску, клоунаде. – Можно узнать – стихи каких поэтов вы предпочитаете читать со сцены? – Недавно на канале «Культура» записали программу «Послушайте», где я читаю стихи Бродского, пою Окуджаву, Вертинского, Азнавура. Стихи – это очень трудно, особенно сегодня трудно. В мир рифмы надо прорваться, чтобы тебя очень сильно зацепило. Я не читаю стихи как чтец, а рассказываю истории о своих любимых стихах. Начинаю программу с детского стихотворения Вадима Левина «Глупая лошадь», которое в детстве читали мне родители. Так что моя любовь к поэзии началась с «Глупой лошади». Еще я читаю свое эссе о Пушкине, рассказывая о том, как в моей жизни появился Пушкин. – Юлия Ильинична, вы гастролируете по стране с антрепризными спектаклями. Как вы относитесь к антрепризе, и есть ли у вас любимый спектакль в этой новой области театральной жизни? – Антреприза антрепризе – рознь. Я играю в двух антрепризных спектаклях. Обожаю спектакль «Пигмалион» в постановке Павла Сафонова, где мои партнеры – Григорий Антипенко и гениальный, да, гениальный Сергей Колтаков! Сережа играет Дулиттла так, что все мы стоим за кулисами и наблюдаем реакцию зрителя. Выходит на сцену некое «пугало», а уходит король – под овации зала. Вот это актерское искусство! Антреприза, если грамотно ее использовать, прекрасна тем, что в ней могут встретиться актеры, режиссеры, которые волею судеб не играют в одном театре. Вторая моя антреприза – «Ханума», где я играю обожаемую Кобато. Эта роль очень помогает мне избавиться от психологического груза, который остается после роли Медеи в спектакле Вахтанговского театра. Если бы я играла только Медею, то, возможно, сошла бы с ума. А так я гуляю от плюса к минусу, от минуса к плюсу... Для артиста полезно иметь в репертуаре полюсные работы и захаживать на разные территории. – Нередко в современном театре и кинематографе звучит нецензурная лексика. Интересно ваше мнение о допустимости ее употребления в области искусства? – Лично я в этом не участвую – не могу физически. Считаю, что это явление, когда мат звучит в качестве художественного средства, – ошметки постмодернизма. – В паре с Анатолием Лобоцким вы часто выступаете ведущими на российских фестивалях. Любите фестивальное движение? – Фестивальное движение в нашей стране – очень разное. Пять лет мы являлись «лицом» фестиваля «Зеркало» имени Андрея Тарковского, когда президентом была Инна Чурикова. А когда фестиваль возглавил Павел Лунгин, то он сказал, что «видимо, за спиной Юлии Рутберг много корпоративов». А когда Павел Лунгин ввел красную дорожку на фестивале имени Андрея Тарковского, то я поняла, что и люди по ней будут ходить те, которые не имеют отношения к Тарковскому. Ведь когда фестиваль начинался, то в его работе принимали участие Олег Янковский, Вадим Юсов, Юрий Назаров, Наташа Бондарчук, Инна Чурикова... Мы сажали деревья около дома Тарковского, и было ощущение сопричастности к Андрею Арсеньевичу. Два года подряд мы с Анатолием Лобоцким вели церемонию открытия фестиваля в Гатчине «Литература и кино». Как сказал поэт, каждый выбирает для себя – женщину, религию, дорогу. Добавлю: «И кино с фестивалями...» – На фестивале в Гатчине «Литература и кино», представляя юбилейную ретроспективу фильмов Владимира Басова, вы с особой теплотой говорили и о Владимире Басове, и о его сыне Александре Басове? Возможно, вас связывают какие-то личные отношения, воспоминания? – Саша Басов – мой одноклассник. В свое время Саша совершил переворот в моих мозгах, ибо по уровню образованности, даровитости, таланта он стоял выше всех нас, причем на две головы. В детстве я часто бывала в доме Владимира Павловича Басова, и это было огромное везение. Приближение к Владимиру Басову побудило во мне желание оказаться на той территории, на какой живет Владимир Басов, и заняться кино. – Вы были пионеркой, комсомолкой? – Когда я вступала в пионеры, а это было в музее Ленина, то сказала: «Перед лицом товарищей торжественно клянусь»... и замолчала. Забыла слова. Хотя моя клятва не состоялась, но в пионеры меня приняли. Я очень хорошо отношусь к своему пионерскому прошлому, потому что в нем было чувство товарищества. В нашей школе, с углубленным изучением английского языка, было много традиций из республики лицеистов. Например, встреча выпускников 19 октября – в День основания Царскосельского Пушкинского лицея. К тому же – пионерия не противоречила взглядам, романтики, духу «шестидесятников». Ведь я – дитя поколения «шестидесятников». Мои родители всегда готовы были помочь другим, поделиться с другими всем, что у них есть, накормить, обогреть... Мне очень везло на учителей. Мы писали такие удивительные сочинения! Никогда не забуду свое сочинение – сравнение двух стихов Павла Когана «Угол» и Наума Коржавина «Овал». Было сочинение: «Как я изменился за последние два года», а потом учителя спрятали наши сочинения и никому не показывали. Да, мы жили очень бедно, но при этом здорово! Моя мама каждый день варила пятилитровую кастрюлю борща. Мама не знала – сколько одноклассников придет после школы к нам домой, и поэтому варила на всех. В нашем доме мы репетировали спектакли, и для своих постановок использовали всю домашнюю утварь, шторы, мебель. Срывали занавески с окон, и пускали их в оборот. Родители ничего не жалели для нашего творчества. Потом пятилитровая кастрюля борща плавно перешла в мою институтскую жизнь. – Юлия Ильинична, ваши родители на всю артистическую Москву славятся своим гостеприимством и радушием. А другие семьи артистов жили по такому же принципу? – У меня был комплекс москвички. Однажды я съездила в общежитие, где жили мои однокурсники, и поняла, что они в прямом смысле голодают и живут в нечеловеческих условиях. Поэтому весь курс приезжал к нам домой после занятий, чтобы поесть, искупаться. Димка Липскеров – сейчас богатый человек и знаменитый писатель, однажды ночью пришел к нам домой и сказал моей маме: «Тетя Ира, я такой голодный». Съел разом 12 котлет. Эти котлеты Дима запомнил на всю жизнь, и мои родители Ира и Илюша стали для Димы Липскерова как родные. Хотя Дима Липскеров не был моим однокурсником – он учился на четвертом курсе Щукинского училища, а я – на первом. А мы с Димой Липскеровым на всю жизнь стали как брат и сестра. Правда, сейчас другой мир и другие нравы. В Щукинском училище – большой забор, и охранники никого не пускают. Я счастлива, что мы выросли в то время. А бедный мой сын Гриша живет сейчас среди этих заборов и охраны. – Ваш сын Григорий хочет стать артистом, не так ли? – Да, но сын меня попросил: «Мама, пока я кем-то не стану, пожалуйста, не надо обо мне ничего никому рассказывать». И я сказала: «Сынок, как же ты прав!» Ведь я тоже постоянно просила своего папу – давай, ты помолчишь обо мне, пока я сама не стану беговой лошадью. Я запретила папе участвовать в моем учебном процессе и поступлении. Папа впервые пришел только на мой дипломный спектакль. Я поступила, между прочим, в Щукинское училище далеко не с первой попытки. – Илья Рутберг похвалил вашу дипломную работу? – Папа сказал: «Молодец, доченька!», и я была на седьмом небе от счастья. – Вы такая же гостеприимная хозяйка, как ваша мама? – Дом у нас гостеприимный, и в любое время мы рады гостям. Правда, в отличие от мамы я терпеть не могу готовить, и вообще не люблю тратить время на домашнюю работу. Мне дороже роскошь человеческого общения, когда можно поговорить по душам. Поэтому я заказываю готовую еду или на скорую руку готовлю салат, и все, никаких борщей и котлет. – Насколько вам комфортно служить в Театре имени Вахтангова с приходом нового художественного руководителя Римаса Туминаса? – В Театре Вахтангова сейчас – расцвет, возрождение. Столько прекрасных спектаклей выходит, огромное количество молодежи, репетиции проходят буквально в каждом углу театра. Строится малая сцена, которая будет открыта в 2014 года. Все в театре ремонтируется, реставрируется. Выросли зарплаты актеров, и к нам в труппу попасть невозможно. Старшее поколение артистов востребовано, и все относятся к ним с трепетом и любовью. Зрители прилетают из Нью-Йорка, Рима, Берлина и других городов мира только для того, чтобы посмотреть спектакль в нашем театре. Сегодня в Театре Вахтангова занята вся труппа, и молодым – дорога, и старикам – и премьеры, и почет. Театр стал очень культурным во всех отношениях. – Вы сразу приняли Римаса Туминаса в качестве художественного руководителя? Не секрет, что со стороны труппы были действия, направленные против Римаса Владимировича, и действия очень активные? – Да, в начале было много трений и противоречий. Дело в том, что Римас Туминас – совершенно другой человек, со своей психологией, своей культурой, своим видением театра. Могу сказать, что сегодня Театр имени Вахтангова – совершенно другой театр. Римас Владимирович пришел со своим «портфелем», в котором были пьесы, мысли, идеи, и этот «портфель» ему очень помог. Римасу Владимировичу небезразличны люди независимо от их возраста, степени таланта, и это большой показатель нравственности человека. Ведь старики очень беззащитны, и Римас Владимирович сделал все, чтобы защитить в первую очередь именно их. – Последняя премьера в Театре Вахтангова с вашим участием «Медея» по пьесе Ануйя в постановке Михаила Цитриняка. Легко вам покорилась «Медея»? – Эта роль далась мне кровью. Образ Медеи – адски трудный. Артистка должна быть очень здоровым психически человеком – в этом я убеждена. Более того, я бы сравнила артиста с космонавтом. Уровень перегрузок немыслим. После «Медеи» я вся в крови, но проходит 15 минут, и я восстанавливаюсь. Могу сказать, что актерская профессия – это не цветы и шампанское, а галеры. Пускай об этом знают все. Мои локти все в синяках, все коленки разбиты, выбиты пальцы... Роли мирового репертуара даются очень тяжело. Есть такое понятие: «тяжелый вес», и я тоже стала тяжеловесом. В древнегреческом театре мерилом артиста был Эдип, а мерилом актрисы – Медея. Зрителю судить – какая моя Медея, но то, что я могу играть Медею, говорит о моем статусе «тяжеловеса». Автор : Анжелика ЗАОЗЕРСКАЯ
Архивариус: http://www.tvjam.ru/channel/dnevniki/program/uliya_rutberg/5854/ 26 августа 2013 В гостях у TVJAM - российская актриса театра и кино, лауреат премий "Чайка" и "Хрустальная Турандот" Юлия Рутберг.
Архивариус: http://www.gorodnews.ru/news/item.php?id=4953 30.08.2013 16:02 Прогулки по смоленскому «Арбату» В наш город с гастролями впервые приехал из Москвы знаменитый Государственный академический театр имени Евгения Вахтангова, основанный в 1913 году. Вчера с журналистами встретились актеры Владимир Этуш, Юлия Рутберг, Григорий Антипенко и многие другие представители театра и честно рассказали о любви, спектакле «Медея» и особенностях смоленской публики. «Мы не стремимся угождать зрителю» Сегодня третий день гастролей театра Вахтангова в Смоленске. Два ярких спектакля-события уже позади. Это хореографическая постановка «Анна Каренина» в драматическом театре и трагедия Жана Ануя «Медея» на сцене камерного театра, где Язона и Медею сыграли Григорий Антипенко, известный большинству телезрителей главной ролью в сериале «Не родись красивой», и Юлия Рутберг, чей низкий тембр голоса невозможно перепутать ни с чьим другим. Остальные пять спектаклей будут идти на сценах двух смоленских театров до 1 сентября включительно. Это «Окаёмовы дни» по мотивам пьесы Александра Афиногенова «Машенька», поставленные к 90-летию Владимира Этуша, где он исполняет главную роль, «Последние луны» с Василием Лановым и Ириной Купченко, «Матренин двор» по произведениям Александра Солженицына, спектакль «Тихая моя Родина», составленный из песен и поэзии Серебряного века, и постановка «Посвящение Еве». Смоляне увидят не все спектакли театра Вахтангова, потому что часть труппы находится на фестивале в Ульяновске, а остальные готовят в Москве первый за четыре года детский спектакль «Кот в сапогах». Тем не менее, по словам директора театра Кирилла Крока, спектакли, которые показали и еще покажут в нашем городе, «на сегодняшний день определяют лицо театра». На традиционный вопрос о смоленской публике на пресс-конференции ответил исполнитель роли Алексея Каренина актер Евгений Князев: «Мне кажется, что любой зритель в любом театре России, если спектакль достойный того, откликается. Когда говорят, что зрители наши испорчены и хотят они только веселья, это не так. У нас есть несколько комедий, но их гораздо меньше в процентном соотношении. Мы не стремимся к тому, чтобы угождать и веселить зрителя. Но зрительный зал у нас полон, и люди приходят, потому что они хотят соприкоснуться с тем, что воздействует на их сердце, на их душу, на их нервы. Предназначение театра именно в этом. Поэтому сказать, что ваш зритель хуже или лучше, я не могу. Я могу сказать, что ваш зритель такой же внимательный и желающий увидеть серьезное и хорошее. Хорошие зрители, они откликались так же благодарно, как и в любом другом городе России». Однако ближе к концу пресс-конференции актер передумал. «Я сейчас подумал и хочу извиниться перед смоленскими зрителями. Я не так сказал, - признался Евгений Князев. - Ваш зритель лучше, чем в других городах. Потому что аплодисментов было гораздо больше. Принимали лучше, это так. Спасибо смоленским зрителям, вы самые лучшие зрители в России». «В Смоленске никто никуда не бежит» Конечно, актеров спросили и об их впечатлениях от предъюбилейного Смоленска. Общее мнение выразила Юлия Рутберг. «Я первый раз в Смоленске. Могу сказать, что мы два дня получаем огромное удовольствие, - рассказала актриса. - Я не знаю, как было раньше, но нам повезло приехать в такой чистый, красивый и реконструирующийся вовсю город. Огромное количество церквей, монастырей, очень красивые улицы, холмистые прекрасные дворы, в которые мы заходили, вкусные всякие лавочки, ваш «Арбат» – мы по нему тоже гуляли. Самое светлое впечатление – прекрасный парк, люди очень доброжелательные. Можно у любого человека что-нибудь спросить. Вот я спросила, где продаются керамические магниты, так мальчик и девочка со мной полтора часа ходили по Смоленску, и мы нашли. Люди отзывчивые, улыбчивые, у вас никто никуда не бежит, никто не сбивает никого с ног. 5 сентября мы начнем совершенно в другом темпе на нашем Арбате сезон. Очень хорошо, что так медленно мы вплыли в его открытие». «Когда расстаются мужчина и женщина, рушится мир». Не дожидаясь окончания пресс-конференции, Юлия Рутберг извинилась и ушла готовиться к предстоящему вечером спектаклю. Но перед этим она успела рассказать, что она и другие участники постановки пытались вложить в прочтение французским драматургом XX века Жаном Ануем древнегреческой трагедии Еврипида. «Мерилом того, что человек из себя представляет в профессии, для мужчины издревле является царь Эдип, а для женщины – Медея. Поэтому, конечно, было страшно, но потом мы обо всем этом забыли, потому что действительно хотелось рассказать вечную историю каких-то особых отношений, - сказала Юлия Рутберг. - Потому что любовь, которую сейчас чаще всего показывают по телевидению и иногда в театре, это весьма бытовые истории, это все как-то немножечко в ряду событий, а любовь – это не рядовое событие. Настоящую большую любовь Господь, с одной стороны, человеку дает как большой подарок, это такая редкость. С другой стороны, это огромное испытание. И нам хотелось показать этот путь двух особенных, выдающих представителей своего пола и не выяснять отношения, кто лучше, кто правильнее - это не коммунальный спектакль - а с учетом того, что это стало мифом. Потому что не так много историй между мужчинами и женщинами смогли пройти через столько тысячелетий, чтобы человечество к ним возвращалось на разных этапах». Объяснила актриса и выбор именно этой версии древней трагедии. «Почему Ануй? Потому что мне кажется, что он оказал огромную услугу актерам и театру после Второй мировой войны, когда появилась экзистенциальная драма, когда он перевел и «Орфея и Эвридику», и «Антигону», и «Медею» с котурнов. (Котурны - род сандалий на очень толстой подошве, которые в античном театре использовались для увеличения роста актеров. Слово «котурн»' стало нарицательным для обозначения ложного показного величия. – прим. ред.) Потому что сегодня рассказать историю, когда люди бы плакали, молчали, переживали, когда бы у них замирало сердце, на котурнах, мне кажется, невозможно. Во всяком случае, я бы за это не взялась. Есть замечательные умельцы, большая актриса Алла Сергеевна Демидова, которая читала Медею, играла Федру. Но это театр, который, на мой взгляд, имеет отношение к слуху и к зрению. Для меня. А мне хотелось пробиться немножко в другое пространство. Сыграть такой материал очень трудно, поверьте. И задачи были самые главные, чтобы этот спектакль не имел ничего лишнего, чтобы все время рассказывалась история и чтобы люди испытали эмоции. Потому что искусство – это impression, «впечатление». Вот этот спектакль делался для того, чтобы было впечатление. У каждого абсолютно свое. Есть люди, которые чего-то хотят, а есть люди, которые плывут по течению. Вот Медея всегда в этой жизни чего-то хотела». Основные проблемы истории, рассказанной на смоленской сцене, по-своему объяснил и режиссер-постановщик спектакля «Медея» Михаил Цитриняк. «Когда представители разных культур не стараются понять друг друга, происходит трагедия. У нас все очень попросту поделено на черное и белое, на европейскую культуру и, скажем так, кавказскую, азиатскую. И сейчас эти проблемы очень близки, очень понятны - в Москве, во всяком случае. Когда мы отвергаем каких-то людей, это не хорошо, это колоссальная проблема по всему миру. Когда мы говорим, «Вы будете жить так, или убирайтесь», это не приводит к желаемому результату. Это один вопрос. Другой вопрос, что когда расстаются два человека, рушится мир. И каждый это испытал. Потому что когда женщина с мужчиной расстаются, одна жизнь заканчивается, весь мир рушится, и его надо выстраивать заново». P. S. Билеты на спектакли театра Вахтангова в Смоленске разошлись очень быстро. Тем, кто не успел купить их, директор театра Кирилл Крок посоветовал приехать на московский Арбат и увидеть спектакли на «родной» сцене. Билеты можно приобрести в интернете на официальном сайте театра Вахтангова.
Архивариус:
Архивариус: http://www.youtube.com/watch?v=_swy9CFt0GU август 2013 Сюжет о гастролях театра им. Вахтангова в Смоленске, где был представлен спектакль "Медея" в главных ролях Юлия Рутберг и Григорий Антипенко.
Архивариус: http://smol.kp.ru/daily/26126/3019000/ 31 Августа 2013 «Пробиться в другое пространство» ...Свой визит на главной сцене региона труппа начала с показа «Анны Карениной» в постановке режиссера и балетмейстера Анжелики Холиной. «Наша трактовка ничем не отличается от сюжета, рассказанного классиком русской литературы. Ключ к нашему прочтению этой истории – то, что мы переложили ее на язык пластики, танца», - заметила на пресс-конференции создательница спектакля. Это оказалось и так, и не так. Кроме бури эмоций и впечатлений, которую передали зрителям артисты за два с лишним часа завораживающего сценического действа, публику ждал неожиданный и пронзительный финал. Анну Каренину (героиню Ольги Лерман) убивает не поезд. Ритм колес выстукивают каблуками и стульями сами персонажи. Они - жестокие зрители, приближающие неотвратимый конец пути, она - исчезает во мраке сцены под страшный нарастающий стук, создаваемый единым человеческим (или уже нечеловеческим?) механизмом. Пластический спектакль Анжелики Холиной смоляне увидели дважды – 28 и 29 августа, оба показа прошли с неизменным успехом и при полном аншлаге. (ФОТОГАЛЕРЕЯ) http://smol.kp.ru/photo/gallery/51183 Взаимопонимание гостей и публики чувствовалось и в другие гастрольные вечера. «Говорят, что наши зрители испорчены и хотят только веселья, но это не так, - заметил в беседе с журналистами народный артист РФ Евгений Князев, сыгравший Каренина в спектакле Холиной. - В репертуаре нашего театра наиболее любимы публикой отнюдь не комедии - «Евгений Онегин», «Дядюшкин сон», «Медея». Несколько комедий у нас есть, но мы не стремимся угождать зрителю и бесконечно его веселить. Но залы всегда полны, потому что люди хотят соприкоснуться с тем, что воздействует на их сердце, душу и разум. Это же я могу сказать и о вашей публике. Смоленский зритель - внимательный, открытый и желающий увидеть серьезное и хорошее. И что самое приятное - аплодисментов здесь нам досталось гораздо больше, чем в других городах». Медея и тихая осень Впечатлениями о Смоленске и смолянах поделилась актриса театра и кино Юлия Рутберг: «Я впервые в Смоленске. Чистый, красивый город, переживающий реконструкцию. Удивило количество церквей, монастырей, ваши холмы, понравились уютные дворы в центре, лавочки и кафе со всякими вкусностями, ваш «арбат» (улица Ленина – авт.) - по нему мы тоже гуляли, красивый парк... У вас очень доброжелательные люди. Я спросила у прохожих, где продаются керамические магниты, так эти мальчик и девочка полтора часа ходили со мной по Смоленску, искали эти самые магниты – мы их нашли! Люди на улицах отзывчивые, а публика… очень взволнованная. Это первая встреча со смоленским зрителем, и у нас прекрасное настроение после такого теплого приема. Знаете, здесь какая-то особенная осень, тихая, никто никуда не бежит, как в Москве, - мы попали в необычную атмосферу. И конечно, когда мы вернемся в столицу, будет совсем по-другому…» Юлия Рутберг запомнилась смолянам по спектаклю по пьесе Жака Ануя «Медея», который прошел на сцене Камерного, в то время как в драматическом театре давали «Анну Каренину». «Царь Эдип для актера, а Медея для актрисы – это своего рода мерило того, что представляет собой человек в профессии, поэтому браться за такие вещи всегда сложно, - призналась исполнительница главной роли. - Нам хотелось рассказать вечную историю каких-то особых человеческих отношений. Дело в том, что любовь, которую сегодня показывают по телевизору – это какие-то бытовые сценки. Мы же думаем, что любовь, с одной стороны, это Божий дар человеку, с другой – огромное испытание. Мы оттолкнулись от того, что история Медеи и Ясона стала мифом – а ведь немногие истории любви смогли пройти через тысячелетия. Почему именно Ануй? Я думаю, потому, что именно оказал огромную услугу актерам и театру со времен второй мировой войны, когда появилась экзистенциальная драма, и когда он перевел Орфея, Эвридику и Медею с котурн. Сегодня сделать, чтобы люди плакали, молчали, переживали, чтобы у них замирало сердце при игре актера на котурнах, практически невозможно - во всяком случае, я бы за это не взялась. Есть великолепная актриса Алла Сергеевна Демидова, которая играла Федру. Но это театр, который, на мой взгляд, имеет отношение к слуху и зрению. А мне хотелось пробиться в другое, более глубокое пространство». Режиссер спектакля Михаил Цитриняк обозначил две главные темы постановки: трагическое непонимание друг другом людей разных культур и разрушение любви: «Когда расстаются два человека, рушится мир. Думаю, каждый, сидящий в этом зале, такое испытал. Мир приходится выстраивать заново…»
Архивариус: http://www.rentv-smolensk.ru/item_video.php?id=2426 29.08.2013 Театральный аншлаг Гости с Арбата. В Смоленске идут гастроли академического театра имени Вахтангова. На протяжении пяти дней театр с вековой историей представит зрителям семь спектаклей. Гастроли продлятся с 28 августа по 1 сентября на двух театральных площадках. На сцене смоленского драматического театра вахтанговцы сыграют «Анну Каренину», «Окаёмовы дни», «Последние лУны» и «Посвящение Еве». Еще три спектакля «Медея», «Тихая моя Родина», а так же «Матренин двор» представят в Камерном театре. Смоленские гастроли организованы при содействии Министерства культуры России и посвящены 1150-летию города. Интерес к гастролям огромный, билеты распроданы, ведь труппа Вахтанговского театра впервые выступает в нашем городе. Известных актеров, а среди них Владимир Этуш, Василий Лановой, Ирина Купченко, Евгений Князев, Юлия Рутберг ждет теплый прием и зрительское признание.
Архивариус: http://www.gorodnews.ru/gorod/item.php?id=6174 02.09.2013 Вахтанговцы: "Смоляне - самые-самые!" Впервые в истории на гастроли в Смоленск приехал Государственный академический театр имени Вахтангова Перед началом сентября Смоленск "взорвала" целая обойма крупных культурных событий. Театр, художественным руководителем которого является один из ярких и неоднозначных представителей современного театрального искусства Римас Туминас, привез в наш город сразу несколько известных спектаклей. "Постановки, которые мы привезли, - это лицо театра Вахтангова", - признался директор театра Кирилл Крок. Открыла гастрольные дни в Смоленске хореографическая версия "Анны Карениной", по-новому осмысленная режиссером-хореографом Анжеликой Холиной. "Мне не хотелось уходить далеко от Толстого, но все равно каждый режиссер вкладывает в постановку что-то свое, - рассказывает Анжелика. - Я выражаю идею в танце, через музыку". "Анна Каренина" в танце напоминает чем-то спектакль, чем-то балет. Без слов актеры попытались выразить всю гамму чувств, эмоций, рассказать мимикой и жестами сложный сюжет произведения Толстого. Другой спектакль столичного театра - "Окаемовы дни" был поставлен к 90-летию народного артиста СССР Владимира Этуша. Артист играет в нем главную роль. И, надо сказать, Владимир Этуш сознательно выбрал эту историю для юбилейного спектакля, увидев у Афиногенова важную нравственную проблему. Кстати, нигде в регионах, кроме столицы, этот спектакль еще не играли. Смоленским зрителям выпал шанс оценить "Окаемовы дни" первыми. "Мы долго искали подходящую пьесу, - признается Владимир Этуш, - и нашли, с моей точки зрения, пьесу добрую, отвечающую чаяниям зрителей. Эта пьеса о человеческих днях, о человеческих мыслях. Мы играем не оригинальную пьесу, она переделана на основе "Машеньки" Александра Афиногенова". Завершающим аккордом гастролей столичного театра стал спектакль "Посвящение Еве", где главную роль знаменитого писателя сыграет Василий Лановой. Также на сцене Смоленского камерного театра прошли показы спектаклей "Последние луны", "Медея", "Тихая моя Родина", "Матренин двор". Спектакли Театра Вахтангова проходили сразу на двух сценах - Смоленского драматического театра имени Грибоедова и Камерного театра. По словам организаторов, это стало своеобразным аналогом большой и малой сцены, на которых идут спектакли в столице в их родном "доме". Между тем столичные актеры признались, что их поразила смоленская публика, которая тепло и восторженно принимала гастролеров. "Ваш зритель лучше, чем в других городах, потому что аплодисментов было гораздо больше, - восклицает актер, ректор Театрального института имени Щукина Евгений Князев. - Спасибо большое смоленским зрителям - вы самые лучшие зрители России!" Не театром единым... Особенно приятно, что в наш город с гастролями театра приехал всенародно любимый и легендарный актер Владимир Этуш. 91-летняя звезда советских фильмов до сих пор виртуозно исполняет роли в спектаклях и ездит на гастроли. Приехали в наш город и известные молодые артисты Григорий Антипенко и Юлия Рутберг. Артисты успели прогуляться по Смоленску и на пресс-конференции поделились с журналистами своими впечатлениями. "Я первый раз в Смоленске и рада, что нам повезло приехать в такой чистый, красивый, реконструирующийся город, - рассказывает Юлия Рутберг, - здесь прекрасные улицы, мы прогулялись по вашему замечательному "Арбату". Люди в Смоленске очень доброжелательные. Я спросила у прохожих, где продаются керамические магниты, и мальчик с девочкой полтора часа искали их со мной по Смоленску. Люди отзывчивые, улыбчивые и публика очень взволнованная. И еще иногда кажется, мы попали в такое место, где никто никуда не бежит и не торопится". Конечно же, в связи с проведением кинофестиваля "Золотой Феникс" в Смоленске мы не могли не узнать мнения именитых актеров о современном кино. Звезда сериала "Не родись красивой" и многих других картин Григорий Антипенко, например, признался, что уже полгода не снимается в кино и вряд ли бы смог поучаствовать в кинофестивале, потому как предложить особо нечего. "Сейчас мало снимается хорошего кино, - отметил актер, - эта общая проблема страны". Еще одна проблема в том, что уж очень часто современный российский кинематограф паразитирует на известных советских картинах, то и дело переснимая их на новый лад. Уже снимается ремейк на легендарную картину "Кавказская пленница". О своем отношении к ремейкам "Городу" поведал народный артист СССР Владимир Этуш: "Я считаю, не надо портить хорошее произведение ремейками. Если есть хорошая картина и она имеет успех, зачем все переиначивать, зачем все портить? Меня приглашали поучаствовать в съемках ремейка "Кавказской пленницы", но я сразу отказался, даже не посмотрев, какую роль создатели этого фильма мне хотят предложить. На самом деле мы собирались еще в то время снимать продолжение "Кавказской пленницы", но это должно было быть именно продолжение, никакой не ремейк. В той картине все должно было происходить совершенно наоборот, там мой Саахов, по сценарию, сидит в тюрьме. Но тогда снять картину не получилось, а сейчас возвращаться к этому, думаю, не имеет смысла". Фото Илья Сковородин.
Архивариус: http://tvkultura.ru/video/show/brand_id/46863/video_id/617582 Разбирая обстоятельства... "Пристань". Как это было... ( отрывки ) Год выпуска: 2011
Архивариус: http://vakhtangov.ru/mediabox/press http://www.moe-online.ru/news/view/283133.html 11.2.2014 Актриса Юлия Рутберг показала воронежцам, к чему может привести ненависть к человеку Жители столицы Черноземья стоя аплодировали таланту актрисы столичного театра имени Вахтангова В Воронеже с успехом прошли гастроли столичного театра имени Вахтангова. На протяжении четырех дней на воронежских сценах блистали такие артисты, как Василий Лановой, Ирина Купченко, Евгений Князев, Юлия Рутберг, Максим Суханов, Сергей Юшкевич, Владимир Вдовиченков, Григорий Антипенко, Владимир Симанов и др. То, что это событие заслуживающее внимания, было понятно еще два года тому назад, когда в городе шел второй Платоновский фестиваль. Театр имени Вахтангова представил на суд воронежской публике спектакль «Дядя Ваня». Тогда концертный зал на Театральной, 17 был полон под завязку. Желающих было настолько много, что они сидели даже на ступеньках между рядами. Так что, новость о том, что столичные артисты порадают нас новыми гастролями и привезут сразу 4 постановки, быстро облетела по городу, и билеты разошлись с большой скоростью. Все спектакли прошли при полных аншлагах, а зал очень тепло принимал артистов. Так, вчера, 10 февраля, гастроли завершились показом постановки «Медея» с Юлией Рутберг в главной роли. Этот спектакль, по словам критиков, не из легких для восприятия. На протяжнии полутора часов, что шла «Медея», весь полный зал воронежского ТЮЗа, затаив дыхание, следил за перепитиями в судьбе дочери царя Колхилды. В спектале театра имени Вахтангова память постоянно возвращает главную героиню к истокам, когда она, дочь царя Колхиды, похитила ради любимого золотое руно. И предательство её возлюбленного — Ясона для Медеи не только попрание любви, это еще и разрушение гармонии ее души. В трагедии Ануя сталкиваются два мира — Медея и Ясон, свобода и мещанский стандарт жизни. И в их поединке не может быть победителя. Граница их вражды — смерть, и выбор ее — высшее проявление свободы личности. Это спектакль о природе мужчины и женщины, о любви, которая имеет свое начало и неизбежно приходит к своему концу. Во время спектакля в зале стояла удивительная тишина: зрители не издали практически ни звука. То ли их так напугала грозная Медея, то ли и оказались под сильным впечатлением от происходящего. Когда спектакль закончился зрители находились еще какое-то время под аффектом от увиденного. Первые аплодисменты начались лишь тогда, когда второстепенные герои уже уже вышли на поклон. Немного прийдя в себя, зрители встали со своих мест и, стоя, аплодировали артистам. Публика даже несколько раз вызвала актеров на поклон. Потом уже после спектакля в стенах театра, стоя в очереди в гардероб, зрители долго обсуждали между собой увиденное. – Спектакль переворачивает сознание с ног на голову, — поделилась с корреспондентами «Ё!» своими впечатлениями одна из зрительниц. Также в зрительном зале вчера был замечан даже бесменный худрук Камерного таетра, директор международного Платоновского фестиваля Михаил Бычков. Кстати, именно сегодня Михаил Владимирович озвучит театральную программу летнего форума искусств. Кто знает, возможно, зрителям вновь представиться возможность увидеть спектакли Вахтанговского театра летом. К слову сказать, что и сами артисты остались довольны залом и чувствовали себя комфортно на гостевых сценах. Возможно, это отчасти от того, что по отдельности актеры театра имени Вахтангова часто приезжают в Воронеж с антрепризными спектаклями и творческими вечерами. А за эти дни, что артисты были в столице Черноземья, они успели даже посмотреть город. Например, народному артисту Василию Лановому очень понравилось, как отреставрировали драмтенатр имени Кольцова. А на встрече с губернатором, артист и вовсе признался, что считает себя жителем Воронежа. — Всегда с большой радостью приезжаю в Воронеж уже много лет, и со спектаклями, и с сольными концертами. Можно сказать, наполовину считаю себя воронежцем: здесь у меня масса знакомых и друзей, — сказал Василий Лановой. — И сейчас мне особенно приятно смотреть, как обновляются и освежаются здания Воронежа. У вас прекрасный город. Дарья ШИПОВСКАЯ
Архивариус: https://vk.com/public43163643 http://genefis-gbr.ru/spektakl-o-silnoj-zjenshine-medeya/ февраль 2014 Спектакль о сильной женщине: Медея В театре имени Е. Вахтангова 28 января состоялся показ «Медеи» по одноименной пьесе Ж. Ануа. Режиссер спектакля М. Цитриняк обратился к древнегреческому мифу о волшебнице и дочери Колхидского царя Медее, а так же к пьесе Жана Ануа, чтобы представить зрителям эмоционально насыщенный спектакль, затрагивающий тему самоотверженности и любви, который никого не оставит равнодушным. Медея – сильная и преданная женщина, свернувшая горы ради любимого мужчины. Никем не понятая, вынужденная быть кочевницей, живущая с нянькой на пустырях, потому что вслед за ней, куда бы она ни направилась, шли рассказы и слухи об ее злодеяниях. Женщина, которая из-за своей всеразрушающей любви к Язону пошла на убийство брата и ограбление своего отца – царя Ээта, сыграла Ю. Рутберг. Игра этой неподражаемой актрисы воспринимается с замиранием сердца. Наблюдая за действием на сцене, можно прочувствовать всю боль, отчаяние и одиночество терзающее душу главной героини. В течение всей пьесы колхидская царевна не раз обращается к воспоминаниям о встрече с Язоном, аргонавтом, которого она встретила впервые десять лет назад. Воспоминания присутствуют в диалогах Медеи с нянькой, и, позже, с Язоном, когда тот приходит на пустошь, чтобы проститься навсегда с Медеей и, наконец, рассказать ей все, что он думал и чувствовал в то время, когда они были женаты. Колхидская царевна обладает бунтарским духом, который только возрастает, когда она влюбляется в Язона. Язон - это воплощение стремления большинства людей к счастливой и беззаботной жизни, полной наслаждений и мирного существования. Колхидская царевна считает, что стремление к подобной мещанской жизни мешает царям править государством. Она упоминает о таком неправильном правлении в диалоге с царем Креоном, который пришел на пустырь, где остановилась Медея со своими детьми и нянькой, чтобы попросить ее покинуть здешние места, потому как рассказами о ее поступках жители стали пугать своих детей. Сам же царь Креон через убийства, боль и кровь обыкновенных людей построил мирную и не обремененную заботами и нищенством жизнь своего царства. К такому же итогу стремится Язон, пытаясь убить в себе любовь к Медее и заглушить воспоминания о ней. Он женится на дочери Креона, что наделяет его властью. Причинив боль Медее, растоптав ее чувства и разрушив жизнь бедной женщины, Язон мгновенно убегает в сторону безмятежного существования, представляя нам поступки самого настоящего труса. Трагедия Жана Ануа рассказывает о нравственной победе Медеи над мещанским прожиганием жизни, к которому стремятся правящие люди. Язон в своем диалоге с Медеей на пустоши сообщает ей, что хочет жить той же жизнью, какой жили цари до него, и какой они будут продолжать жить – бунтарство и разрушение правил – не то, к чему он стремится. Смерть Медеи и убийство ее детей – это торжество духа и свободы над стандартом беззаботной жизни.
Архивариус: http://www.youtube.com/watch?v=3mBPxSbzCUs Опубликовано: 30 авг. 2014 г. 4 и 5 сентября 2014г. спектакль "Медея" будет показан в рамках II Международного фестиваля национальных театров «Алтан Сэргэ» («Золотая коновязь») В главных ролях: Григорий Антипенко и Юлия Рутберг Автор промо-ролика Ника Сахилтарова
Архивариус: https://vk.com/lonely_julie?w=wall19132058_2085%2Fall 4.9.2014
Архивариус: https://vk.com/lonely_julie?w=wall19132058_2085%2Fall 4.9.2014
полная версия страницы