Форум » Театр » Медея (часть 6) » Ответить
Медея (часть 6)
Админ: Спектакль "Медея" Премьера состоялась 29 ноября 2011г. Режиссер-постановщик: Михаил Цитриняк. Медея - Юлия Рутберг Язон - Григорий Антипенко "...В трагедии Ануя столкнулись два Мира — Медея и Ясон, свобода и мещанский стандарт жизни. Финальная мизансцена — метафора. Фигура Медеи рифмуется с мифической Никой — символом Победы." Афиша: Театр им.Вахтангова, Новая сцена. 8 сентября - "Медея" - гастроли Уфа, Уфимский государственный татарский театр «Нур» 9 сентября - "Медея" - гастроли Уфа, Уфимский государственный татарский театр «Нур» 15 сентября - "Медея" - Театр им.Вахтангова 23 сентября - "Медея" - Театр им.Вахтангова 7 октября - Медея" - Театр им.Вахтангова 29 октября - Медея" - Театр им.Вахтангова Сайт театра Вахтангова: http://www.vakhtangov.ru/shows/medeya Страничка на сайте http://antipenko.com/teatr/medeya.html/ Текст пьесы http://antipenko.forum24.ru/?1-2-0-00000044-000-20-0#014 http://antipenko.forum24.ru/?1-2-0-00000044-000-40-0#015 http://antipenko.forum24.ru/?1-2-0-00000044-000-40-0#016 http://antipenko.forum24.ru/?1-2-0-00000044-000-40-0#017
RATANN: "Медея" в Красноярске, сегодня, 22.06.15 https://www.facebook.com/uzhva Olga Uzhva: Невероятно пронзительная Медея - Юлия Рутберг, и великолепный Язон - Григорий Антипенко!!! Сегодняшний вечер для раздумий... Спасибо Фонду Прохорова за Театральный Синдром и театр Вахтангова!
Админ: "Медея", г.Красноярск, 22.06.2015г., поклоны: https://www.youtube.com/watch?v=-uZs9zWbOHc
perception: Впечатление такое, что Рутберг первая "оттаяла" из образа.
voshod442: Григорий Антипенко | Grigoriy Antipenko http://vk.com/antipenko_grigoriy #Отзывы@antipenko_grigoriy 29.06.15 "Медея, которая смогла" — К нам Фонд Михаила Прохорова Вахтанговский театр привозит, надо идти. — Ну надо, так надо, — отвечаю я, а потом спохватываюсь. Вахтанговский. Это же тот самый, где Карло Гоцци с «Принцессой Турандот», где Владимир Этуш и Василий Лановой. Вахтанговский — это же остроумные и элегантные актеры Москвы. Конечно, надо идти, если не бежать. «Медея» 22 июня. Зал полон, гудит. Три звонка — и сразу тишина. На сцене минимум декораций, да и нужны ли они, когда буйствует Медея в лице Юлии Рутберг? Но есть момент: в постановке много сцен, которые отыгрывают лежа, и, чтобы увидеть все, нужно постараться. Но минус ли это постановки или строения зала театра — вопрос. Итак, Жан Ануй написал свою «Медею» в 1946 году, это была очередная его вариация античного мифа о бунтующем герое и смерти. Героиня в самом начале, мечась в поисках Ясона, ставит вопрос ребром — над чем смеетесь, что празднуете? И следующие полтора часа через всю пьесу красной нитью тянется этот вопрос, воплощенный в идее абсурдности мира, господстве в нем хаоса и произвола. Вообще вся пьеса — это некое противопоставление мира Медеи в виде бунта и протеста и мира уставшего Ясона с жаждой спокойной мещанской тишины. Что могла предложить Ясону Медея? Лишь неистовую жизнь, питаемую жаждой разрушения. Ясону же ее мрачный мир оказался близок только на короткий срок. «Конечно, ты была права, говоря, что в мире нет ни разума, ни света, ни покоя, что надо всюду шарить окровавленными руками, душить и отбрасывать прочь все, что удалось схватить», — кричит Ясон Медее. И вот Ясона потянуло к другому счастью, сопряженному с большей терпимостью к миру, к простой, покойной жизни рядом с невинной, простодушной Креусой, дочерью коринфского царя Креона. Медея к этому готова явно не была. Ануй, кажется, намеренно указывает на количество лет, прожитых Медеей и Ясоном рядом друг с другом, — 10. И вновь, на новой основе, демонстрирует непрочность любви-страсти, невозможность длительного ее сохранения. Думается, эта ненависть касается не самой любви, а тех диких, неистовых ее проявлений, которые Ясону пришлось познать рядом с Медеей. А сама Медея? Кормилица кричит: «Ты все равно его больше не любишь… Ты уже давно не хочешь его». Может быть, она и не права. Может быть, Медея, несмотря на давно практикуемые супружеские измены, не в состоянии вырвать Ясона из своего сердца. Только имя Медеи ассоциируется не прежде всего с любовью. Стать Медеей, остаться Медеей — значит мстить, «родить на свет ненависть»: «О моя ненависть! Как ты необычайна, как сладостна, как благоухаешь, чернявая малютка! Теперь лишь тебя во всем мире я буду любить!» Но «Медея» Ануя в постановке Михаила Цитриняка — это уже борьба двух культур, поединок миров — свободы личности и здравого смысла. «Ни одно произведение нельзя реализовать плоско. «Медея» о принятии и непринятии других людей. Медея с Кавказа, чья культура не очень для нас привычна, раздражающая, пугающая. И европейская культура — здешние жители. Позднее мне стало понятно, что идея глубже. Медея — человек искусства, это само искусство, которую захлестывают эмоции. А Ясон — не искусство. Он желает все делать по правилам, не хочет переживать», — делится мыслями режиссер-постановщик «Медеи» Михаил Цитриняк. Если смотреть на произведение с точки зрения его режиссера, то жизненный конец самой Медеи в постановке — это своеобразная победа ее героини, идеи и эмоций неистовой женщины над миром, который так сильно хотел ее победить. Источник: http://1line.info/blogi/kultura-dosug-otdykh/item/461..
RATANN: "Медея" появилась на УouТube Опубликовано: 17 июля 2015 г. Karbafos25
oksve: RATANN пишет: "Медея" появилась на УouТube Смотрим. Спасибо.
RATANN: Кирилл Крок, 07.09.15 Владикавказ: "Вот так мы сегодня закончили спектакль "Медея"" https://www.facebook.com/100004878762403/videos/460875284085093/?pnref=story
shtany55: http://alaniatv.ru/habaerta/vesti-iryston/?id=15484 http://alaniatv.ru/upload/files/Theme/news/201509/07/medeair.mp4
Админ: RATANN shtany55 Спасибо! Принимали отлично. Это замечательно.
shtany55: http://www.vladikavkaz-osetia.ru/news/?news=28178 ЮЛИЯ РУТБЕРГ: Я НИКОГДА НЕ БОЯЛАСЬ БЫТЬ ДУРОЙ Творческая встреча с актерами-вахтанговцами Юлией Рутберг и Григорием Антипенко, а также режиссером Михаилом Цитриняком носила серьезный характер. Обсуждались проблемы современного состояния российского театра и перспектив его развития. – Разорвана связь со временем, – сокрушался Михаил Цитриняк. – Нет поступательного движения. Театр стал КВНом. Мы видим отказ от психологического театра, приход странных людей в него. Это грустное ощущение. Имена Станиславского и Вахтангова становятся сегодня ругательными, ироничными. – Когда нет идеи, когда театр превращается в коммерческое заведение, он лишается духовного направления, для которого и существует театр, – продолжал Григорий Антипенко. – Я никогда не боялась быть дурой и говорить: «А король-то – голый!». Если все восторгаются, а мне что-то не нравится, я не впишусь в это стадо. Сейчас у нас все модно, подчинено какой-то вкусовщине, но всегда более ценно то, что связано с человеческой душой, – не отставала Юлия Рутберг. Актеры рассказали о том, насколько работа над постановкой «Медеи» была сложной. Результат оправдан: «Медея» получилась действительно сильной. Однако потрясающая энергетика Юлии Рутберг рассеивалась во внезапно оказавшимся большим зале Русского театра. А моменты тишины на сцене, которую боишься спугнуть своим дыханием, то и дело прерывались телефонными звонками в зале, цоканьем каблуков скучающих зрителей и скрипом двери театральной ложи, в которой сидел небезызвестный Олег Тайсаев, почему-то предпочитавший смотреть спектакль в фойе с телефоном. Юлия Рутберг рассказала о своих пеших прогулках по Владикавказу. Она успела посетить мечеть и пообщаться с верующими: «Я спрашиваю: «А само здание мечети древнее?». Старец с бородой отвечает: «Да, ему сто десять лет». Вздыхает и прибавляет: «Если это можно назвать древним». Мы с ним еще поговорили, он мне сказал: «Ты каждый день наверняка грешишь. И сегодня вечером опять пойдешь». Владикавказские зрители могут увидеть Юлию Рутберг еще и в другом спектакле: 10 и 11 сентября в Русском театре будет «Крик лангусты» о жизни Сары Бернар. А с Михаилом Цитриняком можно будет пересечься и на еще одной творческой встрече, в которой также примет участие актер Андрей Ильин.
RATANN: Интересная рецензия на спектакль: Надя Лабас, Владикавказ, Северная Осетия https://www.facebook.com/profile.php?id=100004984718945&fref=nf https://www.facebook.com/permalink.php?id=100004984718945&story_fbid=488045311371622 Медея в камуфляжных штанах и черной майке на окраине Коринфа, где ей позволено остановиться на ночлег, ждет своего мужа, Ясона. Ее пространство сжалось до круга белой кошмы, расстеленной у костра. Колхидская царевна, ставшая воином и кочевницей, от прошлого сохранила лишь старую няньку и повозку, в которой явилась в Коринф. Она вглядывается в очертания ненавистного города, вслушивается в громкую веселую музыку. До стоянки, где пасется конь, где спят в повозке ее дети, долетает чад жареного мяса, поднимающийся над празднующим Коринфом, и этот запах, и эта музыка душат Медею. Прибегает юноша-вестник: Ясон просит передать, что он скоро придет. Медея хочет узнать, что за праздник так отвлек ее мужа. В ее взгляде раньше ответа возникает догадка: это свадьба, Ясон женится на дочери коринфского царя. И на сцене появляются четыре средиземноморских плейбоя: белые полотняные костюмы, грозная раскованность пластики — царь Креон и его телохранители. Царь (Андрей Зарецкий) похож на бывшего партийного босса: мягкое, оплывшее лицо, как губка, впитало его биографию — войны, набеги, убийства — и почти перестало быть лицом. Однако Креону больше неохота убивать. Он пришел просто прогнать Медею. В Коринфе она чужая, а Ясон — свой. И говорит он об этом просто, с бытовой интонацией многоопытного управленца. Она противится, ее деловито вяжут, давят веревкой горло, скатывают пожитки в большой тюк и подвешивают на крюке. Она просит сроку до утра, и Креон — внезапно сентиментальный вождь — опрометчиво дает ей время. Появляется Ясон. В спектакле, идущем полтора часа, самая напряженная и содержательная сцена — этот диалог-поединок между двумя бывшими супругами. Он — на пороге новой брачной ночи, она стремится удержать его. Они кружат по сцене, словно воины в танце, и их речи строят между ними незримую стену. Они вспоминают всё: разделенное грехопадение, битвы, ночи любви, прорастание друг в друга, свои метаморфозы, первые измены, первые признаки внутреннего побега. Их любовь — колоссальная энергия, пересоздающая тех, кто ей подлежит. Но Юлия Рутберг играет не просто любовь, а любовь Медеи, женщины, чьим именем матери никогда не будут называть детей. Любовь, ломающую хребет всего порядка жизни, сокрушающую границы между добром и злом, испепеляющую, как молния. Предать отца, убить брата, украсть святыню — первые шаги этой любви. Уничтожить соперницу, зарезать своих детей — финальная поступь того же чувства. Медея Рутберг выглядит женщиной, еще сохраняющей признаки пола, но уже больше походящей на стихию, смерч, вселившийся в женское тело с сильными руками и матовыми ключицами. Медея, от которой уходит Ясон, призовет на помощь ночь, мрак, зверей, откроется злу. Пошлет детей с подарком невесте и уже вслед няньке надорвано закричит: дети ни в коем случае не должны открывать ларец. Сила ее неправоты поведет пьесу по спирали, нисходящей к тотальному уничтожению. Эта Медея — существо или дохристианской, или уже постхристианской эры. Для нее нет ничего, кроме страсти, несущей разрушение. Ее жизнь — бегство в глубь инстинктов войны и охоты за подлинным чувством. Веселого Ясона, который приплыл с рисковыми товарищами за золотым руном, поглотила, подмяла ее любовь. Стоило Медее заснуть на его плече под качку «Арго», уносящего похитителей от берегов Колхиды, как она овладела его миром, вытеснив из него товарищей, азарт, легкость. И Григорий Антипенко играет Ясона пилигримом, пустившимся в путь по причине, которую забыл. Но теперь он хочет свободы. Ему нужна не всепоглощающая страсть Медеи, не их сродство, запятнанное кровью, а наивность и чистота Креузы. Юлия Рутберг обладает вполне уникальным актерским диапазоном: от клоунессы до трагической актрисы. Ее голос, низкий, с оттяжкой в хрип, легко становится преступным голосом Медеиного отчаяния. Она играет собранно, мощно. Эпическая речь, на которую не способны большинство современниц-актрис, в ее устах звучит естественно. К ней подойдут парки в кавказской одежде и поднесут два сосуда с красной жидкостью. И тогда две покорные белые тряпочки, которые Медея бережно, нежно держит в обеих руках, она погрузит в сосуды. И когда Ясон крикнет: «Где дети?!» — она резким движением их выдернет, заливая кровью свою белую рубашку. Это — жертвоприношение темным богам обладания. Роковой зависимости, в которой, как в клетке, заперт Ясон. Медея не даст ему проститься с собой. Она останется с ним щедро, насмерть. Рутберг и Антипенко играют то, что сыграть труднее всего: любовь и ее трагическую жизнь во времени. Делают это так, что их дуэт запомнится зрителю. И спектакль, надеюсь, будет расти. Пока Рутберг, кажется, с самого начала стремится играть итог, результат. Всё, что происходит с ней в спектакле, развертывает одно состояние героини, подробно, в нюансах. Конечно, мы встречаем Медею, когда она уже находится за гранью, в некоем инобытии. Но Жан Ануй, чей текст здесь динамики ради сильно сокращен, все же предполагал для своей героини некое развитие. Режиссер Михаил Цитриняк дебютировал этим спектаклем в Вахтанговском театре. Он дал сильной актрисе внятный рисунок роли, выстроил кинематографически крупные планы, решил заново насытить сценический язык Ануя, некогда стащившего Еврипида с котурн, интонациями античной трагедии. Правда, в финале присутствует какая-то постановочная неточность, вносящая в спектакль излишнюю суету. То ли в некстати агонизирующем светом заднике, то ли в короткой белой рубашке Медеи, которая выглядит здесь атрибутом публичной профессии, то ли в белой муке для лица-маски, то ли в искусственной предсмертной позе на коленях, отсылающей вовсе не к Нике Самофракийской, а к Долорес Ибаррури, велевшей, как известно, умирать стоя. Всё это портит финальную коду. К тому же не забудем: в сегодняшнем мире тотального насилия очень трудно — и в этом одна из главных проблем чтения «Медеи» — ей сочувствовать. Театр на этот счет, похоже, находится в заблуждении. Во всем облике Медеи, как его решают актриса и режиссер, читаются современные аллюзии: как убивает Медея детей — так слепо, не задаваясь вопросами, надевают свой пояс фанатички-шахидки. Как ненавидят античную беглянку с Кавказа жители Коринфа — так сегодня ненавидят инородцев жители многих европейских столиц. Ануй написал пьесу в 1948 году, на обломках полуразрушенной послевоенной Европы, а сейчас, в эпоху обострения мировой проблемы мигрантов, засилья «понаехавших», иные ее ноты звучат с новой резкостью. Впрочем, судя по тексту, помещенному на сайте театра, здесь как-то не вполне понимают, о чем пьеса: «Для Медеи предательство Ясона не только попрание любви, это разрушение ее жизненного пространства, гармонии души. …В трагедии Ануя столкнулись два мира — Медея и Ясон, свобода и мещанский стандарт жизни». Читается как бред. О какой гармонии души, о какой свободе речь? Путь Медеи — от убийства брата — к убийству детей, и пьеса вовсе не о выборе стандартов разумной жизни (об этом см. «Антигону»), — а о том, что происходит с человеком, который добровольно движется между злом и еще большим злом. Именно в этом — один из главных ракурсов ее прискорбной актуальности.
Polina: RATANN , статья действительно интересная, но автор ее другой человек и написана она была вскоре после премьеры "Медеи" - http://www.novayagazeta.ru/arts/49843.html Мы ее уже здесь обсуждали.
ElenaA: Может, эта Надя и не собиралась присваивать авторство, но выставлять текст рецензии профессионального журналиста без ссылки нельзя, это не правильно. А статья очень хорошая Спасибо, девушки!
Polina: Вот такое мнение о спектакле Медея! http://division---bell.livejournal.com/1330396.html Четыре года идет этот спектакль, четыре года такой аншлаг, что билеты разлетаются на три месяца вперед. Если позвонить в кассу и спросить билет, то запросто можно нарваться на почти истерический смех "мужчина, вы в своем уме?" Я вот жалею, что я не продюсер:)) поскольку я нашел идеальную площадку под эту постановку. Театр Диониса в Афинах, что на юго-восточном склоне Акрополя: Сзади скала Агоры, внизу -Афины, а дальше море. Когда я сидел на самом верхнем ряду я слышал почти каждое слово, даже если туристы говорили шепотом, настолько там великолепная акустика (и это днем!) А что будет, если поставить хороший свет и пустить транслитом бегущую строку? Жан Ануй в постановке Михаила Цитриника в исполнении Юлии Рутберг и Григория Антипенко в Афинах.. Я уверен, что в первых рядах можно будет разглядеть дух Еврипида, пришедшего посмотреть. Если бы я сдох я бы тоже пришел Но я живой и мне нужен билет. Хотя это будет нечестно с моей стороны, я уже три раза это видел, а кто-то ведь ещё ни одного. Интересные люди москвичи, право слово: у них под носом такое, а они! А вот в Афинах все бы поместились!
ElenaA: цитата: Я уверен, что в первых рядах можно будет разглядеть дух Еврипида, пришедшего посмотреть. Если бы я сдох я бы тоже пришел УХ, ТЫ !!! Вот это оценочка! С размахом, по-мужски! Как я с ним согласна! В зале крышу сносит, а там, почти у Коринфа... Древнейший (6 век до н.э.) театр Диониса у подножия холма Акрополя: Но автор этого отзыва имел ввиду, наверное, более позднюю постройку на склоне холма, там, в театре под открытым небом часто устраивают спектакли и концерты: цитата: А что будет, если поставить хороший свет и пустить транслитом бегущую строку? Жан Ануй в постановке Михаила Цитриняка в исполнении Юлии Рутберг и Григория Антипенко в Афинах.. Было бы здорово!!! Такой спектакль достоин того, что бы его показать на родине героев. И опять прав автор, не стоит препарировать героев (нет, думать, размышлять... а как же...), но главное в этом спектакле - мощный удар по чувствам, такой мощный, что адреналин будет похлеще, чем от прыжка с парашютом. Так же, как и этот мужчина, смотрела 3 раза (а может уже 4?) и еще хочу... Вместе с круговой, как по спирали мелодией подниматься над искрами костра, растворяться в запахах сухих трав, ужасаясь и очаровываясь этой историей.
Юлия: Прогуливаясь по Арбату и думая о предстоящем спектакле, родилось стихотворение. Возможно получилось немного лирическое: *Перед спектаклем "Медея" – 19.09.2015г.* Дорога. Вечер. Фонари. Москвы старинной очертанья; Арбатских уголков призванье, Как в детстве, мне милы они. Откроет театр свои двери; И осень шелестом манит. Приду увидеть я "Медею"; Мне город словно говорит; Чтоб не скучала я о лете, Бродя по улицам Москвы. Подует вслед осенний ветер; И календарь листает дни... О, легендарнейший Язон– Ты равен всем Богам Олимпа! Пусть неподвластен будет Он, В стенах Вахтанговского ритма; Спасибо, что живете в нем, Даруя свет своим талантом; Пусть будет он вознагражден! До встречи, дорогой "Язон!" 15.09.2015г.
perception:
Админ: Юлия Замечательное стихотворение! Спасибо!
RATANN: "Медея" 19.09.15 Никогда не перестану восхищаться, как в рамках одного и того же текста можно играть так по-разному, каждый раз интерпретировать роль по-новому, не меняя ни слова. Вчерашний Язон опять поразил меня. Он опять был другим!!! Язон, пришедший к Медее, пытается избавиться от боли - боли длительной, постоянной, изматывающей и тело, и душу. Боль когда-то была сладкой, и Язон пытается понять, как эта сладость превратилась для него в страдание. И , несмотря на то, что привык к этой боли, сжился с ней, она вросла в него, обвила его словно паутиной, не давая вздохнуть, Язон надеется на избавление от боли и страданий, освободившись от страстной ненависти. Из очень многих Язонов, что я успела увидеть, этот Язон был совершенно необыкновенным. Я ВПЕРВЫЕ ТАК ВЕРИЛА ему. Всегда восхищаясь игрой Ю.Рутберг, я сочувствовала ее героине, но вчера, мне показалось, Григорий "переиграл" Юлию, и его герой был ярче Медеи. Язон был настолько искренним и в гневе, и в ревности, и в любви, что я абсолютно поверила ему. Это не он виноват, это она первая стала изменять ему, это ей стало скучно с ним, а он хотел, да и хочет "состариться вместе"… Язон заплакал вчера, вспоминая счастье, и, пытаясь сдержать слезы, сорвался на крик… Заплакал в той сцене, где никогда не плакал раньше, и эти скупые слезы еще больше убедили меня в его все еще живой любви к Медее. И я ненавидела Медею. Я ненавидела ее ненависть. Медея во вчерашнем спектакле выглядела немного однозначно – зло и только зло. Лишь на мгновение она, возвращаясь в мыслях к ушедшей любви, становится той, которую так боготворил Язон, ради которой жил. Но мгновение проходит, и она, высвободившись из его объятий, вновь становится волчицей, готовой перегрызть горло всем, кто не подчинится ее ненависти. И Язон больше не подчиняется - уже занесена рука с ножом над его головой - но он сильнее. Нож летит в сторону, и Язон облегченно вздыхает. Так же как нож, он отбрасывает в сторону свою бесконечную боль страстей. Может быть, так и должно быть всегда, чтобы Язон был сильнее? Рассудок побеждал бы страсть, спокойствие и сдержанность главенствовали бы над желаниями, и– и вот он, благоразумный мир, живи и радуйся! Так отныне желает жить и Язон. В финальной сцене Язон оборачивается на Медею, звучит "сожгите здесь все…", и - нет гнева или боли - это абсолютное принятие произошедшего. В его словах не слышно прежнего сарказма и горечи. Язон принял решение начать все сначала, он выстрадал это решение, заплатил слишком высокой ценой за жизнь, которую будет создавать. Будет строить мир "по своему образу и подобию". Язон верит, что у него все получится, и вчера убедил меня в своей вере.
Polina: RATANN , а в какой сцене он заплакал? Я тут пересмотрела запись Медеи и мне очень интересно когда? Там была сцена, где он чуть не плачет. Но все-таки не плачет Там, наоборот, слезы текут у Медеи. Спасибо тебе большое,что ты всегда делишься с нами своими впечатлениями от спектакля. Это всегда и сегодня тоже очень интересно. Спасибо!
полная версия страницы