Форум » Архив о Театре » "Улыбнись нам, Господи" » Ответить
"Улыбнись нам, Господи"
Архивариус:
Ответов - 74, стр:
1 2 3 4 All
Архивариус: http://www.vashdosug.ru/msk/theatre/performance/539044/tab-reviews/#review73233 11.3.2014 Римас Туминас поставил страшный спектакль-притчу обо всех нас. Наталья Витвицкая. Этого спектакля от Римаса Туминаса (кстати, вчера получившего «Гвоздь сезона» за «Евгения Онегина») ждали давно. Философский роман Григория Кановича Римас Владимирович уже инсценировал, 20 лет назад в Вильнюсском Малом театре. Но тогда посчитал его «недоигранным».В Москве в работу над старым новым спектаклем включился весь «золотой фонд» вахтанговской труппы: Сергей Маковецкий, Владимир Симонов, Евгений Князев, Виктор Добронравов, Юлия Рутберг, в качестве приглашенной звезды Туминас позвал Виктора Сухорукова. И сложилось. Трагический рассказ о человеческих судьбах, которым не суждено сбыться. А если и суждено, то уж очень некрасиво, неправильно, стыдно. Идти стоит только тем, кто любит серьезный театр и готов размышлять о несправедливостях судьбы и внезапности смерти. Изначальная роман Кановича «вроде» о судьбах евреев, мыкающихся по литовским землям, спешащим в город Вильно. Там они надеются узнать , что случилось с сыном одного из них, стрелявшим в генерал-губернатора. Едут они на каком-то подобии телеге: из старой мебели, полустертых портретов, грязных кружевных занавесок и отживших свое стульев (сценография Адомаса Яцовскиса). Движения как такового на сцене нет (вселенная равномерна), зато как оно чувствуется в музыке (Фаустас Латенас). Предвкушение пути, воодушевление, потом разочарование, скука, обреченность, безнадежность. Пока герои едут в свой обетованный город-мечту они рассказывают зрителям свои странные трагические сказки — про обретения и несчастья, про боль и разлуку, про любовь и мечты. Главный из которых — мечта встретиться с детьми. Есть в спектакле место и чуть горьковатому юмору, — то Розенталь решит стать деревом, то Шмуле-Сендер лошадь потеряет. И все же в этом спектакле Туминаса света меньше, чем обычно. А вот предчувствия катастрофы хоть отбавляй. Эфраим Дудак (Маковецкий/Симонов) — могучий старец, который терпит как дышит. Погорелец-Авнер Розенталь (гениальная работа Сухорукова) — прячет боль под клоунской маской, водовоз Шмуле-Сендер Лазарек (Гуськов/Князев) - криво усмехается в ответ на удары судьбы. По ходу действия перед нами проходит еще множество героев: но как не сказать про трогательную козочку (Юлию Рутберг). Она смешно блеет «евреееееи» и с дикой тоской в глазах провожает их в путь. Понятно дело, что последний. Добравшись до Вильно (только до Вильно, не до счастья встречи с детьми), все герои гибнут. Ведь они евреи. Или не так... ведь они люди. А умереть суждено нам всем. При чем в одиночестве и без господней улыбки.
Архивариус: http://www.teatral-online.ru/news/11160/ 13.03.2014 Братья Розенталя «Улыбнись нам, Господи!» в Театре имени Вахтангова Ирина Алпатова, фото Анатолий Морковкин Того, прежнего спектакля, который Римас Туминас поставил в Вильнюсском Малом театре в 1994 году, увидеть не удалось. Но отзывы о нем были практически однозначного свойства – литовскую постановку «Улыбнись нам, Господи!» называли легендарной. Она шла много лет, побывала во многих городах и странах, на самых престижных фестивалях. Сегодня Туминас решил вернуться к романам Григория Кановича «Улыбнись нам, Господи!», «Козленок за два гроша» и сделать новую версию спектакля в Театре имени Вахтангова. Насколько она действительно новая, судить трудно. Впрочем, многие из видевших тот спектакль, говорят, что в замысле и его воплощении изменилось не так уж и много. Изменилось другое – время. Римас Туминас уже не впервые обращается к своим прежним победам. Не менее легендарный «Маскарад» в Москве тоже получил новую жизнь, но событийной ауры во многом лишился. Хотя свою задачу выполнил – еще раз погрузил российских актеров в мир традиционной литовской метафоричности и проверил их на органичность существования в этом мире. Но опять же и времена были поспокойнее. Нынешняя сцена порой превращается в арену – общественных столкновений, предъявления жестких авторских и человеческих позиций. «Высокое» искусство отходит на второй план, на первом же – четкое, прямое, личностное высказывание без обиняков. Это нормально, поскольку театр живо включается в социальный и политический контекст, а не парит где-то в облаках. Театр пытается услышать время, понять его, принять сложившуюся ситуацию или, чаще, резко ей возразить. Не стоит воспринимать это как «детскую болезнь левизны», нынешние тенденции заслуживают уважения. Но у Римаса Туминаса свои отношения со временем. Равно, впрочем, как у многих его опытных коллег по режиссерскому цеху. Они не сегодня сложились, но существуют уже давно и меняться, кажется, не собираются. Туминас и его театр не то чтобы противоречат сиюминутной ситуации, но находятся «над схваткой», в ней не участвуя. Но кто-то же должен, наверное, в эпоху перемен говорить о вечном. Возможно и здесь найти какую-то истину, которая потом пригодится, многое прояснит. А тут и сама тема располагает, потому что любое еврейское путешествие к земле обетованной является темой вечной, а эта дорога бесконечна. Пусть даже персонажи нынешнего спектакля недалеко собрались – из своего местечка в город Вильнюс, который грезится им самим «Ершалаимом». Пусть даже цель поездки вполне конкретна – повидаться с непутевым сыном-«революционером», покусившимся на самого губернатора. Быть может, этого сына увидеть в последний раз, если не удастся спасти. Но уже здесь, как водится, вопросы конкретные и бытовые неумолимо движутся в сторону проблем бытия. Уход детей и одиночество стариков, деление на своих и чужих, поиски своего жизненного места, от территориального до глобального. Отдельная история тут же обращается в притчу, проникается пафосом, набирает силу и звучность. Вот тут, конечно, и возникает главная проблема. Притчевость и пафос, как бы ты не пытался относиться к ним с пониманием, все равно граничат с фальшью. Бьют по ушам так, что хочется эти уши на время закрыть. Все эти актерские крики, карабканье по стенам, круговые пробежки не слишком убеждают. Тем более на фоне других моментов, приглушенно ясных, когда ты вместе с ними начинаешь кое-что понимать и даже задумываться о своем. Но из песни, давно написанной, слова не выкинешь… Зато здесь можно по-прежнему восхищаться тем визуальным миром, который придумал постоянный соавтор Туминаса художник Адомас Яцовскис. Миром еврейским и одновременно с примесью вечных примет литовского спектакля – камень, дерево, вода, зерно… Как здорово и виртуозно быстро собирается новый импровизированный «ноев ковчег» – повозка, на которой герои отправляются в путешествие. Из самого разного скарба – чемоданов, сундуков, мешков. И здоровенный сундук с повешенным на него женским портретом забавно символизирует лошадь. И Лазарек – Алексей Гуськов, не с хлыстом, но с палочкой в руке, этой лошадью не правит, но словно бы дирижирует. Ею и всей поездкой. Ездоки – слаженное трио. Монументальный и молчаливый Эфраим – Владимир Симонов. Суетливый и нервический Лазарек в замечательном исполнении далеко ушедшего от своих прежних приемов Алексея Гуськова. Трогательный и трагикомический Авнер Розенталь – Виктор Сухоруков, похожий на новое и весьма своеобразное воплощение почти шекспировского шута. Как и положено шуту, подчас затмевающему королей, Розенталь – Сухоруков становится центром этой истории, ее самым активным и непредсказуемым игроком, за которым можно наблюдать безостановочно и не уставая при этом. В этом спектакле Туминаса вообще многое замешано на игре. То налетят «волки», то неопознанные «военные», то цыганские похороны обернутся буйной свадьбой, то в финале появятся странные люди в спецодежде и начнут опрыскивать дезинфицирующим раствором наконец-то добравшихся до городских ворот Вильнюса евреев. То Юлия Рутберг вдруг обернется грустной и хромоногой Козой с не атрофировавшимся человеческим поведением. То сами путешественники залают, завоют, «встанут на задние лапы». Да и к ним по ходу дела будут прибиваться разные странные личности. Например, патетический «Палестинец» – Павел Попов, весь в черном и со скрипкой в руках, ищущий недостижимую родину. Или некто Хлойне-Генех – Виктор Добронравов, непонятно куда и зачем идущий, вероятно, лишь бы не оставаться в одиночестве. Партитура действия, не только музыкальная (как всегда, выполненная Фаустасом Латенасом), но и режиссерская, весьма неровна – то пульсирует звучными и подвижными моментами, то надолго застывает в монотонном покое. На зрительский успех новая работа Вахтанговского театра, конечно, обречена. Во-первых, у нас принято ходить «на актеров», а у них здесь работы вполне достойные. Во-вторых, новый спектакль Туминаса (пусть он даже и не является таковым в полную меру), безусловно, привлечет внимание. Да и сделан он, как всегда, профессионально. Но вот услышать время здесь вряд ли удастся, ощутить сегодняшний театр его частью тоже. Впрочем, подобное желание испытывают далеко не все зрители. Да и выбор, к счастью, пока еще есть у каждого.
Архивариус: http://www.jnjn.ru/4vM 12.03.2014 На могиле пусть напишут «мистер» «Улыбнись нам, Господи!»: премьера Римаса Туминаса …Сын каменотеса Эфраима Дудака взят под стражу в Вильно: он стрелял в генерал-губернатора. И ничего такого особенного: в Российской империи идут 1900-е, в губернаторов палят многие. А сын Шмуле-Сендера, соседа Эфраима по литовскому местечку, уехал в Америку — и у него там, страшно сказать, автомобиль! У него там дети со странными именами Джордж и Ева. Домой он почти не пишет. А у нищего Авнера Розенталя нет детей, да и разум ослаб: когда-то Розенталь был бакалейщиком, запах его изюма и его корицы висел в пятницу над местечком. Но лавка сгорела. И вот эти трое едут невообразимо далеко — в Вильно. Телегу везет старая кляча Шмуле-Сендера. Что хочет сказать каменотес Эфраим своему сыну, чем может помочь ему? Ответа нет. И неважно. «Куда бы мы ни поехали, куда бы ни шли, мы едем и идем к нашим детям. А они идут и едут в противоположную от нас сторону все дальше и дальше. И никогда мы с ними не встретимся» — ключевые слова нового спектакля Вахтанговского театра. Он не абсолютно новый: театральную притчу по двум романам литовского, а ныне израильского писателя Григория Кановича Римас Туминас уже ставил в своем вильнюсском Малом театре в 1990-х. Спектакль приезжал и в Россию, на фестиваль «Балтийский дом», — зрители вспоминают те гастроли блаженно. Декорация Адомаса Яцовскиса, печальная и прелестная музыка Фаустаса Латенаса, замечательный пластический и режиссерский рисунок спектакля перенесены Туминасом на арбатскую сцену. Могучего, как библейские праведники и патриархи, каменотеса Эфраима в Москве играют (в разных составах) Сергей Маковецкий и Владимир Симонов. Водовоза Шмуле-Сендера — Алексей Гуськов или Евгений Князев. В роли Авнера Розенталя — бессменный Виктор Сухоруков (и это одна из лучших его работ). А Козочку с колокольцем на точеной шее, любимицу Эфраима, единственную его животину и единственного домочадца, играет Юлия Рутберг. Утренняя дойка и отчаянная попытка Козочки бежать в Вильно, за телегой хозяина, — превращаются на сцене почти в парный танец, напоминающий о витебских полотнах Шагала. …Здесь воскрешается навек утраченный мир: сама телега водовоза составлена из топорной, старозаветной семейной мебели, которая вот-вот сгорит в мировых пожарах — от Гражданской до Холокоста. Здесь всякая натура — уходящая: толпа взволнованных жителей местечка во главе с седым ребе и его иссохшей без замужества рыжей дочкой Нехамой, многодетный конокрад Йоселе-Цыган с забубенной таборной повадкой и гомоном десяти малолетних отпрысков, ловкий управляющий польского графа Юдл Крапивников — этот не пропадет и при Советах, перекрасится под любую власть и «титульную нацию», будет выпячивать грудь в комиссарской пролетке так же явно, как выпячивает ее на водительском сиденье графского «Руссо-Балта». Здесь, кажется, твердый позвоночник, явная цель и будущее есть только у зачарованного своей целью Палестинца, который едет в Вильно (Эфраим с компанией подвозят его на телеге), чтоб отправиться из привычной печали и прозябания литовских местечек за море, в Иерусалим. Здесь все стоят, всё стоит на черте исчезновения: в финале телегу, доехавшую-таки до Вильно, встретит толпа «дезинфекторов» в противочумных костюмах, похожих на балахоны средневековых врачей, чтоб беспощадно опрыскивать их и овеивать огнем. Метафора понятна: куда уж яснее… Но прежде всего — Римас Туминас поставил «Улыбнись нам, Господи!» о нежности и жалости ко всему сущему. Ибо всякая натура — уходящая. И всякий несет на плечах свое горе. Нелепая фигурка полусумасшедшего после пожара бакалейщика, с сияющей улыбкой Сухорукова, с его рассудительно-клоунской повадкой и потрепанными крыльями парусинового балахона, в которых путается Авнер Розенталь, — жалостна без меры. Но так же жалостен и водовоз Шмуле-Сендер, смиренно понимающий, что оставлен сыном-американцем навек, и Шмуле-Сендер, имеющий одну заветную мечту — чтоб на его могильной плите написали «мистер». Выдыхая шепотом в придорожную тьму это «мистер», водовоз из нищего местечка словно вырастает над собой (Алексей Гуськов играет эту сцену так, что зрителю хочется и смеяться, и плакать). Всех, всех тут жаль: конокрада со стаей детей, седого ребе, неумелого террориста Гирша… На этом чувстве, на музыке Латенаса, на емкой, изощренной пластике «массовых сцен» держится спектакль. …Тем временем «Евгений Онегин» Римаса Туминаса вернулся с очень успешных парижских гастролей и получил на днях московскую премию «Гвоздь сезона» в главной номинации. Вахтанговский театр, несомненно, вернулся в эпоху Туминаса в число лучших сцен Москвы.
Архивариус: http://www.rg.ru/2014/03/12/misteria.html 12.03.2014 Не до мистерии В театре им. Вахтангова - "Улыбнись нам, Господи" Текст: Алена Карась Спектакль по двум романам Григория Кановича "Улыбнись нам, Господи" и "Козленок за два гроша", премьера которого только что состоялась в Театре им. Вахтангова, Римас Туминас впервые поставил 20 лет назад в Малом театре Вильнюса. История о еврее, который из местечка двинулся в Вильнюс, чтобы повидать арестованного за террористическую деятельность сына, объехала тогда едва ли не все известные фестивали мира. Волнующие истории города, в котором русских, евреев, белорусов было едва ли не больше, чем литовцев, города, в котором пересеклись столетия общей судьбы разных европейских народов, - эти истории стали для Туминаса богатым и волнующим источником творческого вдохновения. Режиссер разворачивает перед нами свой "театр памяти", подробно и объемно воспроизводя исчезнувший литовский мир со всеми его фобиями, идеями, воодушевлениями и разочарованиями. Так он делал в своем "Мадагаскаре" - спектакле по пьесе Марюса Ивашкявичюса, где речь шла о литовском философе 20-х годов, предлагавшем создать на Мадагаскаре "резервную Литву", чтобы лучшая часть страны могла спасти свой мир под натиском грозных соседей. Не менее сложным был его спектакль по пьесе Ивашкявичюса "Мистрас" - об Адаме Мицкевиче, поэте, который так и не стал до конца "литовским"... В этом "театре памяти" литовцев можно любить и ненавидеть, восхищаться, иронизировать и сострадать... Они, как и все, достойны разных чувств. Но стоило Туминасу заговорить о еврейском местечке - и этого свободного, яростного, влюбленного и критически-трезвого взгляда нет и в помине. Вместо него - торжественная, мистериальная, трагическая поступь притчи. Разумеется, разговор о шовинизме, столь назревший в последнее время, точно подталкивал его к "еврейской" теме. Там, куда ни кинь взор - одни жертвы, и интонация плача об исчезнувшем мире "идеш" всегда под рукой. Создать мистерию-притчу, чтобы дать залу простую и ясную эмоцию сострадания и покаяния. Но здесь, кажется, и произошла главная ошибка спектакля и самого выбора материала. В разгоряченном воздухе нынешней московской весны ветхозаветные обороты притчи, одинаково равнодушно взывающие к некоей единой терпимости и общему покаянию, звучат слишком нейтрально. И вот мы мучительно всматриваемся в лица этих "евреев" - героев Сергея Маковецкого, печально и "мудро" сидящего на облучке своего старого скарба, эксцентричного и задиристого Виктора Сухорукова, в "местечковый" танец козочки (Юлия Рутберг), обреченные видеть в них "только хорошее". Этнографичность, печально приправленная монохромным и тоскливым светом (Майя Шавдатуашвили), меланхолически-зажигательной музыкой Фаустаса Латенаса к середине спектакля уже совсем не дает возможности вылезти из этого общего потока "сострадания". Но к кому или к чему же? И вот здесь становится интересно. Туминас простое перемещение отца к сыну в Вильнюс читает как мистериальный исход, как великое путешествие по следам прошлого. Поддавшись этому ритму, мы тоже готовы пуститься неведомо куда. Нежданно столь резко состарившийся театр (напомню, что спектакль срочно эвакуировали из начала 90-х годов), кажется, кладет предел самому этнографическому принципу в театре и мышлении, столь умиротворяюще-беспринципному.
Архивариус: http://www.rbcdaily.ru/lifestyle/562949990805274 12.03.2014 Евреи вышли на большак: в Театре имени Вахтангова сыграли премьеру спектакля «Улыбнись нам, Господи». Татьяна Филиппова. «Что за сила заключена в дороге! Да, еврей счастлив только в дороге — на колесах ли, на пароходе ли, в мечтах ли. Может, потому и кочует он из края в край, из города в город, что нет у него своей земли, своего угла?» — думает Эфраим бен Иаков Дудак, каменотес из местечка Мишкине, собираясь в долгий путь в Вильно. Эфраим едет в Вильно, чтобы увидеть в последний раз живым — а может быть, и мертвым — своего среднего сына Гирша, который стрелял в генерал-губернатора и сейчас сидит в политической тюрьме, ожидая приговора суда. Вместе с каменотесом едут его друзья — водовоз Шмуле-Сендер Лазарек и нищий Авнер Розенталь. Три старых, как горе, еврея, едут в прекрасный город Вильно на телеге, в которую запряжена старая кобыла водовоза, и говорят обо всем на свете. Вернее, о том, о чем могут говорить три старика, прожившие жизнь в еврейском местечке на окраине империи, — о женах, о детях, которые разлетелись кто куда, о справедливости, которую не догнать на телеге водовоза и даже не приблизиться к ней, потому что она всегда там, впереди, за тем лесом, за тем извивом. Три старика на одном возу Двадцать лет назад художественный руководитель Театра имени Вахтангова Римас Туминас уже ставил этот спектакль — но не в Москве, а в Литве. По его словам, спектакль был снят из-за того, что ушли из жизни игравшие в нем актеры. В основе спектакля — два романа писателя Григория Кановича, автора десятка произведений о судьбе восточноевропейского еврейства с конца девятнадцатого века до наших дней. В постановке Туминаса сага превратилась в притчу. Три старика на старой повозке — это обитатели своеобразного Ноева ковчега, который движется не только по Вильнюсскому тракту, но и по стране памяти, где живут все старики на свете. Есть спектакли, которые очень трудно, практически невозможно пересказать — «Улыбнись нам, Господи» как раз из таких. Главная сюжетная линия — дорога в Вильнюс — петляет, поворачивает то туда, то сюда, трагедия переходит в фарс, философическое размышление — в анекдот о трех евреях на кладбище. Многие эпизоды напоминают картины Марка Шагала; порхающая над сценой беленькая козочка (Юлия Рутберг) — точно оттуда. Нежность к камню Символическое путешествие все время прерывается какими-то фантастическими событиями. Вот Авнер Розенталь (Виктор Сухоруков играет бывшего бакалейщика, ставшего нищим, так что оторвать взгляд от него невозможно) бежит в лес, пытаясь превратиться в дерево. Вот водовозу (Евгений Князев) приходится спасать свою лошадь то от напавших ночью волков, то вызволять ее из объятий конокрада, которому сейчас совсем не до старой кобылы — он оказался гостем на собственных похоронах. Самый реальный, весомый персонаж этой притчи — каменотес Эфраим, в чьей фигуре, как написано в романе, было что-то от камня. Как это удается Сергею Маковецкому, исполняющему роль Эфраима Дудака в первом составе, непонятно, но его каменотес действительно кажется тяжелым, неповоротливым, большеруким. И очень нежным — к людям и камням. Собираясь в путь, Эфраим приходит попрощаться со своими тремя покойными женами, и на могиле каждой оставляет камень — как подарок или письмо. Понятно, что путешествие такого рода не может закончиться, смысл дороги — в ней самой, но Римас Туминас нашел для спектакля-притчи финал, логичный и в то же время неожиданный. В романе Кановича на этот счет есть невеселая фраза: «У евреев все всегда начинается хорошо, а кончается плохо».
Архивариус: http://www.aen.ru/?page=articleoftheday&article_id=3539 "Улыбнись нам, господи" МОСКВА, 12 марта 2014 (АЕН) – В театре им. Евгения Вахтангова прошла премьера спектакля режиссера Римаса Туминаса "Улыбнись нам, господи" по романам Григория Кановича "Улыбнись нам, господи" и "Козленок за два гроша". В спектакле заняты: Сергей Маковецкий, Евгений Князев, Виктор Сухоруков, Юлия Рутберг, Ольга Чиповская, Алексей Гуськов, Александр Рыщенков, Олег Макаров, Виктор Добронравов, Григорий Антипенко и др. В центре истории — судьба литовского еврейства, раскрытая через рассказ о "маленьком человеке", упорно противостоящем злу. О чем истори\? О долгом жизненном пути стариков евреев, едущих из местечка в Вильно узнать о судьбе сына одного из них, покушавшегося на жизнь генерал-губернатора. "Куда бы мы ни поехали, куда бы ни шли, мы едем и идем к нашим детям. А они идут и едут в противоположную от нас сторону все дальше и дальше… И никогда мы с ними не встретимся…" Много неожиданностей подстерегает путников. Длинна дорога в Вильно, но еще длиннее воспоминания о прошлом, полные лишения и обид, о смерти, что поджидает каждого, о не сбывшихся надеждах, о потерях, которых не вернуть. В этой истории один сюжет – дорога к детям и один смысл – философия жизни, где каждому уготовано свое место. Все есть в этих воспоминаниях, нет только радости и надежды. А может быть случится, наконец, чудо и палестинец доберется до Земли Обетованной, сына Эфраима оправдают, а Авнер, превратившись в дерево, обретет вечную жизнь. И все это произойдет?!! Только улыбнись нам, Господи! Следующие спектакли пройдут в театре 20 марта, 1, 15, 22 апреля, 13, 17 и 20 мая. В магазине издательства "Книжники" имеется в наличии пятитомник произведений Григория Кановича. 1 том Роман "Свечи на ветру" и короткое проникновенное эссе "Сон об исчезнувшем Иерусалиме" заслуженно открывают пятитомник. Златоглавый Иерусалим на холмах, благодаренье Господу, не исчез и пребудет вовеки. Исчез другой Иерусалим – Северный, в Вильне, в колыбели и святыне литовского еврейства, в городе мудрецов и страдальцев за веру праотцев; в городе, по крышам которого когда-то по ночам ангелы-хранители расхаживали, как кошки, и кошки – как ангелы... Роман "Свечи на ветру" явился важным и благоприятным толчком для появления на свет всех других произведений автора. В нем впервые обозначились приоритеты его творчества – в полную силу зазвучала тема участи еврейского народа, обреченного советской властью на покорность и молчание. В художественный корпус романа входят три части – "Птицы над кладбищем", "Благослови и листья и огонь" и "Колыбельная снежной бабе". Стержень повествования – история взросления подростка Даниила в непростых, порой трагических условиях предвоенного мира и жестокой войны. 2 том "Слёзы и молитвы дураков" – роман-притча, действие которого происходит в небольшом еврейском местечке в Литве в конце XIX века. В центре повествования – странник, выдающий себя за посланца Бога. Ему якобы Бог поручил собрать на земле все грехи человеческие и представить их в небеса на суд Господа. На материале прошлого и через образы героев романа затрагиваются такие животрепещущие проблемы, как свобода и рабство, вера и безверие. Роман "И нет рабам рая" является как бы продолжением "Слёз и молитв дураков", только в более поздних обстоятельствах. Через судьбу главного героя – присяжного поверенного Мирона Дорского, отрекшегося от своего народа, автор прослеживает тернистый путь человека от приспособленца и дезертира из стана гонимых в стан правящих, а затем – к защите своего угнетённого рода-племени от кровавого навета, к вольнодумству и бунтарству. 3 том Роман "Козлёнок за два гроша" – дилогия. В ней широко представлена жизнь евреев в созданной царским правительством черте оседлости для тех, кто в империи родился под еврейской крышей... С центральным героем дилогии – каменотёсом Эфраимом Дудаком случилось несчастье: его сын Гирш совершил покушение на виленского генерал-губернатора и был приговорен к смертной казни. Старый отец отправляется на телеге своего друга – балагулы Шмуле-Сендера в Вильно, чтобы проститься со своим сыном. Дорога полна приключений и выстлана горькими размышлениями о мироустройстве, о справедливости, о милосердии, о неискоренимой ненависти между народами. Господь, мол, оплошал, не улыбнулся им, наплодил такое их множество. Не потому ли один из персонажей в пылу спора печально восклицает: "Ах, если бы я был царём, я бы всех сделал евреями!" Во второй части дилогии – романе "Улыбнись нам, Господи", действие переносится в Вильно, где старший сын Эфраима, образованный Шахна работает в жандармском управлении переводчиком и пытается всеми силами помочь брату. Но его попытки тщетны... ибо убийством себе подобных Господний мир изменить к лучшему, к более совершенному, невозможно. 4 том Повести, входящие в четвертый том, можно условно причислить к автобиографическим. В "Ликах во тьме" главного героя Григория-Гирша, беженца из маленького литовского местечка, немилосердная судьба забросила в военную годину в глухой казахский аул, находящийся посреди бесконечной, как выцветшее небо, степи. Там он сталкивается с новыми, порой бесчеловечными реалиями новой действительности... "Продавец снов" – автор встретил своего одноклассника-эмигранта Натана Идельсона в Париже. Он-то и предложил приезжему приятелю между посеще-ниями музеев и выставок заняться "продажей снов" – рассказывать старым эмигрантам из Литвы об их родных местах – о кладбищах, лавках и синагогах – отогревая от забвения их души... Роман "Парк евреев" – рассказ о стариках-евреях, на долю которых выпали такие тяжкие испытания, как война, концлагеря, гетто. Все они вместе как бы представляют собой сооруженный из слов памятник исчезнувшему восточно-европейскому еврейству... Рассказы, включая "Штрихи к автопортрету", в котором автор рассказывает о своей семье и пути в литературу, в основном взяты из книги "Облако под названием Литва". 5 том Все творчество писателя – цепь островов памяти, где навеки останутся жить евреи из уничтоженных местечек Литвы, останутся даже тогда, когда уже не будет никого из тех, кто их помнил. Последние романы писателя – "Очарованье сатаны" и "Местечковый романс" – тоже о памяти. "Очарованье сатаны" – безжалостное, но не жестокое повествование о гибели еврейского местечка Мишкине, о том, как рвутся вековые нити, соединяющие жизни разных людей. Это роман о том времени, когда, по выражению одного из действующих лиц, дьявол расплачивается наличными, а Господь Бог – библейскими заветами, и когда на еврейских кладбищах мёртвые боятся воскреснуть, опасаясь, что за ними придут... "Местечковый романс" – роман автобиографический, недолгое путешествие в детство, в страну добрых, примечательных людей. Это – бабушка Роха, мать Хенка, отец Шлеймке, деды, дядья и соседи – литовцы, поляки и русские, жившие когда-то в небольшом местечке Йонава в мире и согласии, пока устоявшийся веками уклад не порушил и не потопил в крови Холокост. "Местечковый романс" – своеобразный реквием по довоенному еврейскому местечку, по целой планете, столетиями вертевшейся до своей гибели вокруг скупого литовского солнца. Александр Ландштрасс
Архивариус: http://www.kp.ru/daily/26206.4/3091224/ 13.3.2014 Грустный каменотес Сергея Маковецкого Римас Туминас перенес на сцену Вахтангова свой спектакль «Улыбнись нам, Господи» Анастасия ПЛЕШАКОВА Худрук Театра им. Вахтангова обращался к роману Григория Кановича «Улыбнись нам, Господи» еще в Драматическом театре в Вильнюсе. И вот на днях московские зрители смогли оценить новую версию постановки. Центральный герой истории - суровый каменотес Эфраим Дудак в исполнении Сергея Маковецкого. Его сын-революционер совершил покушение на генерал-губернатора, за что приговорен к казни. Спасти Гирша от виселицы почти невозможно, но пожилой отец все-таки едет хлопотать за непутевого сына или по крайней мере чтобы проститься. С ним в путь отправляется его друг Шмуле-Сендер (Алексей Гуськов). По дороге к ним присоединяются шебутной лавочник Авнер Розенталь (Виктор Сухоруков), у которого сгорела лавка, и незнакомец, направляющийся в Палестину (Григорий Антипенко). Дорога этой компании полна приключений, встреч и проблем, разговоров о справедливости и воспоминаний о прошлом, о лишениях и обидах, о потерях, которые не вернуть, и надежде, что Господь улыбнется им. Когда-нибудь. Римас Туминас - мастер поэтического театра. История еврейского местечка Мишкине стала общечеловеческой притчей. Детали и характерные картинки быта лишь украшают спектакль. - Куда бы мы ни ехали, мы всегда едем к нашим детям, - рассуждает Туминас. - А наши дети идут в противоположную сторону. Все дальше и дальше. И никогда мы с ними не встретимся. Но все равно надо верить в чудо. Может быть, странник доберется до земли обетованной, а сына оправдают...
Архивариус: http://www.youtube.com/watch?v=J2K-cxGYKuE "...ни скрипа колеса, ни ржания лошадей, ни намека на первую скорость, хотя современные технологии в театре позволяют разнообразно изобразить путешествие из пункта «А» в пункт «Б». Нет, Римас Туминас отказался от какого бы то ни было движения: намерение он перевел в метафору — мощную, актуальную, российскую. — Понимаешь, они все топчутся, топчутся на месте, хотя сами думают, что едут, — скажет он мне в каком-то отчаянии после спектакля. — А надо ехать, несмотря ни на что! Надо что-то делать, делать, а не только говорить. Это и актеров касается, и страны, и всех."
Архивариус: http://www.mk.ru/culture/theatre/article/2014/03/11/996705-neevreyskiy-vopros-povahtangovski.html 12 марта 2014 г. Нееврейский вопрос по-вахтанговски Новая мощная премьера Римаса Туминаса Марина Райкина Почему среди птиц нет бедных? Почему животные не бывают нищими? Кленом быть лучше, чем человеком. А самая короткая дорога только до корчмы и до кладбища. Вопросы летят в зал и рождают другие вопросы — про сегодня, про нас в нем, а ответов ни у кого нет. Особенно теперь. Особенно ответов. Звучат они со сцены в премьерном спектакле вахтанговского театра по двум повестям Григория Кановича «Улыбнись нам, Господи». Главные герои — евреи. Их играют одни русские – Маковецкий, Симонов, Гуськов, Князев, Сухоруков и Добронравов. — Здравствуйте, евреи! — это приветствие прозвучит за три с лишним часа много раз и вызовет смех в зале. Подобное обращение к русским или татарам вряд ли вызовет такую реакцию. Еврейский же вопрос для мира и особенно России — совсем другое дело. Тут за милыми деталями и спецификой речевых оборотов, например, как в Одессе, мощным контекстом встают скорбь, история, войны, погромы, геноцид... Да и не про колоритную южную Одессу пишет в своем пятикнижье Григорий Канович: его герои из маленького еврейского местечка Мишкине в Литве, из которого они на повозке едут в центр мира — в Вильнюс! Дорога — бесконечная, дальняя, через непроходимые леса («И зачем евреям леса?» — слова возницы Шмуле). И застывшая, точно вкопанная, на месте сама эта поездка — ни скрипа колеса, ни ржания лошадей, ни намека на первую скорость, хотя современные технологии в театре позволяют разнообразно изобразить путешествие из пункта «А» в пункт «Б». Нет, Римас Туминас отказался от какого бы то ни было движения: намерение он перевел в метафору — мощную, актуальную, российскую. — Понимаешь, они все топчутся, топчутся на месте, хотя сами думают, что едут, — скажет он мне в каком-то отчаянии после спектакля. — А надо ехать, несмотря ни на что! Надо что-то делать, делать, а не только говорить. Это и актеров касается, и страны, и всех. На большой сцене вахтанговского он выстроил странный мир, с простой, но конкретной историей. Из странностей — коза, зависшая на стене над сценой с растопыренными четырьмя копытами вперед. На одном — носок шерстяной, на другом — туфель черный. В роли домашнего животного выступает артистка Рутберг. На сцене же обшарпанные тумбочки — это кладбище с могильными плитами и положенными на них, согласно еврейскому обычаю, камнями вместо цветов. Эфраим Дудак (в этот день играл Сергей Маковецкий) сам как неживой — и от старости, и от прожитых лет. Ему сообщают, что его единственный сын в Вильнюсе стрелял в генерал-губернатора, ранил того в руку и ногу и теперь ждет суда. Полумертвый старик вместе с двумя другими евреями — крикливым возницей Шмуле (играл Евгений Князев) и эксцентричным бакалейщиком Авнером Розенталем (Виктор Сухоруков) — отправляется повидать сына. Может быть, в последний раз — кто знает. Вот и все. А дальше — дорога, без движения и конца. Свою дорогу Туминас подчинил строгой вертикали. Что бы ни происходило в долгом пути евреев, остается образ вознесения. Прежде всего за счет декорации Адомаса Яцовскиса его конструкция впечатляет: это даже не повозка, а странное нагромождение, кажется, всего, что есть. Но не ищите здесь шкафа или, скажем, кровати — что-то большое, угловатое, необхватное и старое, оставляющее осадок горечи, того и гляди рухнет. И ржавое все вокруг. Причем металл по стенам не состаренный в мастерских театра — ржавые листы искали в экспедициях по свалкам Москвы и области. Вообще, новая работа Туминаса масштабна и сделана с размахом — такие сейчас только в опере. Сходства с музыкальным театром добавляют большие массовые сцены (жители местечка, волки, чума или холера) и хоралы другого постоянного соавтора режиссера — Фаустаса Латенаса. Они вырастают из отчаянного крика, когда жить становится совсем невмоготу, и тогда звук наполняется энергией и оккупирует все ржавое пространство. Текст Кановича — философский, притчевый, в постановке даже избыточный и произнесенный с малейшим пафосом, что называется, «по школе», обречен на фальшь. Здесь от актеров требуется особый способ существования, иная интонации. Роли трех евреев сложны еще и тем, что на одном мастерстве их по-настоящему не сыграешь — не присвоишь себе чужое несчастье, если запыхавшись прибежишь на спектакль с сериальных съемок и пересядешь в повозку из «Мерседеса». Дорогое авто с материальным благополучием, кажется, ни при чем (не голодать же, чтобы сыграть блокадника), но чувство внутренней сытости в данной истории гарантирует только притворство. А кому нужна деланная притча?! Не понимаю, как удается Маковецкому играть полное отсутствие в предлагаемых шумных обстоятельствах: его Эфраим вроде со всеми и один, он в повозке и давно не здесь. У него глаза мертвого человека и как будто провалились. На контрасте с ним существует Сухоруков — у артиста это третья попытка войти в ансамбль Вахтанговского. До этого был «Король Лир» и блестящая роль шута — и вот эксцентричный Авнер Розенталь, сыгранный виртуозно. Это мастера, но настоящим открытием для меня в этом спектакле стал Виктор Добронравов. Его герой — даже не герой, а карикатура, и его особого рода комичность вносит неповторимый колорит в скорбную поездку. Дело не только, какой он и как жестко держит рисунок роли, а как реагирует на партнеров, отзывается на их малейшее движение. Второй сезон и у Добронравова вторая после Онегина блистательная роль. «Улыбнись нам, Господи» можно считать программным спектаклем не только по его художественным достоинствам. Он, желая того или нет, обозначает тенденцию, которая сегодня становится, может, самой главной — когда важно не только как, но и что говорит театр и художник. Сегодня, когда вокруг слишком много беды (у народов, у отдельных людей), когда все вокруг разваливается (экономика, политическая система, межличностные отношения), театр в том числе занимается разрушением, множит агрессию. А само разрушение возводит в тренд. Приняться же за строительство, объединение — все равно что пуститься в трудную дорогу. А на это сегодня не каждый способен. Эту дорогу осилит только социально ответственный. И тогда ему, может быть, улыбнется Господь.
Архивариус: http://portal-kultura.ru/articles/theater/31361-aleksey-guskov-ya-i-sam-iz-mestechka/ 13.03.2014 Алексей Гуськов: «Я и сам из «местечка» Анна ЧУЖКОВА Алексей Гуськов, исполняющий в спектакле «Улыбнись нам, Господи!» одну из главных ролей, рассказал «Культуре», каково это — всю жизнь находиться в дороге. культура: Это Ваше первое сотрудничество с Римасом Туминасом? Гуськов: Да. Всегда восхищался тем, что делает Римас Владимирович. А когда вошел в труппу вахтанговского театра, мысленно примерял на себя некоторые роли, наверное, как любой актер. Конечно, играть в его постановке — большая честь. Но получить роль — полдела. Она требует огромной работы. И спектакль еще будет, как ребенок, расти, взрослеть. Проза Кановича сразу заинтриговала. Как вообще можно это поставить? А когда увидел инсценировку, растерялся окончательно. Но потом вспомнил, как ставили «Евгения Онегина». Работая над ним, мои коллеги тоже, вероятно, немало удивлялись фантазии режиссера. А ведь спектакль идет с огромным успехом. Гриша Антипенко сказал, что, работая с этим режиссером, чувствовал себя не то что первокурсником — абитуриентом! Словно за плечами нет никакого театрального опыта. Все, что умел, — не годится. И я подписываюсь под этими словами. Путь, которым Римас Владимирович ведет артиста, настолько необычен и непривычен, что ощущаешь себя чистым листом. Зато к концу каждой репетиции будто разгадываешь начерченный режиссером на этом листе кроссворд или шараду. Этакий шифр к персонажу. Туминас ставит очень трудные задачи. И «договориться», прийти к компромиссу с ним невозможно. Режиссер творит свой мир, а ты либо с ним, либо должен отойти в сторону. культура: Не находите спектакль чересчур тяжелым? Гуськов: А жизнь? Она мне тоже не кажется легкой... Посмотрите, на какие полюса сегодня разделено общество, какая грязь в интернете. Некоторые не желают приложить хотя бы минимум усилий, чтобы перестать быть похожими на свиней. культура: Даже в самые трудные времена люди находят радость в семье. А Канович, кажется, и в нее не верит. Все герои одиноки. Гуськов: Что поделаешь, у детей — своя жизнь. И это правильно. Соглашусь с моим персонажем Шмуле-Сендером: «Куда бы мы ни поехали, куда бы ни шли, мы едем и идем к нашим детям. А они идут и едут в противоположную от нас сторону… Все дальше и дальше… Что делать, если с детьми мы можем только прощаться?» культура: Вы родились в Польше. Наверняка еще в детстве встречали людей, напоминающих персонажей Кановича? Гуськов: Я и сам такой — из «местечка». Вырос в военном городке, а это тоже отдельный мир. У местечкового человека особая психология. Однажды он с внутренним восторгом открывает для себя большой мир. Сейчас Москва для меня родной город, хотя много лет назад бродил по улицам с открытым ртом. И так же знакомился с Парижем, Нью-Йорком, Римом, Токио... В дороге многое про себя узнаешь. Есть время подумать. Набраться впечатлений. культура: Проза Кановича пестрит афоризмами. Какое-то высказывание, наверняка, запало в душу? Гуськов: Многое из романа не вошло в инсценировку, как и сама фраза «Улыбнись нам, Господи!». Хотя реплика могла принадлежать любому персонажу. А мне запомнилось такое рассуждение: «Вера должна быть не щитом, не броней, а раной — только прикоснись, и она отзовется чьей-то болью». Это итог и моих размышлений о вере. культура: Прошлым летом Вы сыграли в итальянском фильме папу римского. Когда он выйдет на экраны? Гуськов: Мировая премьера картины об Иоанне Павле II состоится в конце апреля. Мне бы хотелось, чтобы кино увидели и в России, но это, как вы понимаете, от меня не зависит. Картина в первую очередь сделана для двух миллиардов католиков, а Россия — православная страна. Может быть, сначала надо снять кино про наших святых, а потом уже рассказывать о католических? Собираюсь в апреле отправиться на премьеру в Польшу. Возьму с собой маму, заедем в город, где я родился, где служил мой отец в Северной группе войск. культура: Вы отправляетесь в Италию — опять съемки? Гуськов: О новом предложении говорить пока рано. Актеры — суеверные люди. Скажу одно — проект красивый... Сейчас еду на встречу с режиссером. Если все сложится удачно, начнем работать 15 мая. культура: Каких еще ролей ждать от Вас в ближайшее время? Гуськов: Недавно закончил сниматься в картине Виктора Демента. Сценарий по книге Владимира Тендрякова «Находка» еще три года назад получил грант Берлинского фестиваля. Мужчина находит в тайге младенца. Встает вопрос: выжить или спасти малыша? Такая притча, где звери и деревья живут своей жизнью, а рядом — мир людей с их страстями и страстишками. Материал удивительный! Этот проект — одна из немногих радостей. Современным авторам кажется, что если написать жиденько, то актеру будет легче произносить. А ведь не произносится. На мой взгляд, главная проблема сегодняшней культуры — мы все хотим упростить.
Архивариус: http://niktaroff.com/categories/drama/lord-smile-us-theatre-of-vahtangov 13 Март 2014 Театр им. Евгения Вахтангова - «Улыбнись нам, Господи». Автор: Анна Бояринова В основу нового спектакля Римаса Туминаса на сцене московского театра им. Евг. Вахтангова легла дилогия Григория Кановича «Козлёнок за два гроша». В неё входит одноименный роман и роман «Улыбнись нам, Господи», чей заголовок Туминас вынес в название постановки. Дилогия повествует о дороге бакалейщика, каменотёса, водовоза и нищего-юродивого в Вильнюс. Каменотёс хочет проститься со своим сыном, приговорённым к смертной казни, и отправляется в путь, остальные к нему присоединяются. Все они евреи. Об их пути, о трудностях, с которыми они сталкиваются, о людях, которых встречают, о мыслях, которые их посещают в дороге, рассказывает спектакль. По всему видно, что это необычная постановка. Это спектакль-притча с библейскими реминисценциями. Если в русской литературной традиции понятие дороги неразрывно связано с чудесными приключениями, то в еврейской – с молитвой. Любая дорога здесь так или иначе носит черты паломничества. Как следствие: обилие в диалогах героев незатейливых и истинных в своей простоте фраз, каждая из которых – афоризм. «Что стряслось на свете? Сегодня можно и человека – как муху…» – говорит, например, каменотёс. Однако перед создателями спектакля стояла непростая задача внешнего характера: показать движение через статику, на которую обрекает действие небольшое пространство сцены. Решить эту задачу помогла музыка. Композитором выступил Фаустас Латенас. По задумке, его музыка здесь звучит практически всё время: то тихо, то громко, то мелодично, то ритмично, – под её звук проходит каждая сцена. Ход музыки равнозначен ходу самой жизни, такой же текучей и разнообразной. Как и жизнь, она проходит в спектакле незаметно: кажется, что суть вещей кроется не в ней, а в, скажем, нагромождении чемоданов, столов и стульев по силуэту запряженной повозки в центре сцены, на котором возвышаются герои. Между тем без музыки действие потеряет динамику, а значит, не получится показать путь. Кроме того, она имеет легкое гипнотическое свойство, настраивающее зрителей на восприятие глубинных смыслов разговоров. В спектакле заняты два состава артистов. Обозначим их «4+1»: бакалейщик, каменотёс, водовоз, нищий-юродивый и палестинец, присоединяющийся к ним во втором действии. Соответственно: Виктор Сухоруков, Сергей Маковецкий, Евгений Князев, Виктор Добронравов и Григорий Антипенко; Виктор Сухоруков, Владимир Симонов, Алексей Гуськов, Виктор Добронравов и Павел Попов. Кроме того, в обоих составах Юлия Рутберг исполняет роль козочки, которая по всем правилам притчи в нужный час помогает героям не только молоком, но и словом. Очевидна «спетость» героев: экспрессия на сцене создается не за счёт слов и интонаций каждого по отдельности, а благодаря их соотношению между собой в игре артистов. В итоге спектакль-притча приобретает стройность и законченность. Можно придраться только к Антипенко, дебютировавшему у Туминаса: он казался несколько скованным и неловким в образе палестинца. Уверенна, что от этого скоро не останется и следа – в артисте чувствуются глубочайший потенциал и внутренняя гибкость. За эти свойства, вероятно, Туминас и выбрал его на роль внешне благополучного человека, решающего бросить всё и начать жизнь с чистого листа в Палестине. «Улыбнись нам, Господи» ломает привычные зрительские рефлексы – здесь нет популистского юмора и трагедийности, где в смехе и сопереживании чувствуется больше инертности, чем искренности. Этот спектакль даёт зрителю свежий импульс в осознании всего, что происходит вокруг. Вопреки нерадостному финалу (все герои погибают, спасается только палестинец), послевкусие спектакля светлое. «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит её; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит её» (от Иоанна, 12:24-25), – эти известные слова из Нового Завета очень точно характеризуют жизненный путь героев. Умерев физически, они возрождаются духовно и живут в веках, вдохновляя писателей, режиссёров и артистов. Смерть становится для героев наградой. И на какую-то долю секунды кажется, что Господь улыбается не только им, но и всему зрительному залу.
Архивариус: https://vk.com/public43163643 15.3.2014 Римас Туминас поставил спектакль «Улыбнись нам, Господи!» В постановке задействованы такие актеры, как Виктор Сухоруков, Сергей Маковецкий и Юлия Рутберг. Москва, 15 марта. В Вахтанговском театре поставили спектакль «Улыбнись нам, Господи!» по романам Григория Кановича. Это история побега троих евреев от обыденности, но в театре подчеркивают, что спектакль об общечеловеческих проблемах. Проводником в нелегком пути выступил режиссер Римас Туминас. В спектакле задействованы одни звезды, такие, как Виктор Сухоруков, Сергей Маковецкий, Юлия Рутберг.
Архивариус: http://rus.ruvr.ru/2014_03_11/Teatr-Vahtangova-Ulibnis-nam-Gospodi-5379/ 11 марта 2014, 18:42 Театр Вахтангова: «Улыбнись нам, Господи» © Фото: «Голос России» В московском Театре имени Вахтангова – еще одна премьера. После русской классики - Лермонтова и Пушкина – его художественный руководитель Римас Туминас обратился к прозе популярного в Литве и практически не известного в России писателя Григория Кановича. Новый спектакль - «Улыбнись нам, Господи» - притча по романам писателя. В его центре – судьба «маленького человека» на примере еще одной еврейской истории… «Куда бы мы ни ехали, куда бы ни шли, мы едем и идем к нашим детям. А они идут и едут в противоположную от нас сторону все дальше и дальше… И никогда мы с ними не встретимся…» Это изречение одного из персонажей пьесы красноречиво говорит: это история не только о стариках евреях, которые едут из своего местечка в город Вильно, чтобы узнать о судьбе сына одного из них. Дорога в Вильно длинна, но еще длиннее - воспоминания о прошлом, полном лишений и обид, мысли о смерти и несбывшихся надеждах. Для Римаса Туминаса этот спектакль – попытка во второй раз войти в одну реку. Он уже ставил эту вещь в родном Вильнюсе, но судьба спектакля сложилась трагически: один за другим ушли из жизни игравшие его актеры, и никакие вводы не помогли реанимировать постановку, рассказал известный режиссер. "Он меня беспокоил, этот материал, он как бы не доигран после смертей: не доиграно, не дожито, не прожито. Что-то судьба несправедливое с нами сделала. Фундаментальные мысли здесь – это дорога, дорога к детям, к обещанному празднику, на землю обетованную. Мы все так живем – в ожидании, в пути. Мы готовимся, мы едем. Там, где дети, где близкие наши, - там праздник. Встреча с детьми – праздник. И вся наша жизнь – это долгое путешествие в этот праздник. Мы в дороге от рождения. Я дорогу эту люблю: все в ней – и любовь, и беды. А главное, мы должны быть в дороге - в дороге познаешь все". И дорога раскрывает человека – так же, как раскрывает его театр, убежден Римас Туминас. В своем новом спектакле он задействовал звездный состав труппы среднего поколения: Сергей Маковецкий, Евгений Князев, Виктор Сухоруков, Алексей Гуськов… Причем звездными будут оба состава. Актеры признаются, что так или иначе примеряли эту историю со столь ярким еврейским колоритом на себя. И кровь тут ни при чем, уверен артист Евгений Князев: "Почему меня так тревожит этот спектакль, волнует работа в нем? Когда я был студентом Горного института, меня отправили на практику в Ленинград, и мои родители решили навестить своего сына, посмотреть, не плохо ли ему там, как он там живет. И меня, 20-летнего, это оскорбило. И когда они приехали, я уехал в Гатчину в тот же день. Когда уже сел в электричку, понимал, что совершил нехороший поступок, но я должен был проявить свою независимость, и я ее проявил. И вот эту вину я несу до сих пор перед своими родителями. Их уже нет, а я виноват". Все люди одинаковы, продолжает Евгений Князев, одинаковы их заботы и беды. И это произведение отнюдь не еврейское – оно общечеловеческое, говорит в свою очередь его дублер - актер Алексей Гуськов: "Это путь автономного существования. Как написано у великого философа, только пройдя путь, ты понимаешь, какой путь хотел пройти. И этот спектакль для меня - какой-то новый шаг, новая система координат, которую мы продолжаем осваивать - честно, в меру сил и таланта". Каждому в жизни уготовано свое место: еще один смысл, заложенный автором сюжета и продолженный режиссером. «Эта история касается абсолютно всех», - уверена актриса Юлия Рутберг, сыгравшая в нем совсем «молчаливую» роль. "Это очень трудный спектакль. В нем трудно молчать, трудно говорить, трудно жить. Но я благодарна своим партнерам – я плаваю в их воде, в той питательной среде, которую они создают. И когда я слушаю, как они играют, многие вещи рождаются внутри просто оттого, как они раскрывают текст и что говорят. А вообще, мне кажется, что это про всех. Это Ноев ковчег". Куда ведет «дорога», никто не знает. Но только в дороге герои начинают что-то понимать о себе, друг о друге, становятся светлее. И, быть может, они и узрят, наконец, улыбку Господа. Карина Ивашко
Архивариус: http://www.tele.ru/stars/gossip-column/v-moskve-proshla-postanovka-spektaklya-ulybnis-nam-gospodi-s-viktorom-sukhorukovym-i-sergeem-makovets/ 6.03.2014, 12:00, Зоя Игумнова В Москве прошла постановка спектакля «Улыбнись нам, Господи» с Виктором Сухоруковым и Сергеем Маковецким. Звездный состав для своего нового спектакля собрал худрук Театра имени Вахтангова Римас Туминас. На фото — Виктор Сухоруков и Евгений Князев с режиссером Римасом Туминасом - Фото: Сергей Иванов Историю из дореволюционной жизни местечковых евреев рассказывают Сергей Маковецкий, Владимир Симонов, Виктор Сухоруков, Алексей Гуськов, Евгений Князев, Юлия Рутберг, Григорий Антипенко и Виктор Добронравов. Костюмерному цеху к премьере предстояло сшить более 40 костюмов. В связи с этим костюмеру Галине Петровне присвоили торжественное звание «царь и бог», но она, погруженная в эскизы костюмов и фотографии времен начала века, только отмахивается: — Какой я вам царь, вот шляпы лучше возьмите примерьте! — Посмотри, как тебе кепочка, которую мне приготовили? — интересуется у Виктора Сухорукова Сергей Маковецкий. — Мне кажется, мелковата! — На, примерь другую, — советует Виктор Иванович. — Эта сидит как надо. Напротив гримерной Сухорукова столик с несколькими шляпами. Среди них — раритетный котелок, сделанный еще до войны в Лондоне. Внутри на подкладке автограф Юрия Яковлева. — Юрий Васильевич — мой талисман на сего-дняшний день, — радуется Сухоруков. — Когда я выбирал себе рубашку, в которой буду играть, протянул руку вот к этой, и так она мне понравилась, прямо приросла ко мне. А потом глянул — а на ней написано «Юрий Яковлев». Он ушел, а мне рубашку передал. Интересно, от кого будут ботинки и пальто? — Такие вещи как обереги, — замечает Юлия Рутберг. — Они пропитаны энергией больших мастеров, помогают нам работать. Евгению Князеву некогда размышлять об оберегах. Он крайне удивлен. Надев пальто, обнаруживает в карманах… камни. — Это зачем? — спрашивает артист, выгружая стройматериал из карманов. И тут же получает доходчивое объяснение костюмера: камни оттягивают карманы, и пальто выглядит более поношенным. — Впрочем, не торопитесь, сейчас вам другое пальто принесут, серое, оно будет казаться более старым, — говорит костюмер. — Не надо, я сейчас это грязью измажу, и будет хорошо, — предлагает в шутку артист. — Наш спектакль — еще не родившийся ребенок. Каким он родится — толстым или худым, блондином или брюнетом, мы пока не знаем, мы сейчас в процессе, — говорит Сергей Маковецкий. — Сейчас родим, а зрители потом оценят, каким он получился. Да, и принесите мне, пожалуйста, сапоги побольше, растоптанные какие-нибудь. Вот эти в самый раз! Довольный актер надел новые, точнее, старые сапоги и пошел на сцену.
Архивариус: http://www.teatrall.ru/post/347--vremya-sobirat-kamni/ 18 марта 2014 г. Время собирать камни Новая постановка Римаса Туминаса "Улыбнись нам, Господи" в Театре им. Вахтангова: пронзительно и с болью... Автор - Юлия Чечикова Спектакль по дилогии русско-еврейского писателя Григория Кановича "Козленок за два гроша" и "Улыбнись нам, Господи" шел в 90-х на сцене Малого театра Вильнюса. Спустя почти двадцать лет Римас Туминас представил в Театре имени Вахтангова московскую версию истории с еврейским колоритом. Специфика повествования состоит в том, что все события происходят в дороге - герои отправляются в путь на телеге. Поэтому перед Туминасом стояла задача насытить действие динамикой, сымитировать движение, призвав на помощь музыку (бессменный композитор в работах Туминаса - Фаустас Латенас) и освещение (Майя Шавдатуашвили). В центре сцены - пирамида из нагроможденных друг на друга ящиков, комодов и шкафов. Венчает конструкцию подобие мачты с белой тканью. Вот такое необычное средство передвижения предлагает героям притчи сценограф Адомас Яцовскис. Весь их путь сопровождается афоризмами, преимущественно фаталистического настроения. Один из главных персонажей, каменотес Эфраим Дудак (Сергей Маковецкий в первом составе) получает сообщение о том, что его сын Герш совершил покушение на генерал-губернатора. Не убил, но ранил в руку. И в ногу. Эфраим собирается в Вильнюс проститься с приговоренным к смерти сыном. Герш - не единственный его ребенок, у старого еврея их много - три раза женат был. Но все его супруги умерли. И тем пронзительнее сцена прощания Эфраима с "семьей", от которой остались только булыжники, намек на холодные надгробия (вообще камни в спектакле - не просто намек на род занятий Дудака; в зависимости от событий, они меняют свое предназначение и в финале складываются в курган). У его взрослых детей давно своя, тоже в целом нескладная жизнь, и тосковать по Дудаку будет только белоснежная Козочка, которую играет Юлия Рутберг. Тот факт, что Заслуженная артистка соглашается на роль козы, уже сам по себе нестандартный, но и роль Рутберг специфична: по сюжету Козочка понимает своего хозяина лучше многих людей, и Дудак уверен, что у нее есть душа. Так что мысль, что Козочка живее и человечнее многих тех, кто по крови приходится каменотесу родней, Туминас решает вводом актрисы. Почерк Туминаса остается неизменным: очеловечивание животных и опредмечивание их же - один из любимых приемов режиссера. Коза - женщина, а кобыла - шкаф! По пути в Вильнюс на него - то есть на нее, на кобылу - нападают волки (люди в телогрейках и ушанках, внешне очень похожие на зэков), и хозяин лошади, водовоз Шмуле-Сендер Лазарек (Евгений Князев) демонстрирует публике доказательство укусов - окровавленную тряпку. А еще в шкаф бросают овес и много раз целуют. Вообще это удивительно, как рельефно и нетривиально играют неодушевленные предметы у Туминаса. Что касается непосредственно актерских работ, то тут в первую очередь хочется отметить Виктора Сухорукова. Его герой Авнер Розенталь некогда был бакалейщиком, преуспевал и горя не знал, и жил бы так дальше, не заглядывая другим в рот, если б не пожар, уничтоживший все его имущество. Теперь Авнер - побирушка. С какой тоской он смотрит на своих друзей, запасшихся едой в дорогу! Отчаянный, мятущийся, у него никак не получается найти себе место в этом мире. Герой Сухорукова весь спектакль словно пытается ухватиться за соломинку, уговаривая себя и окружающих, что счастье возможно. Герой Маковецкого - антагонист Авнера. Он давно смирился с тем, что происходящее вокруг горько и безрадостно, что дети "безжалостно долго стреляют в нас", "палят годами". Черная тоска владеет им, и кажется, что эмоции навсегда покинули его, но это до поры до времени - Маковецкий будет играть мощно, эмоционально, на разрыв. Третий образ - уже упомянутый Шмуле-Сендер (Евгений Князев) - самый удачливый и беззаботный из этой компании. В пути к ней примыкают еще двое попутчиков. Один из них, Хлойне-Генех - в первые минуты не узнаваемый, гиперкомичный, до сумасшествия пластичный в плане актерского мастерства Виктор Добронравов. Это тоже местный юродивый, наивный и трогательный. Собственно, 90% юмора в спектакле - работа Добронравова. Само его появление и знакомство с троицей - искрометный анекдот. Добронравов в руках режиссера - желанный материал, из которого можно вылепить самые нестандартные образы. Во втором действии появляется загадочный Палестинец (Григорий Антипенко). Он направляется в Иерусалим, где, как считает, начнет жизнь заново, и именно в этом городе его ждет подлинное счастье. С Палестинцем связана целая серия режиссерских метафор. Мой знакомый еврей трактовал его как образ нового человека, красивого, успешного, сильного, способного противостоять любым напастям (недаром он так уверенно стоит на раскаленных камнях). "Улыбнись нам, Господи" - вещь не развлекательная. История еврейского народа сама по себе насчитывает немало мрачных, страшных страниц, и в раздумьях персонажей спектакля бесконечно крутится мысль: еврею проще умереть, чем жить. На протяжении трех часов публику тестируют на предмет функционирования ее органов сострадания, и чтобы пережить нелегкое путешествие Дудака в Вильнюс, требуется много душевных сил. Но после драматичного финала остается все-таки светлое чувство. Наверно, в этом и кроется та самая надежда на то, что Господь все-таки улыбнется и в мою сторону.
Архивариус: http://www.tribuna.ru/news/culture/komu_ulybaetsya_gospod/ 20.03.2014 г Кому улыбается Господь? После оглушительного успеха двух спектаклей в Театре имени Евгения Вахтангова: «Пристань» и «Евгений Онегин» зрители ринулись покупать билеты на премьеру с символическим названием «Улыбнись нам, Господи». К великому сожалению, ни одному из героев спектакля он не улыбается, наоборот, посылает на их головы новые испытания, поэтому им ничего другого не остается, как терпеть и верить. Григорий Канович, бежавший вместе с семьей из Литвы в Казахстан и на Урал от нацистов, после возвращения на родину написал 10 романов, посвященных восточноевропейскому еврейству, его вечному преследованию и поиску земли обетованной, которой на самом деле нет. Среди этих произведений было две повести: «Улыбнись нам, Господи» и «Козленок за два гроша». По ним Римас Туминас в 1994 году поставил спектакль в Вильнюсском малом театре. На фестивале «Балтийский дом» в Санкт-Петербурге он произвел неизгладимое впечатление. Все были поражены бьющим по нервам трагическим исходом еврейского народа. Но самое главное – околдованы актерским ансамблем, настолько вписавшимся в предлагаемые обстоятельства притчи, будто сами прошли этот тяжелый путь. Во время пресс-конференции Римас Туминас сказал, что тема исхода продолжает его волновать, он считает ее незавершенной после того, как литовский спектакль перестал существовать. А потому и решил поставить трансформированный библейский сюжет с вахтанговцами. Для этого он собрал неслабую команду, можно сказать, первачей, начиная от Сергея Маковецкого, Алексея Гуськова, Владимира Симонова, Евгения Князева и заканчивая талантливой молодежью. Эти «ребята» должны были обеспечить новую жизнь нестареющему режиссерскому замыслу и убедить публику, что в одну и ту же воду можно войти дважды, да еще при этом выиграть во времени. Несомненно, 20 лет назад общество стояло на пороге больших перемен. Кто-то собирался уезжать на Запад в поисках лучшей доли, кто-то еще надеялся, что перестройка всех уравняет и экс-президенту Ельцину не придется класть руку на рельсы, чтобы доказать дееспособность ваучеров. Только эту «палочку-выручалочку» очень быстро распознали, к сожалению, слишком поздно, потому что самые сообразительные и циничные уже сколотили на этом капитал. Но машина всеобщего хаоса была приведена в действие. Чему немало способствовал появившийся выбор с условно открытыми границами. И энергичная молодежь, задрав штаны, ринулась в образовавшийся проем, пытаясь перехитрить судьбу. Ну а наивные родители, живущие по старым понятиям, зажав в кулаке прежние ценности, продолжали жить иллюзиями и надеждами на долгожданные встречи с детьми. Никто из них не хотел верить, что блудливое время поглотило их сыновей и дочерей, и живительный источник продолжения рода иссяк. Фактически об этом, как мне показалось, и поставил спектакль Римас Туминас. Тут дело не столько в горькой доле вечно гонимого еврейского народа, сколько в нынешнем переселении всех народов, бросающих свою землю и дом ради призрачного счастья. Именно поэтому Туминас вместе с художником Адомасом Яцовскисом сооружают на сцене некое подобие ковчега в виде телеги, на которой Эфраим Дудак – Сергей Маковецкий и два его друга: Шмуле-Сендер – Евгений Князев и разорившийся лавочник Авнер Розенталь – Виктор Сухоруков отправляются в Вильно спасать сына Эфраима, осужденного за нападение на генерал-губернатора. Этому странному декоративному сооружению из ящиков, стульев, сундуков вменяется в обязанность убедить зрителей в подлинности средства передвижения, причем длинный шкаф с офортом «Незнакомки» – ничто иное, как старая кляча, хозяин которой, вечно вздыхающий жалостливый Шмуле, готов сам нести ее на руках. Пропажа, а точнее, кража этого «одушевленного» предмета приводит всех в ужас, и горе-путешественники, не думая об опасности, отправляются на поиски вора. Фактически весь путь местечковой троицы состоит из серии новелл, скрепленных одной сверхзадачей: найти справедливость и понимание в чужих сердцах, умеющих прощать. Ведь каждый из них никогда не зарился на чужое, смиренно принимая удары судьбы, и даже бедность не считал таким уж большим злом. Так, в хозяйстве у Эфраима только одна коза (которую, представьте, играет Юлия Рутберг) и эту кокетку с лукавыми глазками он отдает соседу, понимая, что может никогда не вернуться назад. Грубыми досками заколачивается дверь в храмовое пространство. Звук молотков рвет барабанные перепонки, и Эфраим все больше и больше уходит в себя, потому что знает – покушение на чужую жизнь ничем оправдать нельзя… Но как быть, если это родной сын?.. Сложный способ существования артистов в философской притче Туминас соединяет с витальной формой картин Казимира Малевича, пытаясь в обыденности найти уникальное, в корявых фигурах местечковых евреев нечто возвышенное, свойственное разве только юродивым. Над их наивностью и доверчивостью можно потешаться, но почему-то смех застревает в горле. Не потому ли, что пока артистами не овладела легкость. Они боятся пользоваться красками шаржа. И только Виктор Сухоруков берет ту высокую ноту балаганного лицедея, когда карикатура превращается в летящего ангела. Все его исповеди похожи на покаяние перед Богом, которого он чувствует в себе, но не видит. Евгений Князев пытается овладеть сложной формой художественного шаржа, но пока дальше гротескового рисунка не идет. По-моему, артистам мешает отсутствие конфликта как такого, переведенного режиссером в бытийный конфликт. Чему хорошо научены литовские артисты и чем не всегда владеют русские артисты, уверенно чувствующие себя в монологическом способе существования. Но здесь этого мало, поскольку соло должно сливаться с общим хором таких, как они, пилигримов. Наверное, эти критические заметки можно пропустить мимо ушей, не заметить, посчитать несправедливыми наскоками на больших мастеров. И вместе с тем путь от себя к образу в метафорическом спектакле такой же сложный, как путь их героев к суровому Богу, не желающему улыбаться. Автор : Любовь ЛЕБЕДИНА
Архивариус: http://www.kp.ru/daily/26209.4/3094113/ 20.3.2014 «Улыбнись нам, Господи!» Спектакль по романам Григория Кановича Римас Туминас ставил впервые почти 20 лет назад Анна БАЛУЕВА Спектакль по романам Григория Кановича «Улыбнись нам, Господи» и «Козленок за два гроша» Римас Туминас ставил в первый раз в Вильнюсе почти 20 лет назад. Повторится ли тот грандиозный успех сейчас? Должен. Если в России еще жив зритель, готовый не только к шоу, но и к размышлению, сопереживанию - к жалости, наконец. В основе постановки - житейская история начала прошлого века о том, как каменотес и вдовец Эфраим Дудак из литовского местечка засобирался в Вильно, где арестован его сын, стрелявший в губернатора. Без особой надежды помочь отправляется - хоть повидать, если удастся, и попрощаться. С Эфраимом подхватился ехать его сосед, водовоз Шмуле-Сендер. Его сын - давно в Америке, водит авто, писем не шлет, а внуков Джорджа с Евой брошенный Шмуле и не видал, и не увидит никогда, но все же просит написать на его могиле «мистер». За ними увязался несчастный, полусумасшедший Авнер Розенталь - его лавка с корицей, изюмом и прочими чудесными черносливами сгорела, теперь он нищий и горестный, и только мечтает стать деревом - лучше кленом. В общем, терять им всем нечего, разве что Эфраиму свою хромую козу надо пристроить - да вот хоть дочке местного рабби отдаст, только подоить надо на прощанье. Вы знаете, как у Туминаса в спектакле доят козу, если ее играет женщина? А если эта женщина - прекрасная актриса Юлия Рутберг? Не знаете. Это целый танец, сотканный из нежности и печали. Ох да, Актеры! В русском театре актеры - почти боги. А в Вахтанговском - и «почти» исчезает. Дудака играют в разных составах Сергей Маковецкий и Владимир Симонов. Оба лучше. Шмуле-Сендер - Алексей Гуськов и Евгений Князев. Розенталя - а-а-а! - только Виктор Сухоруков, трагичный шут, но точный и сдержанный. Хотя болтает-то он больше всех (каждая реплика - философская). И умирает раньше всех. А знаете, как умирать у Туминаса в спектакле? Надо распахнуть двери наглухо заколоченного дома и войти в сноп света. А не как в этой жизни - лег, вздохнул, помер. Что это за смерть?.. А теперь о главном. Это спектакль-мысль, спектакль-чувство-притча. Здесь нет актуальных колкостей и мелкой злободневности - эти игры Туминас считает пошлыми. Он сам говорил. Здесь формы и смыслы едины. Здесь грань между жизнью и бытием тонка и почти неразличима. И дорога - не дорога, а путь. И телега - не то остров, собранный из нажитого скарба, коробов, тумбочек, чемоданов, сундуков, не то корабль в море опасностей, на котором горемыка Розенталь водрузил мирный флаг - кривую палку с белой тряпкой. Да и лошадь-то - это старый комод на боку (украшенный женским портретом), который погоняет и кормит овсом Шмуле-Сендер, и попробуй только ее назвать клячей - рассердится, потому что это «орлица моя». Да и ездоки, местечковые евреи, в пути этом метафизическом где-то разминулись сами с собой и стали почти библейскими героями. Но вот что важно: фабула ни капли не крошится под давлением всеобъемлющего, а наоборот, даже свободнее как-то дышит. В пути путешественники встречают вполне реального конокрада Йоселе-Цыгана и табор, где хоронят и женятся с одинаковым азартом, и чванистого управляющего-поляка с двумя дамочками (их «сопровождает» знаменитый полонез Огинского, разбавляя музыку-меланхолию Фаустаса Латенаса, без которой спектакли Туминаса уже не представимы). Подвозят герои и загадочного Палестинца (Григорий Антипенко), цель которого Иерусалим. А навстречу им военные (русский рубака верхом на солдате-литовце - это смешно или ужасно?), бродяга, чащоба (для еврея лес - страшнее некуда), волки... А в конце повозку встречают дезинфекторы-куклусклановцы, зачищающие «пархатых». Но к финалу еврейская тема уже давно переросла в общечеловеческую: «пархатым», понятно, может стать каждый.
Архивариус: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/646081/evrej-v-pejzazhe 20.03.2014 Еврей в пейзаже «Улыбнись нам, Господи» — спектакль под таким названием имел двадцать лет назад успех в вильнюсском Малом театре. Теперь эта постановка Римаса Туминаса — в Театре имени Вахтангова Глеб Ситковский Для Ведомостей Старики совершают путешествие на шкафу, по дороге знакомясь со встречными Фото: М. Гутерман Возглавив Вахтанговский театр семь лет назад, Римас Туминас показал себя за это время умным и расчетливым худруком, чья философия — успех и еще раз успех. Стратегия его состоит в том, чтобы чередовать новые спектакли с теми, что когда-то пользовались успехом в Литве. Так в репертуаре возник «Маскарад», малость переиначенный под русских актеров, и точно такая же история теперь приключилась со спектаклем «Улыбнись нам, Господи». Казалось бы, почему бы и нет? Что двадцать лет назад, что сейчас спектакль Туминаса притязает на то, чтобы его уважительно характеризовали как вневременную притчу. Трое потрепанных жизнью евреев из литовского местечка начала прошлого века, подобно своим праотцам, пускаются в дальнюю дорогу. Нет, не в Иерусалим, а в Вильно, где сын одного из них, как выяснилось из газет, стрелял в тамошнего губернатора. На повозку, которую кое-как тащит одышливая кляча, взгромоздятся старый молчун-каменотес Эфраим Дудак (Владимир Симонов), водовоз Шмуле-Сендер Лазарек (Алексей Гуськов) и горе-бакалейщик Авнер Розенталь (Виктор Сухоруков). Возможно, главной удачей этого спектакля стала работа художника Адомаса Яцовскиса, который придумал срифмовать бесполезный человеческий хлам со столь же бесполезным хламом из лавки старьевщика. Сцена запружена бесконечными сундуками, комодами, ящичками и шкафчиками, которые, сгрудившись вместе, вполне способны изобразить из себя примитивную тягловую силу. Старичье сидит верхом на старье и погоняет шкаф, которому поручена ответственная роль клячи. За спиной у них — наглухо заколоченные досками двери синагоги. Порой вся эта картинка начинает чем-то смахивать на шагаловский Витебск — особенно когда Юлия Рутберг в роли Козы воспаряет куда-то вверх лишь для того, чтобы посмотреть на все это дело в древнееврейской тоске. Евреи тем временем ведут меж собой разговоры, которые от них и принято ожидать. Псевдофилософские сентенции («Куда бы мы ни поехали, куда бы мы ни шли, мы едем и идем к нашим детям. А они едут и идут в противоположную от нас сторону… и никогда мы с ними не встретимся») перемежаются еврейскими шуточками — так, глядишь, и долгий путь до Вильнюса постепенно скоротаем. По сути, перед нами сценический вариант роуд-муви, герои которого, трясясь по литовским кочкам, встречают по дороге таких же незадачливых чудаков, как они сами. Это и не полноценные персонажи даже, а так — часть пейзажа. Нечто похожее Туминас попытался проделать в прошлогодней постановке «Евгения Онегина», где Татьяна Ларина, прежде чем достичь ярмарки невест в Москве, должна была пересечь бескрайние просторы России и умилиться вместе с публикой от встречи с перебежавшим дорогу зайцем. В «Улыбнись нам, Господи» герои, правда, повстречаются вовсе не с зайчиками, а со стаей волков, но сути дела это не меняет. Бесконечная дорога, убегающая в никуда, должна была согласно замыслу режиссера стать главной героиней этого спектакля, а дорожная скука срифмоваться с экзистенциальной тоской. Но режиссерский замысел считывается до того быстро, что скука постепенно завладевает и зрительным залом. А когда повозка наконец достигает Вильнюса и старых евреев пускают в расход люди в безликих униформах, намекая тем самым на грядущий Холокост, то ничего, кроме неловкости за эту многозначительность, не испытываешь. Возможно, нас просто укачало в дороге.
Архивариус: http://www.vakhtangov.ru/mediabox/articles/press/28906 http://mospravda.ru/culture_spectacles/article/v_teatre_im_evg_vahtangova_sostoyalas_premera_spektaklya_ylibnis_nam_gospodi/ 23.03.2014 В Театре им. Евг. Вахтангова состоялась премьера спектакля "Улыбнись нам, господи!" Спектакль - своеобразный ремейк 20-летней давности его же спектакля в Вильнюсе. Те, кому удалось его видеть, говорят о той постановке как о театральном чуде. Не удивительно, что режиссеру захотелось чудо повторить с такими великолепными артистами, какие работают теперь под его началом, да и время снова для этого подходящее, по теме... Несчастный, загнанный в угол, страдающий человек независимо от национальности поневоле становится философом. Таковы и герои спектакля. Речь этих простых людей ох как не проста. Каждую фразу можно заучивать как афоризм - например, такой: "Короткие дороги ведут только в корчму или на кладбище". Римас Туминас в соавторстве с художником Адомасом Яцовскисом и композитором Фаустасом Латенасом в каждом спектакле создает новый удивительный мир - ни на что не похожий. Как будто открыли четвертую стену, а там идет своя жизнь, свой ход времени. И каждый раз удивляешься безграничной фантазии мастера и его коллег. Вот и в притче "Улыбнись нам, господи!" снова... А артисты здесь играют тоже по-другому - не бытово, "густым мазком", страстно, с душой. Дело происходит в начале ХХ века. Революционные события в столице аукнулись в еврейском местечке сообщением, что сын каменотеса Эфраима (Сергей Маковецкий) арестован за покушение на генерал-губернатора, который, к счастью, остался жив. Одинокий Эфраим делится горем с соседями - тоскующим, замордованным женой-стервой водовозом Шмуле (Евгений Князев), у которого тем не менее сын живет и процветает в Америке, и обнищавшим бакалейщиком Авнером. У героя Виктора Сухорукова после пожара из всех сокровищ осталась только мельничка, ручку которой он крутит почти вхолостую - корицы всего крупица уцелела. Решая ехать на встречу с сыном, каменотес прощается с родными могилами, пристраивает под пригляд соседям любимую козу. Ее безмолвно играет Юлия Рутберг, и более ласковой, печальной и умной козочки не сыскать в целом свете... Друзья сговариваются ехать вместе на телеге водовоза, чтоб узнать о судьбе непутевого сына-революционера. Расставленные по сцене тумбочки, комоды и чемоданы чудесным образом превращаются в телегу с лошадью, и провожаемая маленьким местным оркестром и жителями местечка компания отправляется в путь. А по дороге героев ждут всякие приключения. У них крадут лошадь, и они попадают в цыганский табор. Но кляча столь стара и немощна, что вор-цыган возвращает ее счастливому хозяину, и компания снова в пути. Тут новая напасть - волчья стая, и снова бедная лошадь пострадала. А потом встречается конвой с заключенным литовцем, которому завидно, что евреи остаются на его родине, а ему путь - в Сибирь. А еще по дороге им встречаются фанатик, мечтающий попасть в Палестину, и бесприютный паренек. И у каждого своя правда, свои мечты, свои страдания. Потом по дороге умирает бакалейщик, сыгранный Виктором Сухоруковым так пронзительно, что комок в горле от жалости к этому несчастному одинокому существу, так нелепо закончившему свои дни. Но как режиссер придумал его уход - в светящиеся врата. Фантастика! Чего может добиться старый бедный еврей в столице? Кто даст ему возможность поговорить с сыном? На эти вопросы он и сам себе ответить не может. И столько горя, столько покорности судьбе в Эфраиме Сергея Маковецкого, что за этим образом невольно возникают картины будущей трагедии народа-изгоя, как, впрочем, и многих других народов. В финале, когда телега наконец приблизилась к заветной цели, на сцене появляется группа бессловесных "санитаров" в прозодежде, дезинфицирующих и зачищающих территорию... Этот спектакль-притча, спектакль-фреска не прост для восприятия. Он длинен и с избытком наполнен глубинными смыслами, что по нынешним временам большая редкость. Но какая радость, что он появился на любимой вахтанговской сцене, лишний раз давая понять, что Господь внимает просьбе и все же иногда и нам улыбается. автор: Ирина ШВЕДОВА
Архивариус: http://www.trud.ru/article/26-03-2014/1309847_komanda_mechty_na_vaxtangovskoj_stsene.html 26 Марта 2014г. «Команда мечты» на вахтанговской сцене. Фонтан «Принцесса Турандот» в Москве на Арбате, перед зданием театра Вахтангова. Фото: www.depositphotos.com Корреспондент «Труда» побывал на премьере спектакля «Улыбнись нам, Господи» в Театре Вахтангова «Улыбнись нам, Господи» Римаса Туминаса в Театре им. Вахтангова обещает стать самым знаковым спектаклем нынешнего сезона. На премьере побывал корреспондент «Труда». Странных сближений в нашей жизни гораздо больше, чем мы успеваем заметить. Лишь изредка даем себе труд остановиться и попробовать разобраться, хотя бы попробовать! — почему именно эти кривые пересеклись именно в этой точке пространства и именно сейчас. Впервые спектакль по романам литовского писателя Григория Кановича «Козленок за два гроша» и «Улыбнись нам, Господи» Туминас поставил почти 20 лет назад в созданном им Малом театре Вильнюса. Тот спектакль принято называть легендарным — он принес своему создателю европейскую славу. Зачем понадобилось режиссеру, чье место в российском театре уже никто не оспаривает, второй раз входить в ту же реку? Особенно после «Маскарада», тоже пережившего на сцене Вахтанговского второе рождение и, несмотря на очевидный успех у зрителя, удостоившегося от критиков более или менее аккуратно завуалированных упреков во вторичности. На сей раз судьи были еще строже: и для современного театра это уже не прорыв, и режиссеру лавров не добавляет, и притча сегодня жанр неактуальный, и, в конце концов, что нового можно сказать о евреях после всех известных нам еврейских анекдотов! Но в том-то и дело, что, берясь за постановку, лидер вахтанговцев думал не о «прорыве» и уж тем более не о каких-то там лаврах, а о том, что за истекшие 20 лет изменились и время, и люди. И театру, слышащему грохот колес времени, надо это каким-то образом ретранслировать. Например, рассказав притчу о цене человеческой жизни. Трое стариков едут из маленького литовского местечка в Вильнюс. Каменотес Эфраим Дудак (Сергей Маковецкий) — узнать о сыне, покушавшемся на генерал-губернатора, водовоз Шмуле-Сендер (Евгений Князев), которому уже некому и незачем возить воду, и нищий Авнер Розенталь (Виктор Сухоруков), бакалейная лавка которого давным-давно сгорела — за компанию, чтобы не оставлять соседа один на один с его горем. Хотела и любимая Козочка Эфраима (в милое домашнее животное с юмором перевоплощается Юлия Рутберг) за хозяином в город рвануть, да тот ее соседям под присмотр отдал. Медленно едут: телега из ободранных сундуков сложена и запряжена положенным на бок платяным шкафом (знает художник Адомас Яцовскис, что человек в дорогу не чемодан берет, а всю свою жизнь с собой тащит!). Людей разных по пути встречают: несчастного разбойника, веселого проходимца, фанатичного паломника, спорят с ними и друг с другом о жизни и смерти, иногда анекдоты рассказывают. И все. Ничего вроде бы не происходит. Ровно до того момента, пока не прорежет напряженную тишину: «Что за страшное время: все меньше мыслей, все больше пуль: Нельзя убивать ни губернатора, ни сапожника». И зал, сам еще того не ведая, разделяется. Одни холодными глазами сторонних наблюдателей продолжают следить за тем, как «вся скорбь еврейского народа» конденсируется вокруг диковинной телеги. А другие не просто себя на ней видят (кто б не бросился дитятко непутевое из беды вызволять?), но, выудив из недр памяти все, что знают из мировой истории, и сопоставив все это со свежими телерепортажами, с горечью убеждаются, что на крови рай земной не возводится. Ни одна революция еще не привела совершивших ее в землю обетованную, какой бы они ее себе ни представляли. Притча для нас сегодня — жанр трудно перевариваемый: далеко не каждый готов признать за театром право не соревноваться в скорости с Интернетом. В мировой паутине и полетать не грех, а по жизни идти приходится. По дороге из небытия в вечность. И на той границе ни у кого о национальной принадлежности не спросят.
полная версия страницы