Форум » Беседка » О, этот стих - полёт фантазии души моей... » Ответить
О, этот стих - полёт фантазии души моей...
Админ: *** Я вас любил: любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем... Предлагаю делиться стихами любимых авторов. Или просто красивыми стихами. Буду очень рада, если Вам это будет интересно.
RATANN: Пусть лишь отчасти мне знаком язык Небесных звезд, я тоже астроном, Хоть я судить по звездам не привык О потрясеньях на пути земном; Не знаю, как предречь минутам срок И дождь, благоприятный для полей; Читать я не умею звездных строк, Не смею обнадежить королей; Но мне читать в твоих глазах дано, В надежных звездах, даже в наши дни, Что красота и правда заодно, И лишь в твоих глазах живут они; Глаза твои открыли мне секрет: Нет красоты без них и правды нет. Шекспир.14 сонет
Ten': Ловите два любимых кораблика! Бродский Рождественский Романс Плывет в тоске необъяснимой среди кирпичного надсада ночной кораблик негасимый из Александровского сада, ночной фонарик нелюдимый, на розу желтую похожий, над головой своих любимых, у ног прохожих. Плывет в тоске необъяснимой пчелиный хор сомнамбул, пьяниц. В ночной столице фотоснимок печально сделал иностранец, и выезжает на Ордынку такси с больными седоками, и мертвецы стоят в обнимку с особняками. Плывет в тоске необъяснимой певец печальный по столице, стоит у лавки керосинной печальный дворник круглолицый, спешит по улице невзрачной любовник старый и красивый. Полночный поезд новобрачный плывет в тоске необъяснимой. Плывет во мгле замоскворецкой, плывет в несчастие случайный, блуждает выговор еврейский, на желтой лестнице печальной, и от любви до невеселья под Новый Год, под воскресенье, плывет красотка записная, своей тоски не объясняя. Плывет в глазах холодный вечер, дрожат снежинки на вагоне, морозный ветер, бледный ветер обтянет красные ладони, и льется мед огней вечерних и пахнет сладкою халвою, ночной пирог несет сочельник над головою. Твой Новый Год по темно-синей волне средь моря городского плывет в тоске необъяснимой, как будто жизнь начнется снова, как будто будет свет и слава, удачный день и вдоволь хлеба, как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево. Щербаков ПЕСЕНКА О МОЛОДОСТИ Ой, чистое окно! За окном - воля. Дом - не дом, а сказка, и чего тут только нет! Даже добрый дух есть! Зовут - Коля. А хоть бы и Дима звали, не о нём сюжет. Сюжет о том, как - молодой, непослушный - парит вверху над домом кораблик воздушный. Не то инопланетный, не то обман зренья - не дал объясненья пока никто. Но средь застолья или в трезвой памяти, поодиночке либо всем народом враз - бывало, выглянем, а он, красавец, там летит, - и значит как бы всё в порядке, с Новым годом вас! Он порхает в вышине, как бабочка, и тридцать первого числа, и первого. А траектория его загадочна - не то парабола, не то гипербола... Краткий год подобен дню, день под стать блику. Спросят: чем вы жили? И не вымолвишь в ответ, что, мол, пили водку... ели клубнику... А хоть бы и смородину, не о ней сюжет. Сюжет о том, как - самой себе в радость - летела моя молодость, моя младость. Махал крылом кораблик с небес и был светел... Никто и не заметил, как он исчез. А вместе с ним ушёл сюжет из повести, и строчки вьются вкривь, как традесканция. А пишу я их, к примеру, в поезде, и следующая станция - Франция... Вы мне скажете, что это, мол, лирика и что кораблик тот в кино все видели. А всё же мне бы на него, хоть изредка, поглядеть бы наяву, хоть издали. Постучать бы в то окно, посвистать дико, вместо «гутен морген» кукарекнуть, как петух: «Холодна ли водка? Сладка ль клубника? Всё ли добрый дух сильней недобрых двух?..» Не жду ответа, не ищу возврата. Она затем и молодость, что крылата! Чего не понял в двадцать, вдруг - поймёшь в сорок. Уж тут никто не зорок. Всяк близорук. И потому-то я сижу теперь в поезде, а незабвенный мотылёк - кораблик мой - по параболе несётся Бог весть где. И конца и краю нет параболе той. На честном слове или так, на отзвуке, на первой буковке от слова честного, но летит он, кувыркаясь в воздухе, по параболе Лобачевского... Всяк был молодой. Да не всяк - старый. Одного застолие влекло, другого - храм. Кто бренчал монетой, а кто - гитарой: там-тарам-тарам-там-тарай... там-тарам-тарам...
Еленка: Девочки, огромная благодарность за прекрсные стихи! Когда была ребёнком, очень любила Дина Рида: ПАРОЛЬ — СВОБОДА Под небом Африки сухим, где сфинксы замерли у входа, вплетен в дыханье зов стихий: пароль — Свобода! Истерзанно-печальный вздох, луч азиатского восхода, и отзывается Восток: пароль — Свобода! Да здравствует рабочий класс! Гремит все громче год от года. Италия отозвалась: пароль — Свобода! От Горна аж до США, как будто эхо с небосвода — эпоха криком сожжена: пароль — Свобода! Под звездным флагом тишина, но в недрах каждого завода встают ребята как стена: пароль — Свобода! Перевод с английского Сергея Мнацаканяна ТЫ ЭТОГО НЕ ИСПЫТАЛ Аргентина. 1965 год Не пожелаю ни врагу, ни другу идти всю жизнь по замкнутому кругу... Ты этого не испытал, нет, нет... Ты этого не пробовал, однако: днем просыпаясь — жить в кромешном мраке. Ты этого не испытал, нет, нет. Мой друг, и так бывало в этом веке, что слезы высыхали, словно реки, на десять бед — готов один ответ. А было так, чтоб ты сроднился с болью, она, как верный пес, была с тобою, — ты этого не испытал, нет, нет. О столько горя в нашей круговерти, что многим выход видится лишь в смерти, ты этого не испытал, нет, нет! Перевод с английского Сергея Мнацакаияна Я ВИДЕЛ СТО МИРОВ... Аргентина. 1966 год Я много повидал миров в подлунном мире, они меня без лишних слов ошеломили... Здесь голодают бедняки за то лишь, боже, что цвета черного у них оттенки кожи. Здесь есть миры, где целят в лоб из револьвера за то лишь, что в душе твоей — иная вера. А есть миры, где ребятня, копаясь в глине, от века видит башмаки — на господине. Есть странные миры, где врач сулит спасенье не раньше, чем узнав у вас про сбереженья. Не счесть таких миров, увы, смотря на Землю, но мир корысти и оков я не приемлю! Перевод с английского Сергея Мнацаканяна БЕЗ ВОЙН ПЛАНЕТА НЕ ЖИВЕТ Каракас, Венесуэла, февраль 1966 года Победных барабанов бой, оружия смертельный вой, без войн планета не живет и дня... Шрапнель солдат на части рвет, а дома женщина все ждет во мраке ночи и при свете дня. Давно пора под этот вой своею думать головой: без войн планета не живет и дня, опять политиканы врут, а Пентагон, скрывая зуд, ракетами нацелился в меня! Сильнее дым пороховой, чем в церкви ладан золотой, — обрыдла всем священников брехня. Без войн планета не живет, но день придет — поймет народ, что мирные настали времена. Ну а пока — смертельный вой, походных барабанов бой, без войн планета не живет и дня: шрапнель солдат на части рвет, а дома женщина все ждет, что, может быть, закончится война. Перевод с английского Сергея Мнацаканяна МЫ — РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ 50-й годовщине Великой Октябрьской социалист ческой революции посвящается Рим. сентябрь 1967 года Мы — дети революции, и в этом наша суть. Мы всем, кто нищ и голоден, укажем светлый путь. На нашем красном знамени написаны слова бессмертные и дерзкие, как юная трава. Враги кружили стаями, как будто воронье. Но сжала Революция оружие свое. К дух Свободы пламенно летит по всей земле, и вновь восходит дерево, живущее в золе. У белого и черного пребудет красной кровь. Заря на нашем знамени взлетает в небо вновь. Мы искры правды Ленина в сердцах своих храним. Мы — дети Революции, как Че и Хо Ши Мин. Перевод с английского Александра Щуплова О МОЯ БЕДНАЯ РОДИНА! Рим. 5 ноября 1968 года Народ сам себе напророчил беду в проклятую осень в проклятом году. Опомнись, Америка, твой президент для мира Земли пожалеет и цент. О моя бедная родина! Для нас, избирателей, выбора нет. Закатом становится каждый рассвет. Ушел демократ, изолгавшись, в запас, чтоб республиканец обманывал нас. О моя бедная родина! О как он наивен, мой добрый народ, чтоб дать всем дельцам от ворот поворот. У партий в программах различен покрой, но стоит одна своей ложью другой. О моя бедная родина! Мы Никсону дали верховную власть. Теперь он обманом натешится всласть. Слепит Белый дом штукатуркой вблизи — от грязных делишек он сам весь в грязи. О моя бедная родина! У нас президентское кресло давно на откуп акулам из банков дано. Продажное место, продажная честь» продажная правда, продажная лесть. О моя бедная родина! Кумир Уолл-стрита, Бродвея кумир, ты — просто букашка, а мир — это мир. И люди накинут в конце-то концов узду на ракетных твоих жеребцов. Я верю в мир! Перевод с английского Александра Щуплова НАША ХРАБРАЯ АНДЖЕЛА ДЭВИС Сан-Марино, 5 января 1972 года Сегодня я взволнован услышанной молвой: Анджела на свободе — и свет в ее глазах. Опять она нам машет курчавой головой, с запутавшимся солнцем в прекрасных волосах. О наша смелая Анджела! Уловки Пентагона и планы ФБР рассеялись по ветру и превратились в шум. Как видно, не хватило всех полицейских мер: у чернокожей Дэвис на редкость светлый ум! О наша смелая Анджела! Дочь черного народа, рожденная борьбой, сестра Свободы, Света и Честного Труда. Напрасно Зло пыталось расправиться с тобой, ведь Совесть не боится неправого суда. О наша смелая Анджела! Как светел и прекрасен твой черный гордый лик! Чело твое и руки изваяны резцом. Но страх змеею в душу не втерся, не проник, и не склонилось сердце пред мерзким подлецом. О наша смелая Анджела. Ты — статуя Свободы с пылающим огнем. Ты — гордый символ чести простых людей земли. А тех, кто дрых спокойным и безмятежным сном, ты разом пробудила от спячки — до зари. О наша смелая Анджела! Ах, как у нас боятся того, кто коммунист! Для совести нечистой страшнее правды нет! Но вновь с рассветом Братство взлетит, как первый лист, который нам приносит самой Весны привет. О наша смелая Анджела! В тебя тюрьма вцепилась, как полицейский пес, губя твое здоровье и зрение губя. Но гордый свет Свободы тебе привет принес от всех рабочих братьев, болевших за тебя! О наша смелая Анджела! Твое лицо доныне уверенность хранит. Ты привлекаешь души, как пламенный магнит. И колокольным звоном плывет над всей Землей прекраснейшее имя, не стертое золой. Наш враг, увы, не дремлет. Он снова рвется в бой. Но суждена победа Историей самой. Обещана победа не роком и не вдруг: в одной шеренге с нами идет бесстрашный друг — о наша Анджела Дэвис! Перевод с английского Александра Щуплова ВАМ! 16 октября 1968 года Вы — всего владельцы! Ваша нынче власть, власть — обделать дельце, власть — синоним — пасть!... Вы — владельцы прессы. Вы — владельцы лжи! Ваши интересы — в деньгах, торгаши! Вы — владельцы армий, смерти и войны! Ваши тюрьмы нами, посмотри, полны! Вы — владельцы хлеба, голода и слез! К нашим бедам слепы те, кто в роскошь врос. Наши — грязь и сажа, наши — боль и труд, капиталы — ваши день и ночь растут. Только все же зря ты пыжишься, делец, вашим час расплаты будет наконец! Вспомним наши беды нашим господам, нашею победой подавиться — вам! Перевод с английского Геннадия Красникова
Еленка: А это уже другое (автор Фианита): Пигмалион Метелью в середине октября Я в мир к тебе ворвусь совсем нежданно С прозрачным сердцем, цвета янтаря И тяжестью несбывшихся свиданий, Свернусь клубочком в кресле у огня, Согрею руки в пламени камина, Когда вдали послышатся звеня Твои шаги под бой часов старинных. Я отряхну с ресниц остатки сна И улыбнусь в ответ на удивленье Ты все твердил, что я тебе нужна - Теперь твое исполнилось моленье. Да, я б могла судьбы не побороть, Остаться пылью в вечности незримой Ты, мой создатель, дал мне жизнь и плоть. И я теперь жена твоя, любимый, Что из того, что липнет снег к стеклу? Тот мертвый мрак гораздо холоднее. Прижмется телом к твоему теплу Озябшая бедняжка Галатея...
Наталья: Стихи Джона Китса Прекрасное пленяет навсегда. Прекрасное пленяет навсегда. К нему не остываешь. Никогда Не впасть ему в ничтожество. Все снова Нас будет влечь к испытанному крову С готовым ложем и здоровым сном. И мы затем цветы в гирлянды вьем, Чтоб привязаться больше к чернозему Наперекор томленью и надлому Высоких душ, унынью вопреки И дикости, загнавшей в тупики Исканья наши. Да, назло пороку, Луч красоты в одно мгновенье ока Сгоняет с сердца тучи. Таковы Луна и солнце, шелесты листвы, Гурты овечьи, таковы нарциссы В густой траве, где под прикрытьем мыса Ручьи защиты ищут от жары, И точно так рассыпаны дары Лесной гвоздики на лесной поляне. И таковы великие преданья О славных мертвых первых дней земли, Что мы детьми слыхали иль прочли. Вот я с тобой! Как эта ночь нежна! Там где-то властвует луна; привет Несут ей звезды дальние толпой - Но здесь она нам не видна, Лишь ветерок колышет полусвет Сквозь мглу ветвей над мшистою тропой. В тиши, неслышимый, незримый, Я ускользнул из рук любимой, Бессильных в томности серебряного сна. Кто скажет, зная их касанье, Когда безумней обаянье: Когда она жестока иль нежна? Как влажен взгляд! Как ласково уста манят, Чаруя тонкий слух воображенья! О, только тот ценить готов Покой и зрелость нежных слов, Кто любит без цепей, без пресыщенья. Их звук, их сладостный закон, - Как надо мною властен он! Счастливый этот день рожден для ласки. Вдали от суеты земной Я знаю, небо надо мной Заря оденет в солнечные краски. Яркая звезда Ты, яркая звезда! Как ты, хочу не измениться; Но не в полночной славе с вышины Следить, раскрывши вечные ресницы, Один среди священной тишины, Как воды совершают омовенье Краев земли людей, как чист простор, Как юный снег под белым облаченьем Скрывает лик равнин, болот и гор, - Нет; но как ты, бессменно, терпеливо Очей в волненье сладком не сомкнуть И сон любимой охранять, как диво, Припав лицом на зреющую грудь, Все слушая приливы и отливы... Так вечно жить - или навек уснуть. О женщина! когда тебя пустой, Капризной, лживой случай мне являет - Без доброты, что взоры потупляет, Раскаиваясь с кротостью святой В страданьях, причиненных красотой, В тех ранах, что сама же исцеляет, - То и тогда в восторге замирает, Мой дух, пленен и восхищен тобой. Но если взором нежным, благосклонным Встречаешь ты, - каким огнем палим! - О Небеса! - пойти на бой с драконом - Стать Калидором храбрым - иль самим Георгием - Леандром непреклонным - Чтоб только быть возлюбленным твоим! Глаза темно-фиалкового цвета, И руки в ямочках, и белизна Груди, и шелковых волос волна, - Кто скажет мне, как созерцать все это И не ослепнуть от такого света? Краса всегда повелевать вольна, - Пусть даже скромностью обделена И добродетелями не одета. Но все же быстролетна эта страсть: Я пообедал - и свободен снова; Но если прелести лица совпасть Случится с прелестью ума живого, - Мой слух распахнут, как акулья пасть, Чтоб милых уст не упустить ни слова. Ах, что за чудо это существо! Кто, на него взирая, не добреет? Она - ягненочек, который блеет, Прося мужской защиты. Божество Да покарает немощью того, Кто погубить неопытность посмеет, Кто в низости своей не пожалеет Сердечка нежного. Трудней всего Не думать и не тосковать о милой; Цветок ли попадется мне такой, Какой она, смущаясь, теребила, Иль снова засвистит певец лесной, - И счастья миг воскреснет с прежней силой, И мир дрожит за влажной пеленой. День отошел и все с собой унес День отошел и все с собой унес: Влюбленность, нежность, губы, руки, взоры, Тепло дыханья, темный плен волос, Смех, шепот, игры, ласки, шутки, споры. Поблекло все - так вянут вмиг цветы. От глаз ушло и скрылось совершенство, Из рук ушло виденье Красоты, Ушел восторг, безумие, блаженство. Исчезло все - и мглою мир объят, И день святой сменила ночь святая, Разлив любви пьянящий аромат, Для сладострастья полог тьмы сплетая. Весь часослов любви прочел я днем И вновь молюсь - войди же, Сон, в мой дом! Когда страшусь, что смерть прервет мой труд... Когда страшусь, что смерть прервет мой труд, И выроню перо я поневоле, И в житницы томов не соберут Зерно, жнецом рассыпанное в поле, Когда я вижу ночи звездный лик И оттого в отчаянье немею, Что символов огромных не постиг И никогда постигнуть не сумею, И чувствую, что, созданный на час, Расстанусь и с тобою, незабвенной, Что власть любви уже не свяжет нас, - Тогда один на берегу вселенной Стою, стою и думаю - и вновь В Ничто уходят Слава и Любовь. К *** Не печалься, не беда: Туча сгинет вскоре. Лишь вздохни - и навсегда Позабудь о горе. Отчего грустят глаза, Губы замолчали? Ведь одна твоя слеза Смоет все печали. Так поплачь о горе том: Я слезинки эти Сосчитаю, чтоб потом Радостью стереть их. А от слез твой взгляд живой Ручейка яснее, И певучий шепот твой Музыки нежнее. Пусть же смерти нашей час Подойдет печальный - На губах умрет у нас Поцелуй прощальный. К одиночеству О, если осужден я жить с тобой, То не средь этих пасмурных строений! Пускай Природы благодатный гений Овеет нас над вольной крутизной! И в лес уйдем; и вот над головой Зеленых арок шевельнутся тени, Ручей блеснет в кустах, прыжок оленя Спугнет шмеля с качели травяной. Да, это - благо; но ловить в тиши Речь сладкую, где отзвуки души Мечтательной и дум невероломных, - Всего блаженней; выше нет отрад, Когда к твоим убежищам укромным Два сходных сердца вместе улетят. К миру. Мир! Отгони раздор от наших нив, Не дай войне опять в наш дом вселиться! Тройное королевство осенив, Верни улыбку на живые лица. Я рад тебе! Я рад соединиться С товарищами - с теми, кто вдали. Не порть нам радость! Дай надежде сбыться И нимфе гор сочувственно внемли. Как нам - покой, Европе ниспошли Свободу! Пусть увидят короли, Что стали прошлым цепи тирании, Что Вольностью ты стал для всей земли, И есть Закон - и он согнет их выи. Так, ужас прекратив, ты счастье дашь впервые. К Надежде Когда не греет хладный мой очаг И безотраден мыслей хоровод, "Глаза души" - унылый саркофаг - Лишь бренность мира видят в свой черед, - Надежда, возроди угасший пыл Легчайшим взмахом серебристых крыл! Когда в ночи брожу я, одинок, И застит мгла неверный лунный свет, - Сосет Унынье грез воздушных сок, Нахмурясь дивной Радости в ответ, - Омой листву сиянием любви, Уныния оковы разорви! Отчаянье, плод безотрадных дум, Ты сердце мнишь обителью своей Тех, кто разочарован и угрюм, - Туманом восклубясь среди ветвей. Надежда, изгони виденье прочь, Как утро, воссияв, пугает ночь. И всякий раз, когда удручена Душа печальной вестью о любимых, Надежда, светлоокая жена, Спустись на миг с высот своих незримых! Тьму разорвав, верни душевный пыл Легчайшим взмахом серебристых крыл! Когда бы мне изведать довелось Гнет близких иль возлюбленной отказ, - Не втуне сердце болью б излилось, Стихами полня полуночный час. Надежда, возроди угасший пыл Легчайшим взмахом серебристых крыл! Пусть чередою катятся года, - Достойною пребудь, моя страна! Не тенью славы будешь ты горда, Но гордым духом в злые времена. Струится из очей сыновний пыл Под легким взмахом серебристых крыл. Претят мне словеса и мишура, - Свобода хороша в простом обличье. Порфироносным пурпуром двора Закончатся и вольность, и величье. Дай лицезреть стремительный полет, Наполнивший сияньем небосвод! И, как звезда, что шлет волшебный луч, Высвечивая кромку облаков, На небо намекая из-за туч, - Избавь, Надежда, душу от оков! И, воссияв, излей небесный пыл Легчайшим взмахом серебристых крыл! la Belle dame sans merci "Зачем, о рыцарь, бродишь ты Печален, бледен, одинок? Поник тростник, не слышно птиц, И поздний лист поблек. Зачем, о рыцарь, бродишь ты, Какая боль в душе твоей? Полны у белок закрома, Весь хлеб свезен с полей. Смотри: как лилия в росе, Твой влажен лоб, ты занемог. В твоих глазах застывший страх, Увяли розы щек". Я встретил деву на лугу, Она мне шла навстречу с гор. Летящий шаг, цветы в кудрях, Блестящий дикий взор. Я сплел из трав душистых ей Венок, и пояс, и браслет И вдруг увидел нежный взгляд, Услышал вздох в ответ. Я взял ее в седло свое, Весь долгий день был только с ней. Она глядела молча вдаль Иль пела песню фей. Нашла мне сладкий корешок, Дала мне манну, дикий мед. И странно прошептала вдруг: "Любовь не ждет!" Ввела меня в волшебный грот И стала плакать и стенать. И было дикие глаза Так странно целовать. И убаюкала меня, И на холодной крутизне Я все забыл в глубоком сне, В последнем сне. Мне снились рыцари любви, Их боль, их бледность, вопль и хрип: La belle dame sans merci Ты видел, ты погиб! Из жадных, из разверстых губ Живая боль кричала мне, И я проснулся - я лежал На льдистой крутизне. И с той поры мне места нет, Брожу печален, одинок, Хотя не слышно больше птиц И поздний лист поблек. Мечта Отпусти Мечту в полет, Радость дома не живет; Как снежинки, наслажденья Тают от прикосновенья, Лопаются - посмотри, - Как под ливнем пузыри! Пусть Мечта твоя летает, Где желает, как желает, Лишь на пользу не глядит - Польза радости вредит; Так порой в листве росистой Плод приметишь золотистый: Как он сочен, свеж и ал! Надкуси - и вкус пропал. Что же делать? Лето минет; Осень взгляд прощальный кинет; Ты останешься один. Дров сухих подбрось в камин! Пусть тебе мерцают в очи Искры - духи зимней ночи. Тишина - среди снегов, Не слыхать ничьих шагов, Только пахарь с башмаков Снег налипший отряхает, Да луна меж туч мелькает. В этот час пошли Мечту С порученьем в темноту: Чтоб она тебе достала Все, чем год земля блистала; Пусть вернет тебе скорей Благодать июньских дней, И притом апреля почки И весенние цветочки, Зрелой осени покой, - И таинственной рукой Пусть, как редкостные вина, Их смешает воедино; Кубок осуши глотком! - И услышишь - майский гром, И шуршащий спелый колос, И далекой жатвы голос; Чу! как будто в небе звон... Жаворонок? Точно, он! Там грачи к гнезду родному Тащат ветки и солому; Гомон птиц и шум ручьев Слух наполнят до краев. Ты увидеть сможешь рядом Маргаритку - с виноградом, Поздних лилий холодок - И подснежника росток, Гиацинт сапфирный в чаще, Рядом с лопухом стоящий; И на всех листках вокруг - Ливня майского жемчуг. Ты приметишь мышь-полевку, Пережившую зимовку; Вялую от сна змею. Сбросившую чешую; В лозняке, спугнувши птичек, Пару крапчатых яичек; Перепелку, что крыла Над птенцами развела; Пчел, роящихся нестройно, Раздраженно, беспокойно; Желудей созревших град, Ветер, осень, листопад... Пусть Мечта живет свободно, Странствуя, где ей угодно, Лишь на пользу не глядит - Польза радости вредит. Разве не поблекнут розы Под унылым взглядом прозы? Разве будут губы дев Вечно свежими, созрев? Разве есть глаза такие - Пусть небесно-голубые, - Чтобы свет их не погас, Став обыденным для нас? Как снежинки, наслажденья Тают от прикосновенья. Лишь в Мечте бы ты сыскал Милую - свой идеал: Кроткую, как дочь Цереры, - Прежде, чем в свои пещеры Царь теней ее стащил И к угрюмству приучил; Белую, как стан иль ножка Гебы, коли вдруг застежка Золотая отпадет, И к ногам ее спадет Легкая, как сон, туника; И вздохнет Зевес-владыка, В кубке омочив уста... О крылатая Мечта!.. Разорви ж скорее эти Здравого рассудка сети; Отпусти Мечту в полет, Радость дома не живет. Ода соловью От боли сердце замереть готово, И разум - на пороге забытья, Как будто пью настой болиголова, Как будто в Лету погружаюсь я; Нет, я не завистью к тебе томим, Но переполнен счастьем твой напев, - И внемлю, легкокрылая Дриада, Мелодиям твоим, Теснящимся средь буковых дерев, Среди теней полуночного сада. О, если бы хотя глоток вина Из глубины заветного подвала, Где сладость южных стран сохранена - Веселье, танец, песня, звон кимвала; О, если б кубок чистой Иппокрены, Искрящийся, наполненный до края, О, если б эти чистые уста В оправе алой пены Испить, уйти, от счастья замирая, Туда, к тебе, где тишь и темнота. Уйти во тьму, угаснуть без остатка, Не знать о том, чего не знаешь ты, О мире, где волненье, лихорадка, Стенанья, жалобы земной тщеты; Где седина касается волос, Где юность иссыхает от невзгод, Где каждый помысел - родник печали, Что полон тяжких слез; Где красота не доле дня живет И где любовь навеки развенчали. Но прочь! Меня умчали в твой приют Не леопарды вакховой квадриги, - Меня крыла Поэзии несут, Сорвав земного разума вериги, - Я здесь, я здесь! Кругом царит прохлада, Луна торжественно взирает с трона В сопровожденье свиты звездных фей; Но темен сумрак сада; Лишь ветерок, чуть вея с небосклона, Доносит отсветы во мрак ветвей. Цветы у ног ночною тьмой объяты, И полночь благовонная нежна, Но внятны все живые ароматы, Которые в урочный час луна Дарит деревьям, травам и цветам, Шиповнику, что полон сладких грез, И скрывшимся среди листвы и терний, Уснувшим здесь и там, Соцветьям мускусных, тяжелых роз, Влекущих мошкару порой вечерней. Я в Смерть бывал мучительно влюблен, Когда во мраке слушал это пенье, Я даровал ей тысячи имен, Стихи о ней слагая в упоенье; Быть может, для нее настали сроки, И мне пора с земли уйти покорно, В то время как возносишь ты во тьму Свой реквием высокий, - Ты будешь петь, а я под слоем дерна Внимать уже не буду ничему. Но ты, о Птица, смерти непричастна, - Любой народ с тобою милосерд. В ночи все той же песне сладкогласной Внимал и гордый царь, и жалкий смерд; В печальном сердце Руфи в тяжкий час, Когда в чужих полях брела она. Все та же песнь лилась проникновенно, - Та песня, что не раз Влетала в створки тайного окна Над морем сумрачным в стране забвенной. Забвенный! Это слово ранит слух, Как колокола глас тяжелозвонный; Прощай! Перед тобой смолкает дух - Воображенья гений окрыленный. Прощай! Прощай! Напев твой так печален. Он вдаль скользит - в молчание, в забвенье, И за рекою падает в траву Среди лесных прогалин, - Что было это - сон иль наважденье? Проснулся я - иль грежу наяву?
Еленка: Наталья Спасибо за Китса!
RATANN: Среди всего, что в нас переплелось, Порой самодовольство нами правит. "Казаться или быть?" - вот в чем вопрос, Который время человеку ставит. Считаться кем-то, или кем-то быть? Быть смелым, или делать вид, что смелый? Ты жертвовал, творил, умел любить, Или об этом лишь вещал умело, Робея самому себе признаться, К чему стремишься: быть или казаться?.. Что стоит жизнь в довольстве иль покое, Когда ее пытаются лепить, Фальшивя переделанной строкою... Легко казаться. Очень трудно быть... Андрей Макаревич
Tony: Снежное вино. И вновь. сверкнув из чаши винной, Ты поселила в сердце страх Соей улыбкою невинной В тяжелозмейных волосах. Я опрокинут в темных струях И вновь вдыхаю, не любя, Забытый сон о поцелуях, О снежных вьюгах вкруг тебя. И ты смеешься дивным смехом, Змеишься в чаше золотой, И над твоим собольим мехом Гуляет ветер голубой. И как, глядясь в живые струи, Не увидать себя в венце? Твои не вспомнить поцелуи На запрокинутом лице? А. А. Блок 29 декабря 1906.
RATANN: Раз артист — так с песнею, да с дорогой дальнею, С жизнью интересной, странной, не нормальной. Он для сердца, для души к нам на праздник позван, Раз артист — а ну пляши, ты для того и создан. А ему не пляшется, он бедняга мается, И хозяйке кажется, что артист ломается. И шутя, естественно, она скажет: «Знаете! Видно вы, известные, нас не уважаете». Так что зря старалися, знаем эти фортели, Вы видать зазнались, стали слишком гордые. Понимаем это мы нашим пониманием, Раз жизнь полна букетами и рукоплесканием. А за столом веселие, а за столом гуляние. А он идет без пения и без досвидания. Тоже номер номером, на эффект рассчитанный, Знать не только с гонором, но и не воспитанно А жизнь полна вокзалами, номерами бедными. И лицо усталое и немного бледное. И в полночном поезде плакать так захочется, От своей бездомности и от одиночества. Андрей Макаревич P.S. Только не ругайтесь на меня.это не мои слова!Да и к нашему герою не относятся.наверно...
Tony: БАЛАГАН Ну, старая кляча, пойдем ломать своего Шекспира! Кин. Над черной слякотью дороги Не поднимается туман. Везут, покряхтывая, дроги Мой полинялый балаган. Лицо дневное Арлекина Еще бледней, чем лик Пьеро, И в угол прячет Коломбина Лохмотья, сшитые пестро... Тащитесь, траурные клячи! Актеры, правте ремесло, Чтобы от истины ходячей Всем стало больно и светло! В тайник души проникла плесень, Но надо плакать, петь, идти, Чтоб в рай моих заморских песен Открылись торные пути. А. А. Блок. ноябрь 1906.
RATANN: Я ПИШУ ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН В.Аксенову В склянке темного стекла из-под импортного пива роза красная цвела гордо и неторопливо. Исторический роман сочинял я понемногу, пробиваясь как в туман от пролога к эпилогу. Были дали голубы, было вымысла в избытке, и из собственной судьбы я выдергивал по нитке. В путь героев снаряжал, наводил о прошлом справки и поручиком в отставке сам себя воображал. Вымысел - не есть обман. Замысел - еще не точка. Дайте дописать роман до последнего листочка. И пока еще жива роза красная в бутылке, дайте выкрикнуть слова, что давно лежат в копилке: каждый пишет, как он слышит. Каждый слышит, как он дышит. Как он дышит,так и пишет, не стараясь угодить... Так природа захотела. Почему? Не наше дело. Для чего? Не нам судить. 1975 Булат Окуджава.
Tony: RATANN , спасибо .Люблю Окуджаву. Миры летят. Года летят. Пустая Вселенная глядит в нас мраком глаз. А ты, душа, усталая, глухая, О счастии твердишь,_который раз? Что счастие? Вечерние прохлады В темнеющем саду, в лесной глуши? Иль мрачные, порочные услады Вина, страстей, погибели души? Что счастие? Короткий миг и тесный, Забвенье, сон и отдых от забот... Очнешься - вновь безумный, неизвестный И за сердце хватающий полет... Вздохнул, глядишь - опасность миновала... Но в этот самый миг - опять толчок! Запущенный куда-то, как попало, Летит, жужжит, торопится волчок! И, уцепясь за край скользящий, острый, И слушая всегда жужжащий звон, - Не сходим ли с ума мы в смене пестрой Придуманных причин, пространств, времен... Когда ж конец? Назойливому звуку Не станет сил без отдыха внимать... Как страшно все! Как дико! - Дай мне руку, Товарищ, друг! Забудемся опять. А. Блок. 1912.
RATANN: Обманите меня... но совсем, навсегда... Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда... Чтоб поверить обману свободно, без дум, Чтоб за кем-то идти в темноте наобум... И не знать, кто пришел, кто глаза завязал, Кто ведет лабиринтом неведомых зал, Чье дыханье порою горит на щеке, Кто сжимает мне руку так крепко в руке... А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман... Обманите и сами поверьте в обман. Максимилиан Волошин
Админ: RATANN Замечательно!
Еленка: Спасибо, девочки, за прекрасные стихи! Когда меня не понимают, Скажи, Господь, ну как мне быть?» Спокойно Бог мне отвечает: «ЛЮБИТЬ, ты должен их ЛЮБИТЬ». «А если друг про обещание Забыл, то как мне поступить? Коль в сердце злоба закипает, Что делать мне?» «В ответ ЛЮБИТЬ!» «Кому-то я доверил тайну, А он не смог её хранить, Ту тайну многие узнали. И что теперь?» «Его ЛЮБИТЬ!» «Скажи, а кто меня не любит, Не хочет кто со мной дружить, Как относиться к таким людям?» «ЛЮБИТЬ, ты должен их ЛЮБИТЬ!» Но если кто-то так обидел, Что очень тяжело простить, Навек его возненавидел?» «Его ты должен ПОЛЮБИТЬ!» «Я понял всё, Господь мой мудрый, Хочу Тебя я попросить, Мне поступить так будет трудно, Ты научи меня ЛЮБИТЬ!!!" (не помню автора)
RATANN: Еленка .благодарю Вас!
Tony: ПОЭТУ. 1. Горн свой раздуй на горе, в пустынном месте над морем Человеческих множеств, чтоб голос стихии широко Душу крылил и качал, междометья людей заглушая. 2. Остерегайся друзей, ученичества шума и славы. Ученики развинтят и вывихнут мысли и строфы. Только противник в борьбе может быть истинным Другом. 3. Слава тебя прикует к глыбам твоих же творений. Солнце мертвых - живым - она намогильный камень. 4. Будь один против всех: молчаливый, тихий и твердый. Воля утеса ломает развернутый натиск прибоя. Власть затаенной мечты покрывает смятение множеств. 5. Если тебя невзначай современники встретят успехом _ Знай, что из них никто твоей не осмыслил правды. Правду оплатят тебе клеветой, ругательством, камнем. 6. В дни, когда Справедливость ослепшая меч обнажает, В дни, когда спазмы Любви выворачивают народы, В дни, когда пулемет вещает о сущности братства,- 7. Верь в человека. Толпы не уважай и не бойся. В каждом разбойнике чти распятого в безднах Бога. М. Волошин. 1925. Коктебель.
Админ: Tony Интересный стих. Спасибо!
Tony: ЛЮБОВЬ ТВОЯ ЖАЖДЕТ ТАК МНОГО. Любовь твоя жаждет так много, Рыдая, прося, упрекая... Люби его молча и строго, Люби его, медленно тая. Свети ему пламенем белым - Бездымно, безгрустно, безвольно. Люби его радостно телом, А сердцем люби его больно. Пусть призрак, творимый любовью, Лица не заслонит иного, - Люби его с плотью и кровью- Простого, живого, земного... Храня его знак суеверно, Не бойся врага в иноверце... Люби его метко и верно- Люби его в самое сердце! М. Волошин. 8 июля 1914.
RATANN: Tony ,спасибо!!!как все просто и гениально!!
полная версия страницы