Форум » Архив о Театре » "Улыбнись нам, Господи" » Ответить
"Улыбнись нам, Господи"
Архивариус:
Ответов - 74, стр:
1 2 3 4 All
Архивариус: http://www.vakhtangov.ru/upload/media/b7f7bde6cb.pdf газета "Вахтанговец" Выпуск №15. 2014 год. Февраль. «УЛЫБНИСЬ НАМ, ГОСПОДИ» ДОРОГА К СЕБЕ В марте состоится премьера спектакля «Улыбнись нам, Господи». Римас Туминас написал пьесу по мотивам дилогии Григория Кановича, известного писателя из Литвы (с 1991 года он живет в Израиле). Действие происходит в начале XX века. Три немолодых еврея отправляются из местечка в Вильнюс. Далека и трудна их дорога, стара кляча, есть время для бесед, воспоминаний, разные события и встречи случаются в пути... * Режиссер - Римас Туминас Художник-сценограф - Адомас Яцовскис Художник по костюмам - Александра Яцовските Композитор - Фаустас Латенас Впервые эта творческая группа обратилась к произведениям Г. Кановича в 1993 году - в Вильнюсском Малом театре был поставлен спектакль «Улыбнись нам, Господи», который шел с неизменным успехом десять лет, вызывая восторг публики и маститой критики, был показан на многих фестивалях. Спустя еще десять лет Римас Туминас вернулся к этой истории. Премьера назначена на 7, 8 марта. В спектакле заняты Сергей Маковецкий, Владимир Симонов, Алексей Гуськов, Евгений Князев, Юлия Рутберг, Александр Рыщенков, Григорий Антипенко, Олег Макаров, Виктор Добронравов, другие артисты театра и студийцы. На роль Авнсра Розенталя приглашен актер театра и кино Виктор Сухоруков. РимасТуминас: «Двадцать лет назад ко мне обратился Даумантас Лявас То-десас и предложил написать пьесу по дилогии «Козленок за два гроша» и «Улыбнись нам, Господи» Г. Кановича. Я этого автора знал, читал, но относился к нему спокойно, понимая, что у него нет ничего общего с театром. Я начал писать пьесу по мотивам романов Кановича в Норвегии, куда поехал ставить спектакль. Немного поработав, я сообщил в театр, что, наверное, невозможно сделать ни инсценировку, ни спектакль. А мне ответили, что уже все профинансировано, актеры получают деньги. А время было тяжелое - 1993 год - Тогда я приехал и закончил работу. Видел, что материал декларативный, может быть, мистический. Работа не удавалась. Я рассказывал историю евреев из местечка, и что-то не соединялось в моем сознании. Я думал в раздражении - почему евреям должен улыбнуться Господь, а мне кто улыбнется, а нам, тем, которые это ставят и играют, кто улыбнется?! И когда я понял смысл названия - улыбнись НАМ, Господи, всем нам, всё стало на свои места. Появилась история, которая нужна всем. Это вечная дорога. Дорога к детям - и чем мы больше приближаемся к ним, тем дальше они от нас. Это дорога на вечный праздник - мы туда едем, едем, и хорошо, что не доедем никогда. Если бы доехали, мы бы умерли, или нас бы убили. А в этой долгой дороге есть все - и воспоминания, и события, и приключения, и огорчения. Дорога очень важна - и Гоголю, и нам, и героям Кановича. Короткая дорога, как говорится у Кановича, ведет только в корчму и на кладбище. Сегодня я по-новому воспринимаю эту историю. Все другое -время, актеры, страна, театр. И я сам изменился. Такие произведения, как этот роман Кановича, как народная песня - она вечна, я пою ее и пою в разные моменты своей жизни. Сегодня я делаю новый спектакль». Даумантас Лявас Тодесас присутствует на всех репетициях. Римас Туминас позвал его в качестве консультанта, а, может, своеобразного талисмана. Почти двадцать лет назад именно Даумантас, младший друг и почитатель творчества Г. Кановича, предложил театру поставить пьесу по его дилогии, нашел средства на спектакль. Именно Даумантас понял, что режиссером должен быть только Римас Туминас. «Канович рано начал писать сценарии, романы, рассказы. Писал на русском языке. В Литве его книги периодически переиздаются, но их невозможно достать, они нашли место не только в сердцах, но и в шкафах почитателей. Это пьеса о людях, об их отношениях. Они - евреи, потому что автор знает эту среду, нравы, обычаи, особенности. Но главное, что герои этой истории перекликаются со старозаветными, библейскими персонажами, а те всегда находились в процессе поиска земли обетованной. Это не бытовой спектакль. Национальное, этнографическое не должно мешать спектаклю, который рассказывает об общечеловеческом, о том, что волнует людей разных национальностей. Римас рассказывает об отношениях людей в очень трагичную минуту. Пьеса написана Римасом -500 страничный роман стал пьесой, в которой 8о страниц. Но главное, что сделал Римас - он перенес в пьесу живые и полнокровные характеры, собрал их по крупицам из всего огромного произведения». Евгений Князев: «Это моя третья работа с Римасом Туминасом - я сыграл Арбенина в «Маскараде» и Доменико Сориано в «Пристани». Я очень рад, что репетирую роль в новом спектакле, и благодарен Римасу за то, что он предлагает мне неожиданные краски, дает возможность раскрыться по-новому, существовать как актеру совсем в ином качестве. Мы взяли пьесу общечеловеческого содержания. То, о чем говорят эти люди, волнует меня, человека не еврейской национальности. Когда я читаю текст на репетиции, у меня часто комок к горлу подступает, потому что мысли моего героя созвучны моим. И я более чем уверен - то, что я произношу, волнует каждого: «Нуда бы мы ни ехали, мы едем за детьми, а они едут в другую сторону, и с детьми можно только прощаться». Как отец я это ощущаю. Мы хотим избавить детей от напастей, от пожара, от наводнения, а они «лезут в огонь, потому что не умеют возле него греться», как говорит герой спектакля. И таких, мыслей огромное количество в спектакле. Я только повторяю - Господи, дай силы, чтобы получилась эта притча». Виктор Сухорукое: «Я в третий роз прихожу в Театр Вахтангова. Благодарен Театру и его коллективу за приглашение, С артистами нашел общий язык, все ко мне прекрасно относятся. В этот театр меня приглашал еще мой кумир Михаил Ульянов. Звал в штат. Но я ему тогда в ответ пошутил; «Я из другого учебного заведения» (как известно, в Вахтанговский берут только выпускников Щукинского института, а Сухорукое учился в ГИТИСе). В 2003 году на вахтанговской сцене один сезон играл шута в спектакле Владимира Мирзоева «Лир». Вместе с Максимом Сухановым - Аиром мы получили премию газеты МК «СУ-2» (СУханов-СУхорукое). Был приглашен на роль в спектакле «Ветер шумит в тополях», месяц репетировал, но в силу ряда причин сотрудничество не состоялось. Сегодня я пришел в Театр Вахтангова прежде всего из-за режиссера. И пойду до конца. Каждая репетиция - это урок. А я умею, хочу и могу быть учеником. Работая с Римасом Туминасом сом, я не успеваю дышать. Ловлю его задания. Римас колдун, у него полное отсутствие демагогии. Он показывает и подсказывает. Образ показывает одним штрихом, движением кисти руки. Я поражаюсь - откуда в этом хрупком человеке такой масштаб видения мира. Я обожаю публику, но я се годняшний полюбил репетиции. Меня роль Авнера Розенталя в спектакле «Улыбнись нам, Господи» и эта работа, репетиции греют, как шуба зимой. Там такой текст, настолько глубокие мысли, чувстве, что рыдать хочется, умываться слезами. В этом спектакле все построено но метафорах. Каждый тянет свою телегу на горбу. Эта история интернациональная. Нет задачи передать еврейский колорит. Это история о людях. Мы все ищем землю обетованную. Поиски счастья есть и во всех русских сказках. Ради этой роли и ради сотрудничества с Римасом я пойду на многие жертвы, и подчиню этому все свои планы». В марте 2014 года в театре Вахтангова состоится презентация пятитомника произведений Григория Кановича, куда вошла дилогия, по которой написана пьеса «Улыбнись нам, Господи», и последний роман автора «Местечковый романс». Книги будут продаваться в фойе театра.
Архивариус: http://www.cntv.ru/2014/03/06/ARTI1394074663731300.shtml 2014-03-06 Римас Туминас поставил в Вахтанговском театре новый спектакль "Улыбнись нам, Господи" МОСКВА, 6 марта. /Корр. ИТАР-ТАСС Ольга Свистунова/. Московский академический театр имени Вахтангова готовится представить зрителям новую постановку своего художественного руководителя Римаса Туминаса. Это спектакль "Улыбнись нам, Господи", созданный по произведениям Григория Кановича. Премьерные показы состоятся 7 и 8 марта. Сегодня новую работу вахтанговцев увидят журналисты на специальном пресс-прогоне. В интервью ИТАР-ТАСС Туминас напомнил, что 20 лет назад уже ставил подобный спектакль в своем Малом театре Вильнюса. "Но ничего повторить невозможно, - философски заметил режиссер. - В новой версии я что-то добавил, изменил, опираясь в нынешнем сценарии на два романа Кановича - "Улыбнись нам, Господи" и "Козленок за два гроша". Однако, по словам режиссера, "суть спектакля осталась прежней". "Мы пойдем по той же дороге жизни, которая у каждого из нас своя", - пояснил Туминас. Постановка рассказывает о долгом жизненном пути стариков-евреев, едущих в Вильно узнать о судьбе сына одного из них, покушавшегося на жизнь генерала-губернатора. Много неожиданностей подстерегает путников. Длинна дорога в Вильно, но еще длиннее воспоминания о прошлом, полном лишения и обид, о смерти, что поджидает каждого, о несбывшихся мечтах, о потерях, которых не вернуть... Все есть в этих воспоминаниях. Нет только радости и надежды. А, может быть, чудо, наконец, случится? Улыбнись нам, Господи! Соавторами Туминаса в этой постановке стали его постоянные партнеры - сценограф Адомас Яцовскис и композитор Фаустас Латенас. Исполнителями ролей выступают "звезды" московской сцены - Сергей Маковецкий, Владимир Симонов, Виктор Сухоруков, Евгений Князев, Алексей Гуськов, Виктор Добронравов, Юлия Рутберг, Ольга Чиповская, Григорий Антипенко, Алексей Кузнецов и другие. "В актерском составе, в основном, мужчины, которые будут говорить о любви к женщинам", - уточнил Туминас. Поэтому, наверное, премьеру "Улыбнись нам, Господи" приурочили как раз к Женскому дню.
Архивариус: http://www.visualrian.ru/ru/site/feature/377309/ 6.3.2014 Прогон спектакля "Улыбнись нам, господи" в Театре имени Евгения Вахтангова
Архивариус: http://ria.ru/culture/20140306/998491749.html#ixzz2vCfmU2bh 06.03.2014 Туминас представляет новый спектакль-притчу "Улыбнись нам, Господи" МОСКВА, 6 мар — РИА Новости, Наталия Курова. Московский театр им. Вахтангова представит в пятницу новый спектакль "Улыбнись нам, Господи", автором инсценировки и постановки которого стал художественный руководитель театра, режиссер Римас Туминас, сообщили РИА Новости в пресс-службе театра. В основе спектакля лежат два романа Григория Кановича: "Улыбнись нам, Господи" и "Козленок за два гроша". "Улыбнись нам, Господи" — это рассказ о долгом жизненном пути стариков-евреев, едущих из местечка в Вильно, чтобы узнать о судьбе сына одного из них, покушавшегося на жизнь генерал-губернатора. Много опасностей подстерегает путников по дороге, но больше всего их волнуют воспоминания о прошлом, об обидах и лишениях, мысли о смерти, которая поджидает каждого. Долгий путь к празднику "Я вернулся к этому материалу через 20 лет — тогда я поставил спектакль в Литве, — сказал Туминас журналистам после пресс-показа в четверг. — Тогда ушли из жизни актеры, и спектакль был снят. Но меня продолжал беспокоить этот материал, у меня было ощущение, что он не доигран, не дожит, и хотелось вернуться. Конечно, структура спектакля осталась прежней, но наполнение новое. Прошло время, и многое происходило в жизни — потери, обретения, боль, счастье. И актеры приносили свое — то, что пережили они". По словам режиссера, безусловно, остались фундаментальные мысли, идеи, и главное в спектакле — тема дороги, дороги к детям, к обещанному празднику, а основной его призыв — "быть в движении", потому что в пути начинаешь многое понимать о жизни. "Мы все живем в ожидании и в пути навстречу празднику. Мы готовимся, едем туда, где наши дети, на встречу с ними, а они идут все дальше от нас. Наш спектакль — это долгое путешествие к этому празднику, к нашим детям. Но мы никогда не доедем до наших детей и не попадем на обещанный праздник, хотя мечтаем и готовимся к нему. Может быть, это и к лучшему. Встретившись, возможно, нас ожидало бы разочарование, и было бы совсем не так, как мы представляли", — пояснил Туминас. В спектакле заняты ведущие вахтанговские артисты: Сергей Маковецкий, Владимир Симонов, Евгений Князев, Алексей Гуськов, Юлия Рутберг, Виктор Добронравов и приглашенный Виктор Сухоруков, которого режиссер особо отметил, сказав, что всем надо брать пример с него, как работать. Выступившие актеры были едины в главной мысли, что произведения Кановича — не о несчастной судьбе евреев, что это общечеловеческая история, что чужих бед не бывает. И каждый из исполнителей, создавая роль, думал о своих близких — родителях, детях, о жизни, где каждому уготовано свое место. Голод по размышлениям "Это невеселая история, но ошибочно думать, что зрители хотят только развлекаться. Они соскучились по размышлениям, глубоким мыслям. И мы должны давать не имитацию жизни, не какие-то свои придумки. Мы должны раскрывать как можно полнее автора, характер и мысли героев, а не себя", — сказал Туминас. Он представил журналистам сына Григория Кановича — Дмитрия, который подготовил и только что выпустил в свет 5-томник произведений отца. "Все творчество отца посвящено тем ценностям, которые не имеют национальности, — сказал Дмитрий Канович. — В отличие от Достоевского, который говорил, что "красота спасет мир", отец утверждал, что любовь спасет мир. Это серьезный вызов сегодняшнему миру, где процветают жестокость и алчность. То, о чем писал отец и к чему он призывал, чрезвычайно актуально в наше время".
Архивариус: http://tvkultura.ru/article/show/article_id/109386 06.03.2014 Спектакль Римаса Туминаса "Улыбнись нам, Господи". Накануне премьеры В Театре имени Вахтангова всё готово к премьере спектакля «Улыбнись нам, Господи». Этот материал с Римасом Туминасом уже более 20 лет. Он работал над ним еще в Вильнюсе. Но судьба спектакля оказалась трагической – из жизни ушли несколько главных актеров – заменить их никто не смог. И вот теперь философский спектакль-притча – в афише вахтанговцев. Рассказывают «Новости культуры». В мир еврейского местечка погружают зрителей ещё в фойе. Здесь разместили рисунки Марка Кановича – однофамильца Григория Кановича, по романам которого поставлен спектакль. Эти персонажи очень похожи на шагаловских – кудрявые девушки, петухи, козочки, лошадки. Но с радостью, цветами и ностальгией Марка Шагала ничего общего не будет. Грустная еврейская скрипка сопровождает весь путь этих сирых и убогих скитальцев – Эфраима и Шмуле-Сендера. На телеге они отправились на поиски сына в столицу. И это конечно метафора. Это притча об их жизненном пути. Едут они в Ерушалаим, мечтают о покое, а везут – память. О вере, о роде, о былом. «Фундаментальные, наверное, мысли, идеи – дорога, дорога к детям, дорога к обещанному празднику, – говорит Римас Туминас. – Мы все так живем. В ожидании и в пути. Стали наши герои светлыми. В дороге много о жизни начинаем понимать. О себе. Друг о друге». Стеной стоит плач, крики, выстрелы. Летят камни, монеты, зерно. Языком метафорическим рассказана драма не народа – Человека. Это не пессимизм, поправляют актеры – это философия, размышление о бытие. «Про это произведение я могу сказать, что оно совершенно не еврейское – оно общечеловеческое», – отмечает народный артист России Евгений Князев. «У меня ощущение не спектакля, а какой-то миссии. – добавляет народный артист России Владимир Симонов. – И здесь нет места театральным шевелениям». «Очень это трудный спектакль, – признается заслуженная артистка России Юлия Рутберг. – В нем трудно молчать, в нем трудно говорить, в нем трудно жить СКЛ Вообще мне кажется это про всех. Это Ноев ковчег». В этой «Книге Бытия» есть место не только воззваниям к Богу, но и уморительным еврейским анекдотам. И эти герои – похожи то на библейских, то на юродивых. «У меня не было задачи искать акценты, диалекты и какое-то своё местечко в Вильнюсском крае. Я играл историю, мысль», – говорит народный артист России Виктор Сухоруков. Мыслей много. Чуть ли каждый монолог хочется записать, запомнить, заучить. Их речи звучат как цитаты мудрецов. И самое сложное, говорят актеры, – произнести их естественно. «Если говорить правильные вещи торжественно – их никто не услышит, – считает народный артист России Сергей Маковецкий. – Если говорить правильные вещи просто – не бытово, а просто. Тогда они попадают в душу». Кто из них обретёт жизнь вечную и как скоро им улыбнется Господь? Путь этих героев не бесконечен, но долог. Ведь, как говорит один из них: «Короткие дороги ведут только в корчму или на кладбище».
Архивариус: http://www.mk.ru/culture/theatre/interview/2014/03/06/995062-posledniy-romantik-teatra.html 7 марта 2014 г. Последний романтик театра Римас Туминас: «Ненавижу необразованность — это самое страшное» Сегодня в Театре им. Вахтангова премьера — «Улыбнись нам, Господи» по роману известного писателя Григория Кановича. Режиссер — Римас Туминас. За шесть лет этот иностранец, первым возглавивший российский и к тому же академический театр, вывел его на самые первые позиции. Он свободен, умеет слушать тишину и тревогу, но тверд в убеждениях. Последний романтик нашего театра – в интервью «МК». фото: Геннадий Черкасов — Римас, одно название — «Улыбнись нам, Господи» — сегодня звучит чуть ли не пророчески… — Я скажу, что очень благодарная ситуация в инсценировке романа. Потому что есть дорога, а в дороге все случается - люди взрослеют, размышляют, становятся философами. К выводу приходит главный герой Эфраим: надо научиться жить, как на кладбище. Если научимся, тогда исчезнут обиженные, злые, огорченные. Все будет как в жизни, но только без жизни. Дорога, ведущая к Земле обетованной, к детям. Мы едем к ним, а они отдаляются от нас все дальше. И никогда не доедем до них. Я думаю, как Вахтанговский театр когда-то провозглашал праздник, так и мы приглашены ехать дорогой, которая ведет к этому празднику. И мы готовимся к нему, мечтаем, но никогда не попадем. Может, это и хорошо. Что бы случилось, если бы мы попали на него?.. — Сейчас такие общефилософские вещи людей не волнуют. После событий на Украине они думают о деньгах, будет ли война, где Крым, и где Россия. А у вас — притча, дорога… — Эта дорога по Литве, а кто знает, как попасть в Вильнюс? Может, через Украину?.. Все вбираются здесь народы. Главная мысль — нельзя человека убивать. Будь он сапожник, генерал-губернатор. Пусть живет. Это не наш суд. Это суд мира, суд Бога. Эта дорога к примирению, смирению. Не стыжусь слов: братство, единение, прощение. Во всей дороге есть желание объединиться и побороть (если уж политизировать) всякий радикализм. Ассоциаций специальных нет, но они возникают, как во всякой хорошей литературе. Я театр представляю как женский род — Мне всегда было интересно театр — это веселое дело? Или… —… Да, веселое. Будто лагерь такой взрослый, где все живут в палатках, но собрались как будто на сезон. Поем, играем, отдыхаем, а потом разъедемся все. — Только «лагерь» имени Вахтангова 90 лет стоит и как-то никуда не разъехался. — Да, так и живет. У нас любят утверждать, что театр — дом, театр — семья. Но, наверное, это только желание дома, семьи. Фикция… Дом — значит что? Пришел — ложись спать. А сюда приходят играть, веселиться, каким бы характер ни был у спектакля — драматическим или серьезным. Это все веселье. Это встречи. Хотя, знаете, нигде я не видел таких актерских встреч по утрам и прощаний, как в Исландии. — Неожиданно. Как же там актеры встречаются? — Ой… Они встречаются, целуются, обнимаются, о чем-то шепчутся, и я думал — они влюблены. И прощаются… Так прощаются, как будто уезжают навсегда. Но они так живут, потому что не знают — то ли завтра замерзнут за ночь, то ли ветер их сдует или вулкан взорвется. И тогда — веселье, праздник каждый день! Они пишут друг о друге пьесы, книги. Если какое событие случится, скажем, овцу украли, то назавтра уже пьеса готова, и весь город идет смотреть — кто такой Йоханнес, как он украл овцу и кто будет это играть? Другая планета: не зря же американцы перед выходом на Луну в Исландии тренировались. Я там делал Чехова, «Чайку». — А какого пола театр? — Женского. Потому так много мужчин работает в нем. Потому что все вокруг очень сексуально — декорации, да все…И мужчины рвутся сюда. Женского пола, потому что женское всегда — вернее, точнее. Это любовь и верность. — Я правильно понимаю, что женская сущность театра, над которой многие подтрунивают, это не так уж и плохо? — Это хорошо. Я назвал бы театр женским родом. Вот у литовцев можно назвать его и женским, и мужским. Но я театр представляю как женский род. Мужчинам не очень-то удобно работать актерами. Я вот на них смотрю, удивляюсь: взрослые люди, мужики, что-то там себе играют… — Но играют то, что хотите именно вы, режиссер спектакля и их судеб. — Ну да, но меня-то не видно, я спрятался. Я их так жалею — мужчин… Такие мужики, им бы серьезно где работать. Я им не говорю об этом: думаю, может, остановятся. Я проснулся в страхе: куда Ульянов меня зовет? К себе, что ли?.. — А думали ли вы, когда еще во времена СССР учились в Москве, в ГИТИСе, и гуляли по Арбату мимо Вахтанговского, что станете его самым главным человеком? — Гулял по Арбату. Он тогда был другим, и здесь было литовское кафе, маленькое. И я приходил в него, как на маленькую родину. Там продавали литовские пирожки, что-то молочное. Заходил, чтобы там побыть, или ездил на Белорусский вокзал, откуда рельсы убегали домой ко мне. Никогда не думал про Вахтанговский. Да и сейчас не верится, когда надо подписывать зарплаты или премиальные. Для меня это очень странно, что Борисовой, Лановому, Яковлеву (царство ему небесное) я подписывал зарплату. Я вот заметил — если уезжаю в Литву и задерживаюсь там больше, чем на десять дней, то начинаю думать: «А что я делаю там, в Москве? Зачем я туда еду?..» Чаще, чаще такие мысли посещают. — Римас, отчего такое ощущение нереальности происходящего? На спектакли ваши не попасть. Касса в порядке, зарплаты у актеров — самые высокие в Москве. — А мне кажется, что все это шутка. Кто-то подшутил надо мной однажды, но кто — Швыдкой, Ульянов? И думаю, вдруг эту шутку кто-то раскроет. Так я, как герой Чехова в рассказе, думаю: «Обманул. Опять удалось всех обмануть». Но ощущение не покидает, что мой договор с Министерством культуры вдруг раскроют, меня в суд потащат, а литовцы и не попросят за меня. — Но семь лет назад вы еще могли сказать: «Ребята, я в этой шутке не участвую. Я — иностранец». — Ну да, я так и говорил. Я думаю, шесть лет, что я здесь, в моей дальнейшей жизни не учтутся — я так и остался пятидесяти пяти лет. Вот вернусь в Литву, а мне только 56-й пошел. Здесь, в театре, в Москве, время не фиксируется. — В таком случае что стало той последней точкой, решившей дело, и вы согласились? — Пиво. — Шутка?.. — Нет, пиво и сон. Когда Ульянов со мной разговаривал, он так руку выставил вперед: «Вы мне нужны». Тогда я согласился приехать только на одну постановку. Я же не знал, что на это место было семь претендентов. Думал, я — единственный. Но 26 марта Ульянов умер, и я подумал: «Значит, все само собой решилось». А тут — сон: Ульянов, глаза его такие медвежьи, блеск этих глаз и рука, та самая: «Вы мне нужны». Я проснулся в страхе: куда Ульянов меня зовет? К себе, что ли?.. И сон меня не покидал долго. И шел я в Вильнюсе как-то с репетиции, думал про это, зашел в бар — прекрасный пивной бар, и после третьей кружки — звонок из Москвы: «Ну что? Ну как?» И я: «Ну, попробую». — Значит, во всем виновато пиво? — Пиво расслабляет волю. А литовское пиво — очень хорошее. Даже ангелов можно услышать через тишину — К вопросу о вере — вы, я знаю, из семьи староверов. Чувствуете в себе то, что было свойственно старообрядцам? — Староверы у меня со стороны мамы. Папа — литовец. Мама мне рассказала историю своей прабабушки, которая в свое время по любви отказалась от всех титулов и вышла замуж за бедняка. И оттуда бедность пошла в нашем роду. Когда мама была жива, я как-то попросил ее: «Поедем туда, где все начиналось». Приехали, а там деревня, и один дом остался. Один!!! И в нем-то я и родился, бабушка принимала роды. От староверов у меня какое-то терпение. Мужество в молчании, в тишине. Я тишину в той деревне очень хорошо помню. Даже ангелов можно услышать через эту тишину. И тревогу — за мир, за себя, за маму с папой. Плакать хочется от такой тишины. И в театре, в спектаклях эта тревога должна существовать. Как будто беда над нами какая-то висит. А мы думаем: «Нужно прожить так, чтобы эта тревога нас не коснулась. Пускай тревога идет на наших детей — они сильные, они выживут, а мы — не дай Бог». Вот это, наверное, ощущает литовский актер. А русский — нет: ему что ни повесь над головой, какую беду, — ничего не действует. — В чем разница? — Русскому актеру нелегко освоить автономное существование. Он должен быть в паре, он не может быть один, не может жить без контакта, разве что в моноспектакле. А литовцу дай только тему, он ассоциативно может мыслить и долго быть один сам с собой — это своего рода язычество. И мне очень нравится оно. — А разница между актрисами? — В женщинах нет разницы. Женщины и там и там одинаковые. И слава Богу. — Но ведь театр — это глаза в глаза. С этим как быть? — Легко существовать глаза в глаза, потому что понятно. Это такие домашние, уютные, хорошие и не трудные формулы. — А искренность от глаз партнера? — Искренность мы только создаем — видимость ее. Для этого существует театр, чтобы выдать ложь за правду или правду умножить на сто. Вот я ненавижу тему одиночества. Это не тема. Маркес очень хорошо сказал (хотя сам и написал «Сто лет одиночества»): «Одиночество — нормальное ощущение жизни дня». И я помню, как мы с Ульяновым обедали недалеко от Арбата, и он спросил меня: «Что вы думаете ставить?» А я как раз думал про «Сто лет одиночества» и даже начал что-то писать. А у него уже были проблемы с ногами, он ходил с палочкой, с которой все время конфликтовал. И вот мы медленно с ним подходим к театру и видим, как кто-то уезжает на гастроли. Он увидел свою труппу, испугался как будто и произнес: «Римас, «Осень патриарха». Он вдруг очень захотел сыграть это, а не одиночество. Мне Пушкина жалко как брата — Как начинаются ваши спектакли — во сне, на небесах (в самолете)? Может быть, в бреду? — Нет, я вижу книгу, текст. И удивляюсь иногда, когда актеры мне говорят: «Вы так все придумали…» Ничего я не придумал — в книге все написано, только читай. Позволь себе быть открытым. Не обязательно быть ученым — ты позволь себе, чтобы все текло, протекало так: книга — я — история — культура — такой круг получается. Потому я и подумал: «Евгений Онегин — это я». Спросите у каждого: он имел эти моменты, как Онегин с Татьяной и Ленским? Такие или не такие, но пора любви была. Мне Пушкина жалко как брата: дети маленькие, жена молодая — и умереть надо. И стрелял он не в Ленского, а в литературную пошлость. 26 сюжетов в мире есть. 27-й появится — Нобелевскую премию дадут. Все уже определено, все ясно — не надо обманывать себя, искать персонажа, когда ты все равно вернешься к себе. Я очень хорошо помню репетиции Эфроса, которые я посещал пару лет. Он репетировал тогда «Отелло». И Эфрос в какой-то момент так закрыл Шекспира: «Спасибо. А теперь — мы». То есть на его познание что-то свое добавил. Тут и появляется чудо. Тогда и Россию можно понять. А Россию понять — значит, понять русскую женщину. В «Евгении Онегине» качели — это ангелы-женщины, которые без любви, поэтому их надо мадоннами сделать. А мы, мужики, грубые, неверные — род такой плохой. У меня есть две дочки, и я так их защитить хочу от грубых мужских ботинок в прихожей. Входишь в дом, а там — ботинки большие, страшные… — Вот вы хотите защитить женщин, а они в этом совсем не нуждаются. Они уже захватили все мужские позиции в социуме. — И прекрасно. Мужики свое отвоевали и все завоевали. Посеяли демократию, свободу. Все, мужики, идите отдыхайте, идите за грибами, ухаживайте за домом, за семьей. Дайте все женщинам — они умнее, точнее, ответственнее, чувственнее. Женщины — это мир. Как театр. — Вот придут женщины к мужчине Туминасу и скажут: «Уходите, мы знаем, как жить этому лагерю Вахтанговский. Без вас обойдемся». — Ну нет. Какой-то мужчина должен остаться — я или Крок (директор театра Кирилл Крок. — М.Р.). Я предлагаю отсидеться мужикам у женской юбки. Мы сами так испоганили понятие «мужчина», скомпрометировали его… — Выходит, сегодня женщина — герой нашего времени? Героя все активно ищут в искусстве — пока безрезультатно. — Сегодня нет героев. «Может быть, ты знаешь, кто герой?» — спрашивал меня Ульянов. А когда он умер, я понял: вот он и был герой, а я этого не замечал. Герой — тот, у которого болит, который мучается. Ведь он отрекся от всех регалий, стал человеком бедным! И вот эта бедность жизни, идей сделала его героем. Герой — тот, кто ошибается, спотыкается, на преступление может пойти, не осознавая того. Вот про него надо писать. Современность — это просто мышление, а не голые на сцене и ругань — В России стариков не любят (им здесь не место). А вы к юбилею Вахтанговского выпустили спектакль «Пристань», где старых артистов сделали главными. Почему? — Потому что почувствовал забвение — и свое, и эпохи, и времени. Вокруг все только и говорят, что о новом. Но в новом нет глубины. Кажется, современность освобождает тебя от необходимости углубляться. Как будто позволяет со своим маленьким опытом выйти на сцену и играть смело, нахально. Поэтому в «Евгении Онегине» я выстрелил в пошлость в театре. В необразованность. Бездарность. Я, может, и не назовусь санитаром театра, но чистить театральное пространство надо. Вот надо! — От чего? — От пошлости, грубости, поверхностности, имитации. Я бы ввел цензуру. — Ой… — Очень жестокую. Это государственные деньги тратятся, извините. Театр должен быть как лаборатория — внедряться в жизнь, раскрывать человека и не заниматься политикой. Человеком он должен заниматься, миссией, гармонизировать мир. Как Шекспир: вчитайтесь — что-то нарушено в государстве, и Шекспир за четыре-пять действий приводит в порядок мир. А сейчас кто не творит — тот разрушает. Надо помочь театрам, которые ищут (тяжело, не все удается), но они — про человека, они гармонизируют мир. — Но, извините, мы так долго жили в режиме цензуры, что от одного этого слова вздрагиваешь. А вы предлагаете ее ввести. — Цензура должна быть. И обязательно. В Советском Союзе цензура была — и какие художники, поэты выросли! Откуда такая сила взялась? От сопротивления. И мы сейчас должны создать сопротивление, чтобы вырастить других художников. Я могу сейчас хлопнуть дверью: «Не буду ставить!» Но я сам же вернусь в эту же дверь: мне нужен какой-то конфликт. Цензура нужна? Да. Когда у меня умерла мама, я растерялся: хорошо ли я живу или плохо? Критерии исчезли, оценки себя. И сейчас мы все как после смерти мамы — мы в таком состоянии находимся: каждый делает что хочет. И нужно, чтобы пришел… ну, не знаю кто — отец, цензор. Ничего плохого в этом нет. Вы думаете, что демократия, свобода — это бесконечность? Нет, это система, которая вырождается и выродится обязательно. Я не верю в свободу. Я верю в рамки, в забор, в реку, которая отделяет вот эту половину от той. Я верю в солнце, которое встает и заходит. В природе есть порядок — и в нас он должен быть. — А с такими рассуждениями вы не боитесь оказаться непопулярным? — Нет, я буду самым популярным. Современность — это просто мышление, а не голые на сцене и ругань. Вот «Евгений Онегин» — это свет, красота. Сам Пушкин сказал, что современность очень близко примыкает к пошлости, к невежеству, к бездарности — и очень боится прошлого. Поэтому я тоже, как Пушкин, в «Евгении Онегине» убил Ленского — выстрелил в пошлость, в грубость, в неумение. Ненавижу необразованность — это самое страшное. Еще раз повторяю: я не претендую ни на что, только свое пространство прочищу. А завтра отдохнем, когда сделаем свое. Спектакль «Улыбнись нам, Господи». Вот это проверка нашего театра за шесть лет — улыбнется он нам или нет? Надеюсь, что улыбнется. материал: Марина Райкина
Архивариус: http://www.jnjn.ru/4vr март 2014
Архивариус: http://www.ntv.ru/novosti/853751 07.03.2014, 14:56 На сцене Театра имени Вахтангова представят премьеру. «Улыбнись нам, Господи». Это не просто спектакль, а сложная притча, к которой 20 лет спустя решил вернуться режиссер Римас Туминас. Судьбу первой постановки спектакля «Улыбнись нам, Господи», которая состоялась 21 год назад в Литве, Римас Туминас называет трагичной. Ушли из жизни актеры, и воплощать на сцене роман оказалось некому. Этот спектакль просто хорошие артисты играть не могут, это должны быть великие мастера, которые лишь сейчас оказались в распоряжении режиссера. Сотрудники Театра имени Вахтангова признались нам по большому секрету, что при первой же возможности старались попасть за кулисы или в зрительный зал, чтобы насладиться игрой звездного состава. Как выяснил корреспондент НТВ Алексей Ивлиев, в постановке участвуют по-настоящему народные любимцы: Сергей Маковецкий, Владимир Симонов, Алексей Гуськов, Юлия Рутберг и специально приглашенный для спектакля Виктор Сухоруков. Самая непростая роль досталась Юлии Рутберг, она сыграет козу с колокольчиком на шее. Это что-то вроде плакальщицы в греческой трагедии, вот только задачу режиссер поставил прямо противоположную. Актриса в танце появляется в самый тяжелой момент спектакля, когда на глазах у зрителей наворачиваются слезы.
Архивариус: http://www.vesti.ru/videos?vid=583021 07.03.2014 18:16 Римас Туминас представит очередную премьеру в Вахтанговском Автор: Мария Дегтярева Римас Туминас возродил на сцене театра Вахтангова один из своих самых известных спектаклей "Улыбнись нам, Господи". 20 лет назад постановка с успехом шла в Вильнюсе. Но, как говорит режиссер, осталась недоигранной.
Архивариус: http://www.vakhtangov.ru/shows/ulybnis_nam март 2014
Архивариус: https://vk.com/id16914515 6.3.2014 Театр им. Евг. Вахтангова "Улыбнись нам, Господи". Пресс-конференция.
Архивариус: https://vk.com/id16914515 6.3.2014 Театр им. Евг. Вахтангова "Улыбнись нам, Господи". Пресс-конференция.
Архивариус: http://moskva.bezformata.ru/listnews/ulibnis-nam-gospodi-novaya/18297093/ 08.03.2014 Источник: Вечерняя Москва Улыбнись нам, Господи. Новая постановка театра Вахтангова В Театре им. Евгения Вахтангова состоялась премьера спектакля Римаса Туминаса «Улыбнись нам, Господи» по роману Григория Кановича «Козленок за два гроша». Это – история о судьбе «маленького человека» в мире жестокости и несправедливости, рассказанная на примере литовского еврейства, философская притча об отцах, которые безуспешно стремятся догнать ищущих свои пути-дороги детей. Возможно, это самый пронзительный спектакль режиссера Туминаса, с которым он не расстается более 20 лет – с момента его первой постановки в 1994 году в Вильнюсе. - Я буду великим грешником, если забуду “Улыбнись нам, Господи”, – заявил он перед возобновлением спектакля на Вахтанговской сцене и вместе с командой единомышленников (сценография и костюмы Адомаса Яцовскиса, музыка – Фаустаса Латенаса) взялся за дело. Увлекшиеся прозой Кановича актеры поддержали своего худрука. Весть о суде над сыном, арестованным за покушение на генерал-губернатора, застает старого каменотеса Эфраима Дудака за молитвой. Не раздумывая, он забивает окна дома досками и отправляется в Вильно на встречу с сыном, а с ним - два его соседа: водовоз Шмуле-Сендер (Евгений Князев) и бывший бакалейщик, а теперь нищий погорелец Авнер Розенталь в блестящем исполнении Виктора Сухорукова. Встреча с родным человеком, тем более с сыном, – это всегда улыбка, всегда праздник. Несмотря ни на что. Один знаковых образов спектакля – повозка. По воле постановщиков, она рождается прямо на глазах зрителей из старой мебели, чемоданов, которые трудно нести, но жалко выбросить, и прочей рухляди, становясь время от времени ковчегом для таких же бездомных бедняков. Весь спектакль – это долгая, полная приключений и неожиданных встреч дорога, и нет конца стариковским воспоминаниям о прошлом, полном обид, разочарований и невосполнимых утрат. Одновременно это метафора жизненного пути человека от рождения до самой его смерти. «Улыбнись нам, Господи» – история про всех и для всех. В повозке-ковчеге есть место для каждого, и обращение к Господу за улыбкой тоже ото всех, кто в ней нуждается. Сергей Маковецкий создает образ повидавшего жизнь трудяги, чья высшая добродетель – терпение. Эфраим погружен в себя, он несет свое несчастье молча, но это не означает, что он принимает существующий порядок вещей. Своей житейской правдой Эфраим поддерживает того же Палестинца (Григорий Антипенко) в его стремлении к свободе и счастью, которые тот намерен отыскать в Земле Обетованной. Используя магию театра, Туминас призывает зрителей к размышлению об извечном пути человека к Храму, даже если он разрушен. Сравнивая собственную жизнь и жизнь своих близких с судьбой старого Эфраима и его попутчиков, люди легко находят истоки событий прошлых, а главное – настоящих. Особое место в спектакле отведено музыке и пластике, которые создают не только атмосферу отдельных сцен, но и приметы времени и места действия: от характерного движения мужчин «гуськом» до бессловесного, но эмоционально насыщенного образа Козочки в исполнении Юлии Рутберг. Спектакль заканчивается страшной сценой уничтожения Эфраима и его попутчиков, достигших ворот Вильно. Лишь за то, что они евреи. А перед зрителями предстает вращающийся на звездном небе контур синагоги – храма, построенного в память о невинно убиенных.
Архивариус: http://musecube.org/?p=139589 Пресс-конференция после спектакля, 06.03.14. Автор фоторепортажа: Кристина Бабаева.
Архивариус: http://www.teatral-online.ru/news/11145/ 08.03.2014 Актер Владимир Симонов «Приходится искать дыхание уставшего человека» Марина Квасницкая Театр имени Вахтангова представил премьеру «Улыбнись нам, Господи», автор инсценировки и постановки – художественный руководитель театра Римас Туминас. Это притча о долгом пути стариков-евреев, едущих из местечка в Вильно, странное роуд-муви, в котором каждого героя ожидает минута последнего отчаяния, поиск жизненной опоры и осмысление пути, финал которого – смерть. О премьере «Театралу» рассказал актер Владимир Симонов. - Как вам работается в команде сильных и амбициозных актеров? - К этому привыкаешь. Твоя природа может немножко сопротивляться. Но это же театр. И я здесь служу. Гораздо лучше работать в сильной команде, чем наоборот. - В этой истории все персонажи грандиозные, шекспировского масштаба, но ваш, Эфраим Дудак – в центре. Это создает особые трудности? - Масштаб роли, действительно, огромный, и палитра красок большая. Сейчас идет самая напряженная работа, ведь надо, как пилоту самолета, выбрать правильный коридор. Надо так подать этого персонажа, чтобы он был виднее. То ли уйти в тишину, то ли показать его мощь? Я думаю, нужно и то, и другое. Мой персонаж должен быть и тихим, и очень громким. В отличие от всех остальных героев, у которых нет сильных контрастов. - Римас Туминас ставил этот роман 20 лет назад в Вильнюсе. Очевидно, он уже детально выстроил в голове этот спектакль? - У режиссера нет ответов на все вопросы, он тоже в поиске. В каком-то смысле он делает это в первый раз, с новыми актерами. И каждый раз после спектакля предлагает совсем новые решения, иногда кардинально противоположные. Особенно в тех местах, где надо приглушить эмоции и посмотреть на результат: возможно, прозвучит сильнее. Конечно, для нас, актеров, эта работа вдвойне ответственная, ведь режиссер бьется над этим замыслом двадцать лет! Значит, эти темы сидят в нем, мучают. Здесь наша новизна восприятия сталкивается с его глубиной проникновения в материал. - Туминас просит сделать мрачную историю праздничной. Как вы справляетесь с парадоксальными задачами режиссера? - Конечно, играть надо празднично. Это же Вахтанговский театр, и этим все сказано. Туминас не случайно ищет этого соединения. Задача не из легких. Все-таки раньше в моих ролях не было подобной амплитуды. - У вас за плечами спектакли «Троил и Крессида», «Дядя Ваня», «Ветер шумит в тополях», «Евгений Онегин», сделанные вместе с Туминасом. Расшифруйте, что значит выражение режиссера «играть умно»? - Это объяснить словами невозможно. Туминас порой говорит на отвлеченные темы, а ты наслушался, пошел играть – и чудесным образом его слова в тебе прорастают. Как это происходит, я не понимаю. Но режиссер доволен. Просто в тебе начинают работать твоя природа, память, опыт, знание материала, нервы, все твои трое детей, все три твои жены. Он часто говорит: «Играть не надо, надо только знать». Попробуете расшифровать? Как это поймать? Я учусь его театральному существованию, причем учусь все время. - С каким багажом вы подошли к этой трагической, во многом знаковой роли? - Поначалу Туминас только знакомился с артистами нашего театра. И теперь подошел к очень важной лично для него драматургии. Конечно, для роли Эфраима Дудака нужен был актер-глыба. Безусловного кандидата на эту роль в труппе нет, поэтому Римас долго сомневался. Я его убеждал: надо играть, пробовать. И он все-таки решился. У меня были роли более театральные – Отелло, например. Но так чтобы камни колоть и душу рвать – это впервые. Причем колоть камни так, как это можно делать именно на сцене, а не на кладбище. Все эти краски пока искомые. - Спрошу крамольную вещь: можно ли добавить немного юмора, чуть-чуть, на кончике ножа? - Конечно, ведь это же театр. Мой герой едет на казнь своего сына, думает – успеет-не успеет? Переживает глубокое горе. Надо найти форму, чтобы спектакль вовлекал зрителя и оставался праздничным, как ни странно это звучит. Мой герой от своих личных переживаний переходит к осмыслению глобальных человеческих проблем, становится почти Миссией. Как говорил Вахтангов, любая тема – только через призму преодоления и света. - Одна из лучших сцен, когда ваш герой замкнут в своем страдании, как в капсуле, а герой Виктора Добронравова к нему пробивается с помощью смачного анекдота. Странным образом происходит общение, невероятный обмен эмоциями. - Эта долгая пауза мне пока дается с большим трудом. Виктор так мощно пробивается сквозь мою отрешенность, что это требует от меня огромных затрат. Он каждый раз рассказывает новый анекдот, привыкнуть к этому просто невозможно. - На этой пятой по счету работе в тандеме с режиссером какие новые краски открываете в себе? - Здесь мы работали над голосом. Римас попросил убрать мои естественные интонации, «красивые», как он сказал, обертона. Просил не бояться быть некрасивым. Приходится добирать шероховатости, хрипловатости в голосе, искать дыхание уставшего человека, несущего тяжелую ношу. - Как вы восприняли саму драматургию, скрытую в романе? - Это скорее калейдоскоп сцен, картин. Все прошито одной темой – темой дороги. В «Евгении Онегине» была похожая эстетика – калейдоскоп, панорама, фантазии на темы. - Играя такую роль, кого-то имеете в виду из ушедших корифеев театра? - Не думаю на эту тему. Если это и происходит, то глубоко подсознательно. Вспоминаются поневоле и Михаил Александрович Ульянов, и великие актеры старого МХАТа.
Архивариус: http://artrepriza.ru/theatre/dram/1137-doroga-k-ulybke-gospodney-na-scene-teatra-vahtangova.html 8.3.2014 Дорога к улыбке Господней на сцене театра Вахтангова Автор: Марина Айриянц, Мария Ипполитова В начале марта сего года театр имени Евгения Вахтангова порадовал зрителей очередной премьерой – спектаклем Римаса Туминаса по романам Григория Кановича «Улыбнись нам, Господи», давшему название постановке, и «Козленок за два гроша». Главные герои инсценировки Туминаса – старики-евреи, прожившие долгую трудную жизнь, полную лишений и несчастий, отправившиеся в дальнюю дорогу, чтобы помочь одному из них, Эфроиму (народный артист России Сергей Маковецкий, народный артист России Владимир Симонов), увидеться с сыном, приговоренным к смертной казни за покушение на жизнь генерала-губернатора. Старики разные, но недостижимая цель у них общая – бесконечная дорога к детям, к празднику, к счастью. Едут они на телеге, запряженной бесценной для владельца лошадью второго старика – Шмуле-Сендера (народный артист России Евгений Князев, народный артист России Алексей Гуськов). В почти бесконечной дороге их сопровождает бывший лавочник, ныне нищий Авнер Розенталь (народный артист России Виктор Сухоруков), молодой земляк Хлойне-Генех (Виктор Добронравов) и присоединившийся в пути человек без имени, следующий в Палестину, чтобы начать новую жизнь (Григорий Антипенко). Григорий Канович писал о жизни еврейских местечек и городов Литвы, практически ушедших в историю, как и сам Литовский Иерусалим – Вильна, Вильно, ныне Вильнюс. Но проблемы, волнующие персонажей его произведений, остались и нашим современникам, независимо от национальности и среды обитания. Пьеса-притча Римаса Туминаса, скорее всего, и об этом тоже. Это не спектакль, наполненный действием, скорее, размышление, доступная философия, вопросы, ответ на которые зритель может найти только сам, а искать их будет, возможно, в течение целой жизни, ведь дорога у каждого своя, да и счастье каждый понимает по-своему. Одно ясно – путь этот почти бесконечен, ведь, как говорит «Палестинец», короткие дороги ведут только в корчму или на кладбище. Московская премьера – не первое сценическое воплощение Римасом Туминасом своей пьесы-притчи, но с момента предыдущей постановки прошло почти двадцать лет, хотя сценография, по словам ее автора Адомаса Яцовскиса, повторена почти полностью, с незначительными изменениями. Вот что рассказал режиссер о грядущем спектакле: Фундаментальные мысли, идеи: дорога к детям, дорога к обещанному празднику. Мы все так и живем – в ожидании, в пути. Мы готовимся к празднику, куда-то едем. Там, где наши дети – там праздник. Наша сегодняшняя жизнь – долгое путешествие. Но мы никогда не доедем до своих детей и никогда не попадем на праздник, обещанный им, хотя готовимся, мечтаем. А он – все дальше от нас. Может быть, это и хорошо. Ведь что было бы, если бы мы попали на этот праздник жизни? Может, разочаровались бы. Может, посчитали бы, что не такой праздник представляли себе. Не такой мир, куда мы все стремимся. Мир свободы, мир демократический. Он тоже имеет конец. Это тоже – система, она не вечна. … Даже театр не знает, что мы едем, и нас ожидает катастрофа. Наверное. Смерть не является катастрофой. Все натурально, все логично. Наша жизнь – повозка. И мы все время едем. Счастья, здоровья всегда желаем. Значит, чего-то не хватает, раз так часто желаем счастья. Попробуем. Все попробуем. И вы, в дороге к своему счастью. Хотя никогда его не испытаете, может быть. Я дорогу эту люблю. Все в ней – и любовь, и беды. А главное – все мы перед этой дорогой равны. Мы стоим, вот в чем дело! Стоим! Кажется, что мы идем, но… Мы стоим, любуемся собой. Делаем себя значительными, мол, смотрите, я на дороге. Вот эта мысль, что ты – смертный, ее нет в нашей жизни. Это не трагично, просто надо знать. Вот тогда человек будет двигаться. Есть дорога, но мы не идем по ней. А надо идти. Вот спектакль и говорит о том, что надо идти, и в этой дороге человек познает все. В этом спектакле я что-то познавал. Это очень сложно, и я понял одно. То, что еврейское – очень театрально. То, что театрально – очень еврейское. Здесь – игра театра с еврейской природой. Рассказали о своем отношении к спектаклю и актеры: Евгений Князев, народный артист России: Про это произведение я могу сказать, что оно совершенно не еврейское, оно общечеловеческое. Несмотря на то, что евреи там немножечко прячутся, небольшой кучкой сидят, они – такие же люди. Все люди одинаковы. Они одинаковы в беде, одинаковы в несчастье, у них одинаковые заботы. Все люди всех национальностей стремятся к своим детям, и никогда наши пути не пересекутся. Почему меня так тревожит этот спектакль? Когда я был студентом Горного института, меня отправили на практику в Ленинград, на завод. И мои родители решили меня навестить, посмотреть, как там мальчик. 20 лет, а я уже считал себя очень взрослым человеком, по-настоящему взрослым. Они решили навестить меня, посмотреть, как я там живу. И меня это оскорбило. Когда они приехали, я сказал, что так занят, и уехал в Гатчину в тот день, когда они приехали, не остался даже на минуту. И вот эта моя обида, когда я уже сел в электричку, я понимал, что совершил нехороший поступок, но должен был проявить свою независимость. Вот эту вину перед своими родителями я несу до сих пор. Их уже нет, а я виноват перед ними и не знаю, как мне перед ними покаяться. Виктор Сухоруков, заслуженный артист России: Я пытался играть и решать задачи режиссера Туминаса. Я играл историю, я играл мысли, разговор. Честно работаю, трудно работаю, с полной отдачей сил. Что получилось – судить режиссеру и зрителю. Главное в жизни даже не цель, главное – двигаться, а не сидеть на месте, и душой и разумом и телом быть в пути. Мне не важно, еврей мой герой или японец, здесь нет темы для меня, кто я по национальности, потому что это есть театр, это есть драматургия, это есть актерство. Сергей Маковецкий, народный артист России: Там, где крик – мой герой молчит. Там, где много эмоций – мой герой просто опустит голову. Там, где много смеха – мой герой улыбнется. Он все время молчит. И это – самое сложное. Он неотесанный, он всю жизнь молчал, он такой молчун. Если он заговорит, то хочется, чтобы это было просто. В этом спектакле он тогда выиграет, он будет очень актуален. Не просто заговорит, а не забывая тишину, не забывая поэзию, не забывая движение. Говорить очень просто, потому что внутри у него – глубокие мысли. В чем сложность? В том, чтобы научиться правильно трансформировать свои мысли в слова. Чтобы не было назиданий и поучений, потому что люди боятся. Если говорить правильные вещи торжественно, их никто не услышит. Если говорить правильные вещи просто (не бытово!), тогда они западают в душу. И зритель, сидя в зале, сможет сам продолжить этот монолог о себе, о своей жизни. Это произведение нашло во мне отклик, потому что какие-то мысли меня тоже посещают. Что такое жизнь? Что такое счастье? И как хорошо, когда тебе говорят: «Желаю прожить до 119», чтобы написать на могильном камне: «Умер мальчишкой». Алексей Гуськов, народный артист России: Только пройдя, понимаешь, какой путь хотел пройти. Национальность, действительно, не важна. По еврейской философии, весь мир – космос, сосредоточенный в одном человеке, то, о чем все время говорил Римас. Это – некий путь существования, автономного существования. Для меня это – новый шаг, новая система координат, которую я честно продолжаю осваивать. Владимир Симонов, народный артист России: Я рад, что оказался на сцене в этом спектакле. Это – какая-то мистика. Здесь не место каким-то театральным шевелениям. Очень серьезный спектакль, трогательный, вахтанговский. Это уже шестая моя встреча с Римасом Туминасом за короткий срок. Я всегда рад и счастлив соприкоснуться с ним в любом материале. Это тяжело, трудно. Дорога есть, телега есть, и ехать она будет еще не один год. Юлия Рутберг, заслуженная артистка России: Очень хочется, чтобы телега эта поехала. Это – очень трудный спектакль, в нем трудно молчать, трудно говорить. Мне кажется, эта история – про всех. Это – Ноев ковчег. Этот спектакль касается абсолютно всех. Так о чем же все-таки спектакль «Улыбнись нам, господи»? Сын писателя Григория Кановича предложил свою версию: «Достоевский говорил, что красота спасет мир, а отец перефразировал – мир спасет любовь. Этот спектакль – о любви». Если для вас театр – развлекательное шоу, не смотрите эту постановку. Если же вы настоящий поклонник Мельпомены – не пропустите, катарсис будет обеспечен!
Архивариус: http://www.m24.ru/videos/44114 март 2014 "Афиша": в театре Вахтангова покажут спектакль "Улыбнись нам, Господь В театре Вахтангова 8 и 20 марта состоится премьера спектакля “Улыбнись нам, Господи”. В постановке участвуют Сергей Маковецкий и Виктор Сухоруков, Алексей Гуськов и Евгений Князев, Григорий Антипенко и Юлия Рутберг. Речь пойдет о высоком, о вечном, так что сильные эмоции и пища для размышления гарантированы.
Архивариус: поклоны, прогон 6.3.2014
Архивариус: поклоны, премьера 8.3.2014
Архивариус: http://kem.sibnovosti.ru/culture/262920-vahtangovtsy-poprosili-gospoda-ulybnutsya 11.03.2014 Вахтанговцы попросили Господа улыбнуться В московском театре имени Е. Вахтангова главный режиссер Римас Туминас устроил пресс-показ. Журналистам показали отрывки из нового спектакля «Улыбнись нам, Господи», который представляет собой инсценировку одноименного романа русского и литовского писателя Григория Кановича. Действие происходит в годы революции, главные герои – три старика. Одному из них стало известно, что его сын покушался на губернатора, и отец решил поехать в губернский город, чтобы узнать судьбу своего наследника. Двое друзей не хотят отпускать его одного в опасный дальний путь и решают составить ему компанию. По дороге путников подстерегает множество неожиданностей. А обычная дорожная история постепенно превращается в философскую притчу… В спектакле задействован весь цвет вахтанговского театра: народные артисты России Сергей Маковецкий, Евгений Князев, Виктор Сухоруков, Алексей Гуськов, Владимир Симонов, заслуженная артистка Росиии Юлия Рутберг, молодые, но уже известные всей стране актеры Виктор Добронравов и Григорий Антипенко… Актеры признались, что в ходе работы над спектаклем и сами многое переоценили в своей жизни. - В студенческие годы я очень хотел быть самостоятельным и отдалился от родителей - и вот теперь прошу у них прощения, хотя их уже нет в живых, за ошибки молодости, – признался Евгений Князев. - Но у каждого – свой путь, и пока ты его полностью не пройдешь – не поймешь, кто ты есть и для чего родился на свет, – философски заметил Алексей Гуськов. - Надо вспомнить, что ты смертный - только тогда ты начинаешь по-настоящему жить, – объяснил главную идею постановки Римас Туминас. Ольга Артемьева, фото автора (ИА «Столица»)
полная версия страницы