Форум » Беседка » О, этот стих - полёт фантазии души моей... » Ответить
О, этот стих - полёт фантазии души моей...
Админ: *** Я вас любил: любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем... Предлагаю делиться стихами любимых авторов. Или просто красивыми стихами. Буду очень рада, если Вам это будет интересно.
Админ: Tony Очень красиво!
RATANN: Минувшей юности своей Забыв волненья и измены, Отцы уж с отроческих дней Подготовляют нас для сцены.- Нам говорят: "Ничтожен свет, В нем все злодеи или дети, В нем сердца нет, в нем правды нет, Но будь и ты как все на свете!" И вот, чтоб выйти напоказ, Мы наряжаемся в уборной; Пока никто не видит нас, Мы смотрим гордо и задорно. Вот вышли молча и дрожим, Но оправляемся мы скоро И с чувством роли говорим, Украдкой глядя на суфлера. И говорим мы о добре, О жизни честной и свободной, Что в первой юности поре Звучит тепло и благородно; О том, что жертва - наш девиз, О том, что все мы, люди,- братья, И публике из-за кулис Мы шлем горячие объятья. И говорим мы о любви, К неверной простирая руки, О том, какой огонь в крови, О том, какие в сердце муки; И сами видим без труда, Как Дездемона наша мило, Лицо закрывши от стыда, Чтоб побледнеть, кладет белила. Потом, не зная, хороши ль Иль дурны были монологи, За бестолковый водевиль Уж мы беремся без тревоги. И мы смеемся надо всем, Тряся горбом и головою, Не замечая между тем, Что мы смеялись над собою! Но холод в нашу грудь проник, Устали мы - пора с дороги: На лбу чуть держится парик, Слезает горб, слабеют ноги... Конец.- Теперь что ж делать нам? Большая зала опустела... Далеко автор где-то там... Ему до нас какое дело? И, сняв парик, умыв лицо, Одежды сбросив шутовские, Мы все, усталые, больные, Лениво сходим на крыльцо. Нам тяжело, нам больно, стыдно, Пустые улицы темны, На черном небе звезд не видно - Огни давно погашены... Мы зябнем, стынем, изнывая, А зимний воздух недвижим, И обнимает ночь глухая Нас мертвым холодом своим. 1861 Алексей Апухтин
Админ: RATANN Интересно. Стихотворение об артистах того времени...
Tony: RATANN ,Админ , спасибо Админ пишет: Стихотворение об артистах того времени... Мне кажется это о нас, то есть о людях вообще любого времени. Так сказать: "Весь мир - театр, и все мы в нем актеры, и каждый не одну играет роль..."
RATANN: Tony пишет: Мне кажется это о нас, то есть о людях вообще любого времени. Так сказать: "Весь мир - театр, и все мы в нем актеры, и каждый не одну играет роль..." Именно так!!!Апухтин всегда.на мой взгляд.мрачен,но прав абсолютно!
Tony: RATANN пишет: !Апухтин всегда.на мой взгляд.мрачен,но прав абсолютно! То есть - реалистичен. ЛЮБОВЬ. Когда без страсти и без дела Бесцветно дни мои текли, Она как буря налетела И унесла меня с земли. Она меня лишила веры И вдохновение зажгла, Дала мне счастие без меры И слезы, слезы без числа... Сухими, жесткими словами Терзала сердце мне порой, И хохотала над слезами, И издевалась над тоской; А иногда горячим словом И взором ласковых очей Гнала печаль, - и в блеске новом В душе светилася моей! Я все забыл, дышу лишь ею, Всю жизнь я отдал ей во власть, Благословить ее не смею И не могу ее проклясть. А. Апухтин. 1872 г. РАЗБИТАЯ ВАЗА. Ту вазу, где цветок ты сберегала нежный, Ударом веера толкнула ты небрежно, И трещина, едва заметная, на ней Осталась... Но с тех пор прошло не много дней, Небрежность детская твоя давно забыта, А вазе уж грозит нежданная беда! Увял ее цветок; ушла ее вода... Не тронь ее: она разбита. Так сердца моего коснулась ты рукой- Рукою нежной и любимой,- И стой поры на нем, как от обиды злой, Остался след неизгладимый. Оно как прежде бьется и живет, От всех его страданье скрыто, Но рана глубока и каждый день растет... Не тронь его: оно разбито. 1870-е годы. А.Апухтин.
RATANN: Tony пишет: Но рана глубока и каждый день растет. Вот это,как мне кажется.лейтмотив творчества Апухтина.Tony .спасибо!
lemka: Tony пишет: Я все забыл, дышу лишь ею, Всю жизнь я отдал ей во власть, Благословить ее не смею И не могу ее проклясть. И что мне это напоминает?
Tony: lemka пишет: И что мне это напоминает? Мне это напоминает всех нас и нашу любовь к ... "Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете - а душу твою люблю я еще более твоего лица..." А. С. Пушкин - Н.Н. Пушкиной, 21 августа 1833 г. Не множеством картин старинных мастеров Украсить я всегда желал свою обитель, Чтоб суеверно им дивился посетитель, Внимая важному сужденью знатоков. В простом углу моем, средь медленных трудов, Одной картины я желал быть вечно зритель, Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков, Пречистая и наш божественный спаситель - Она с величием, он с разумом в очах - Взирали, кроткие, во славе и в лучах, Одни, без ангелов, под пальмою Сиона. Исполнились мои желания. Творец Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона, Чистейшей прелести чистейший образец. 1830г. А.С.Пушкин. *** Когда в объятия мои Твой стройный стан я заключаю И речи нежные любви Тебе с восторгом расточаю, Безмолвна, от стесненных рук Освобождая стан свой гибкой, Ты отвечаешь, милый друг, Мне недоверчивой улыбкой; Прилежно в памяти храня Измен печальные преданья, Ты без участья и вниманья Уныло слушаешь меня... Кляну коварные старанья Преступной юности моей И встреч условных ожиданья В садах, в безмолвии ночей. Кляну речей любовных шепот, Стихов таинственный напев, И ласки легковерных дев, И слезы их, и поздний ропот. 1830г. А.С. Пушкин. А вот почти эротическое ( в школе таких не изучали). *** Нет , я не дорожу мятежным наслажденьем, Восторгом чувственным, безумством, исступленьем, Стенаньем, криками вакханки молодой, Когда, виясь в моих объятиях змией, Порывом пылких ласк и язвою лобзаний Она торопит миг последних содроганий! О, как милее ты, смиренница моя! О, как мучительно тобою счастлив я, Когда, склоняяся на долгие моленья, Ты предаешься мне нежна без упоенья, Стыдливо-холодна восторгу моему Едва ответствуешь, не внемлешь ничему И оживляешься потом все боле, боле - И делишь наконец мой пламень поневоле! 1831Г. А.С.Пушкин.
Еленка: Спасибо за стихотворения!!!! У. Блэйк (пер.Маршак) ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ АБСТРАКЦИЯ Была бы жалость на земле едва ли, Не доводи мы ближних до сумы. И милосердья люди бы не знали, Будь и другие счастливы, как мы. Покой и мир хранит взаимный страх. И себялюбье властвует на свете. И вот жестокость, скрытая впотьмах, На перекрестках расставляет сети. Святого страха якобы полна, Слезами грудь земли поит она. И скоро под ее зловещей сенью Ростки пускает кроткое смиренье. Его покров зеленый распростер Над всей землей мистический шатер. И тайный червь, мертвящий все живое, Питается таинственной листвою. Оно приносит людям каждый год Обмана сочный и румяный плод. И в гуще листьев, темной и тлетворной, Невидимо гнездится ворон черный. Все наши боги неба и земли Искали это дерево от века. Но отыскать доныне не могли: Оно растет в мозгу у человека. ---------------
Tony: Еленка пишет: Оно растет в мозгу у человека. Как это верно! И еще мое самое любимое у Пушкина: ( ИЗ ПИНДЕМОНТИ) Не дорого ценю я громкие права, От коих не одна кружится голова. Я не ропщу о том, что отказали боги Мне в сладкой участи оспоривать налоги Или мешать царям друг с другом воевать; И мало горя мне, свободно ли печать Морочит олухов иль чуткая цензура В журнальных замыслах стесняет балагура, Все это, видите ль, слова, слова, слова. Иные, лучшие, мне дороги права; Иная, лучшая потребна мне свобода: Зависеть от царя, зависеть от народа - Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому Отчета не давать, себе лишь самому Служить и угождать; для власти, для ливреи Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи; По прихоти своей скитаться здесь и там, Дивясь божественным природы красотам, И пред созданьями искусств и вдохновенья Трепеща радостно в восторгах умиленья. Вот счастье, вот права... 1836г. Мне кажется, это стихотворение во многом соответствует жизненной позиции Григория.
Ten': Иосиф Бродский Портрет трагедии Заглянем в лицо трагедии. Увидим ее морщины, ее горбоносый профиль, подбородок мужчины. Услышим ее контральто с нотками чертовщины: хриплая ария следствия громче, чем писк причины. Здравствуй, трагедия! Давно тебя не видали. Привет, оборотная сторона медали. Рассмотрим подробно твои детали. Заглянем в ее глаза! В расширенные от боли зрачки, наведенные карим усильем воли как объектив на нас -- то ли в партере, то ли дающих, наоборот, в чьей-то судьбе гастроли. Добрый вечер, трагедия с героями и богами, с плохо прикрытыми занавесом ногами, с собственным именем, тонущим в общем гаме. Вложим ей пальцы в рот с расшатанными цингою клавишами, с воспаленным вольтовою дугою небом, заплеванным пеплом родственников и пургою. Задерем ей подол, увидим ее нагою. Ну, если хочешь, трагедия, -- удиви нас! Изобрази предательство тела, вынос тела, евонный минус, оскорбленную невинность. Прижаться к щеке трагедии! К черным кудрям Горгоны, к грубой доске с той стороны иконы, с катящейся по скуле, как на Восток вагоны, звездою, облюбовавшей околыши и погоны. Здравствуй, трагедия, одетая не по моде, с временем, получающим от судьи по морде. Тебе хорошо на природе, но лучше в морге. Рухнем в объятья трагедии с готовностью ловеласа! Погрузимся в ее немолодое мясо. Прободаем ее насквозь, до пружин матраса. Авось она вынесет. Так выживает раса. Что нового в репертуаре, трагедия, в гардеробе? И -- говоря о товаре в твоей утробе -- чем лучше роль крупной твари роли невзрачной дроби? Вдохнуть ее смрадный запах! Подмышку и нечистоты помножить на сумму пятых углов и на их кивоты. Взвизгнуть в истерике: "За кого ты меня принимаешь!" Почувствовать приступ рвоты. Спасибо, трагедия, за то, что непоправима, что нет аборта без херувима, что не проходишь мимо, пробуешь пыром вымя. Лицо ее безобразно! Оно не прикрыто маской, ряской, замазкой, стыдливой краской, руками, занятыми развязкой, бурной овацией, нервной встряской. Спасибо, трагедия, за то, что ты откровенна, как колуном по темени, как вскрытая бритвой вена, за то, что не требуешь времени, что -- мгновенна. Кто мы такие, не-статуи, не-полотна, чтоб не дать свою жизнь изуродовать бесповоротно? Что тоже можно рассматривать как приплод; но что еще интереснее, ежели вещь бесплотна. Не брезгуй ею, трагедия, жанр итога. Как тебе, например, гибель всего святого? Недаром тебе к лицу и пиджак, и тога. Смотрите: она улыбается! Она говорит: "Сейчас я начнусь. В этом деле важней начаться, чем кончиться. Снимайте часы с запястья. Дайте мне человека, и я начну с несчастья". Давай, трагедия, действуй. Из гласных, идущих горлом, выбери "ы", придуманное монголом. Сделай его существительным, сделай его глаголом, наречьем и междометием. "Ы" -- общий вдох и выдох! "Ы" мы хрипим, блюя от потерь и выгод либо -- кидаясь к двери с табличкой "выход". Но там стоишь ты, с дрыном, глаза навыкат. Врежь по-свойски, трагедия. Дави нас, меси как тесто. Мы с тобою повязаны, даром что не невеста. Плюй нам в душу, пока есть место и когда его нет! Преврати эту вещь в трясину, которой Святому Духу, Отцу и Сыну не разгрести. Загусти в резину, вкати ей кубик аминазину, воткни там и сям осину: даешь, трагедия, сходство души с природой! Гибрид архангелов с золотою ротой! Давай, как сказал Мичурину фрукт, уродуй. Раньше, подруга, ты обладала силой. Ты приходила в полночь, махала ксивой, цитировала Расина, была красивой. Теперь лицо твое -- помесь тупика с перспективой. Так обретает адрес стадо и почву -- древо. Всюду маячит твой абрис -- направо или налево. Валяй, отворяй ворота хлева. 1991
Polina: Тенюшка, спасибо за Бродского. Стихи очень сильные, я бы сказала, о трагедии, сошедшей с контур. Еще раз спасибо. С большим удовольствием прочла.
Tony: Ten' пишет: Лицо ее безобразно! Оно не прикрыто маской, ряской, замазкой, стыдливой краской, руками, занятыми развязкой, бурной овацией, нервной встряской. Спасибо, трагедия, за то, что ты откровенна, как колуном по темени, как вскрытая бритвой вена, за то, что не требуешь времени, что -- мгновенна. Как точно!
RATANN: Заполнен зал, в котором было пусто, На сцене - свет, а в зале меркнет свет. Сейчас вас будут развлекать искусством, Сегодня просто плановый концерт. На два часа вы станете добрее, "Быть иль не быть" решите в пользу "быть", Чтоб ни о чем потом не сожалея, Уйти домой и все к чертям забыть. Не дай вам Бог хоть раз зайти на сцену С той стороны, где дверь "служебный вход", Где все имеет подлинную цену, Где все не так, где все наоборот. Как вы любили кости мыть артистам, За водку и за низкую мораль, "И в личной жизни, мол, у них не чисто, И часто, мол, спиваются, а жаль"... Как вам не стыдно! Уберите лапы! Не смейте лгать и верить тем, кто лгал! А тихо встаньте и снимите шляпы Пред тем, кто вас сегодня развлекал! Андрей Макаревич
ElenaA: RATANN - шикарно! Согласна с Макаревичем полностью! Артисты - такие же люди, но в силу своей профессии более чувствительны их души. Публичные люди, они перед нами как на ладони, обнажены и ничем не защищены. Многие из них еще более одиноки, чем мы. И нам всем надо очень хорошо подумать, прежде, чем лезть в их личную жизнь.
Еленка: Какие стихи здесь выкладывают!!!Спасибо! Темнеет. В городе чужом Друг против друга мы сидим, В холодном сумраке ночном, Страдаем оба и молчим. И оба поняли давно, Как речь бессильна и мертва: Чем сердце бедное полно, Того не выразят слова. Не виноват никто ни в чем: Кто гордость победить не мог, Тот будет вечно одинок, Кто любит,- должен быть рабом. Стремясь к блаженству и добру, Влача томительные дни, Мы все - одни, всегда - одни: Я жил один, один умру. На стеклах бледного окна Потух вечерний полусвет.- Любить научит смерть одна Все то, к чему возврата нет. /Дмитрий Мережковский/ ---------------- Одиночество – это дар, Что дается в награду сильным. Кто способен держать удар, Обливаясь потом обильным. Тем, чей дух закален в борьбе Постоянных противоречий, Кто не кланяется судьбе, Не страшась ни обид, ни увечий. Кто всегда недоволен собой, Но не прячется в ложном притворстве. Сам себя вызывает на бой, Состязаясь с собой в упорстве. В чьей груди сердце птицы живет. Не желая на месте топтаться, Отправляет разум в полет И стремится в полете остаться. (не помню автора) ----------------- Как стыдно одному ходить в кинотеатры без друга, без подруги, без жены, где так сеансы все коротковаты и так их ожидания длинны! Как стыдно - в нервной замкнутой войне с насмешливостью парочек в фойе жевать, краснея, в уголке пирожное, как будто что-то в этом есть порочное... Мы, одиночества стесняясь, от тоски бросаемся в какие-то компании, и дружб никчемных обязательства кабальные преследуют до гробовой доски. Компании нелепо образуются - в одних все пьют да пьют, не образумятся. В других все заняты лишь тряпками и девками, а в третьих - вроде спорами идейными, но приглядишься - те же в них черты... Разнообразные формы суеты! То та, то эта шумная компания... Из скольких я успел удрать - не счесть! Уже как будто в новом был капкане я, но вырвался, на нем оставив шерсть. Я вырвался! Ты спереди, пустынная свобода... А на черта ты нужна! Ты милая, но ты же и постылая, как нелюбимая и верная жена. А ты, любимая? Как поживаешь ты? Избавилась ли ты от суеты; И чьи сейчас глаза твои раскосые и плечи твои белые роскошные? Ты думаешь, что я, наверно, мщу, что я сейчас в такси куда-то мчу, но если я и мчу, то где мне высадиться? Ведь все равно мне от тебя не высвободиться! Со мною женщины в себя уходят, чувствуя, что мне они сейчас такие чуждые. На их коленях головой лежу, но я не им - тебе принадлежу... А вот недавно был я у одной в невзрачном домике на улице Сенной. Пальто повесил я на жалкие рога. Под однобокой елкой с лампочками тускленькими, посвечивая беленькими туфельками, сидела женщина, как девочка, строга. Мне было так легко разрешено приехать, что я был самоуверен и слишком упоенно современен - я не цветы привез ей, а вино. Но оказалось все - куда сложней... Она молчала, и совсем сиротски две капельки прозрачных - две сережки мерцали в мочках розовых у ней. И, как больная, глядя так невнятно И, поднявши тело детское свое, сказала глухо: "Уходи... Не надо... Я вижу - ты не мой, а ты - ее..." Меня любила девочка одна с повадками мальчишескими дикими, с летящей челкой и глазами-льдинками, от страха и от нежности бледна. В Крыму мы были. Ночью шла гроза, и девочка под молниею магнийной шептала мне: "Мой маленький! Мой маленький!" - ладонью закрывая мне глаза. Вокруг все было жутко и торжественно, и гром, и моря стон глухонемой, и вдруг она, полна прозренья женского, мне закричала: "Ты не мой! Не мой!" Прощай, любимая! Я твой угрюмо, верно, и одиночество - всех верностей верней. Пусть на губах моих не тает вечно прощальный снег от варежки твоей. Спасибо женщинам, прекрасным и неверным, за то, что это было все мгновенным, за то, что их "прощай!" - не "до свиданья!", за то, что, в лживости так царственно горды, даруют нам блаженные страданья и одиночества прекрасные плоды. /Евтушенко. Одиночество/
RATANN: Роберт Бернс - «В горах мое сердце» В горах мое сердце... Доныне я там. По следу оленя лечу по скалам. Гоню я оленя, пугаю козу. В горах мое сердце, а сам я внизу. Прощай, моя родина! Север, прощай, - Отечество славы и доблести край. По белому свету судьбою гоним, Навеки останусь я сыном твоим! Прощайте, вершины под кровлей снегов, Прощайте, долины и скаты лугов, Прощайте, поникшие в бездну леса, Прощайте, потоков лесных голоса. В горах мое сердце... Доныне я там. По следу оленя лечу по скалам. Гоню я оленя, пугаю козу. В горах мое сердце, а сам я внизу!
Ten': RATANN А вот типа "римейк" 20-ого века: Я сердце оставил в Фанских горах, Теперь бессердечный хожу по равнинам, И в тихих беседах и в шумных пирах Я молча мечтаю о синих вершинах. Когда мы уедем, уйдем, улетим, Когда оседлаем мы наши машины - Какими здесь станут пустыми пути, Как будут без нас одиноки вершины! Лежит мое сердце на трудном пути, Где гребень высок, где багряные скалы, Лежит мое сердце, не хочет уйти, По маленькой рации шлет мне сигналы. Когда мы уедем, уйдем, улетим, Когда оседлаем мы наши машины - Какими здесь станут пустыми пути, Как будут без нас одиноки вершины! Я делаю вид, что прекрасно живу, Пытаюсь на шутки друзей улыбнуться, Но к сердцу покинутому моему Мне в Фанские горы придется вернуться. Когда мы уедем, уйдем, улетим, Когда оседлаем мы наши машины - Какими здесь станут пустыми пути, Как будут без нас одиноки вершины! 28 июля 1976 Фанские горы Ю. Визбор
RATANN: Ten' спасибо!дейсвительно,"римейк"
полная версия страницы